Окончание. Начало см. здесь.
Турецко-российские отношения: интересы и узловые проблемы
Если говорить об идеологическом сопровождении турецкой внешней политики, то необходимо упомянуть известную концепцию «ноль проблем с соседями» оформленную в работу бывшего премьера А. Давотоглу «Стратегическая глубина» — этакая турецкая «великая шахматная доска». Кризис целеполагания в политическом развитии, связанный с фактическим провалом интеграции Турецкой Республики в ЕС, в некоторой степени был компенсирован идеей неоосманизма. Разочарование в связи с постоянно растущими требованиями Брюсселя на пути турецкого вступления в ЕС поставил проблему перед Анкарой: как быть дальше? Предполагалось, что Турция как страна с большим политическим прошлым в качестве Османской империи имеет некоторые исторические основания для позиционирования себя в качестве центра региональной силы. Для продвижения своих геоэкономических и геополитических интересов необходимо было урегулировать те проблемы с соседями, которые не решались на протяжении всего существования современного турецкого государства.
Эта концепция получила свое воплощения в попытках нормализовать отношения с такими соседями как Сирия, Иран и Армения. Действительно, в начале 2000-х гг. наблюдалось постепенное сближение Турции с Сирией и Ираном на основе борьбы с курдским сепаратизмом. В 2009 г. было анонсировано установление дипломатических отношений с Арменией. Но этот процесс фактически был прерван событиями Арабской весны 2011 г. и провалом региональной политики на Южном Кавказе в условиях армяно-азербайджанской конфронтации. Экономические интересы и ожидания Анкары в большей степени были ориентированы на Россию и Иран, нежели чем на урегулирование нагорно-карабахской проблемы. Более того, очевидное превосходство российской дипломатии на южно-кавказском направлении не давало шансов туркам играть роль второго патрона региона. Поэтому, несмотря на амбиции Анкары, на Кавказе были удовлетворены скорее экономические, нежели политические притязания Турции.
Цена вопроса отношений с Россией — USD 30-35 млрд товарооборота, USD 50 млрд инвестиций в строительство, 4 млн. туристов в год, а также энергетическая зависимость турецкой экономики от российских энергоносителей. В совокупности эти факторы сдерживали турецкое руководство от рискованного соперничества. С другой стороны, Анкара не могла потерять своего стратегического партнера — Азербайджан. Поэтому двусторонние российско-турецкие отношения в целом можно описать как партнерско-конкурентные. Стратегические интересы скорее создавали дистанцию, чем способствовали сближению. Не стоит забывать, что Турция, являясь членом НАТО, в сфере безопасности ограничена в аспекте углублении сотрудничества с Москвой. Кризис двусторонних отношений с ноября 2015 г. по июль 2016 г. только подчеркнул это расхождение интересов.
Тем не менее, несмотря на достаточно устойчивый выбор в пользу США и ЕС, конфликтных вопросов в отношениях с союзниками становилось все больше. Миграционный кризис, политические вопросы, связанные с демократическими правами и свободами и, как показатель — историческая проблема признания факта геноцида армян, — все больше отдаляли Анкару от её западных партнеров.
Самым чувствительным стал сюжет, связанный с провалом военного переворота в ночь на 16 июля. Меры, которые были предприняты Эрдоганом в процессе ликвидации путча, вызвали жесткую критику со стороны европейских институций. В ответ турецкий президент делал заявления, которые свидетельствуют об отказе от европейских представлений о правах человека.
В подобной обстановке и был совершен визит Р. Эрдогана в Россию 9 августа. По итогам визита лидерами государств была дана пресс-конференция. В. Путин, резюмируя итоги встречи, говорил о необходимости реанимировать отношения и постепенно восстановить докризисный объем сотрудничества.
Действительно, в результате санкционных мер спад торговли оценивался в 60-63%, туристический поток сократился на 90%, были сорваны строительные контракты и приостановлены большие проекты по строительству АЭС «Аккую» и газопровода «Турецкий поток». В качестве компенсационных мер были провозглашены следующие шаги: восстановление чартерных рейсов, возобновление работы турецких строительных кампаний, продолжение работ по строительству АЭС и «Турецкого потока». Однако восстановление визового режима и полное восстановление экспортных потоков скорее отнесено на среднесрочную перспективу. В частности, было заявлено о необходимости выработки Среднесрочной программы действий. Что касается дальнейших перспектив развития энергетического сотрудничества, то российским президентом было подчеркнута необходимость политических решений.
Строительство первой в Турции АЭС «Аккую» ведется дочерней кампанией Росатома, и российская сторона добивается придания ей статуса стратегического инвестирования. С чем, судя по заявлениям турецкого президента, Анкара согласилась. Стратегическое инвестирование представляет собой приобретение инвестором (т.е. Росатом) крупного (вплоть до контрольного) пакета акций кампании. Предполагается длительное или постоянное присутствие инвестора среди собственников кампании. Зачастую конечной стадией является приобретение кампании или слияние с кампанией-инвестором. Фактически это означает, что АЭС в Турции будет отчасти или в полной собственности Росатома. Это один из самых впечатляющих результатов данного визита.
Что касается «Турецкого потока», то там картина остается все еще не столь ясной, так как удовлетворение внутренних нужд турецкой экономики будет осуществляться за счет этой системы газопроводов. В целом Турция уже сегодня зависит от поставок из России на 55%. С вводом в эксплуатацию данного проекта зависимость только усилится.
Перспективы экспорта газа через Турцию в ЕС по «Турецкому потоку» еще более туманны, так как до сих пор не решен вопрос по «Южному потоку», который изначально и задумывался как экспортный, но в связи с санкциями ЕС работы по нему были остановлены и сегодня Москва требует, как выразился В. Путин, «железобетонных законодательных гарантий» от Брюсселя. Иначе говоря, идет торг.
Эрдоган неоднократно подчеркнул, что данный визит стал первым после путча. Очевидно, что адресатами заявлений были Брюссель и Вашингтон. Восстановление отношений — это главный приоритет, который был выделен турецким президентом. Из экономических интересов на первых позициях были обозначены восстановление туристического потока, а также отмена ограничений на экспорт сезонной сельхозпродукции (что совершенно понятно, учитывая время года). Следующими пунктами восстановления отношений значатся возобновление работы строительных кампаний. И далее по степени убывания значимости — АЭС, Турецкий поток, визовый режим.
Политические вопросы, связанные с безопасностью в регионе (читай: сирийский конфликт и Нагорный Карабах) были вынесены в качестве отдельного предмета переговоров, которые проходили после пресс-конференции. В целом демонстрация солидарности в автократических методах восстановления порядка в стране стала также определенным сигналом западным государствам о том, что «ничто не вечно в этом подлунном мире».
Миссия турецкого президента была осуществлена достаточно успешно, но без каких-то сенсационных прорывов.
В контексте восстановления отношений Турции с Россией иначе видится перспектива турецко-белорусских отношений. В связи со сложной внутриполитической ситуацией визит президента Турции в Республику Беларусь был перенесен, судя по официальным заявлениям, на сентябрь текущего года. Тем не менее, контакты продолжают осуществляться. Объемы торговли и инвестирования выглядят скромными на фоне не только турецко-российских, но турецко-украинских, турецко-казахстанских, турецко-туркменских отношений. За 2015 г. взаимный товарооборот оценивался в USD 629 млн с отрицательным сальдо для белорусской стороны в USD349 млн. Основными статьями белорусского экспорта являются металлические изделия, синтетические волокна, калийные удобрения. Импорт — это сельхозпродукция, трикотаж, запчасти для транспорта. Более перспективной выглядит инвестиционная деятельность — строительство, транспортная сфера и туризм. В целом активизация контактов начинается с 2005 г., и с тех пор растет неуклонно. Несмотря на кризис турецко-российских отношений на белорусском экспорте и сотрудничестве это никоим образом не сказалось. Напротив, высказывались оптимистичные ожидания, связанные с заполнением вакуума в российско-турецкой торговле, но нормализация отношений между Москвой и Анкарой фактически закрывает этот вопрос.
В мае текущего года после визита президента Беларуси А. Лукашенко должно было состояться заседание белорусско-турецкой совместной межправительственной комиссии, но пока информации о ее проведении не поступало. Для активизации диалога 11 августа был совершен визит помощника президента В. Янчевского в Турцию, где он встретился с главным экономическим советником турецкого президента. Предмет обсуждения — перспективы реализации крупных проектов, находящихся под патронажем президентов. Более детальная информация, скорее всего, появится по итогам визита, либо по итогам заседания межправительственной комиссии.
Что дальше?
Учитывая, что визит Эрдогана в Москву носил скорее промежуточный, а не итоговый характер, можно прийти к следующим выводам. Одной из важнейших задач визита была демонстрация ЕС и США такого варианта развития событий, при котором они могут лишиться своего ключевого партнера на Ближнем и Среднем Востоке. Цель — скорее пропагандистского характера, которая рассчитана, в том числе и на внутреннего турецкого потребителя. Официальная и главная цель визита — восстановление отношений и срочные меры по обеспечению туристического и сельскохозяйственного сезона. Туристическая отрасль терпит серьезные убытки в текущем году.
Восстановление строительных контрактов также имеет важнейшее значение для турецкого капитала. В ответ туркам приходится уступать в вопросе будущего контроля над своей первой АЭС и вести сложные переговоры по всем остальным вопросам. Самым болезненным из которых будет сирийский военный кризис.
В связи с резкими колебаниями внешнеполитического курса Турции возникает закономерный вопрос: как все это надолго? Судя по тому, что ряд проблем по восстановлению отношений вынесен на среднесрочную перспективу, доверие к партнеру подорвано: в будущем они будут включаться в так называемые «пакетные договоренности».
Оценивая характер двусторонних отношений в целом, необходимо отметить большое количество факторов риска. Это касается и таких чувствительных вопросов как военная безопасность, позиция по сирийскому вопросу, конкуренция на Южном Кавказе, судьба газотранспортных проектов.
В связи с провалом путча в Турции и массовых чисток в армии, госаппарате и сфере образования возникает множество вопросов относительно устойчивости политической системы государства, а соответственно — и последовательности проводимой внешней политики. Неустойчивость политической системы влечет за собой усиление зависимости внешней политики от внутренней и наоборот. Резкие колебания во внешнеполитическом курсе сегодня производны также от серьезных глобальных изменений в регионе и в мире. Все это не дает основание считать современную Турцию надежным союзником.
Кардинальные изменения системы международных отношений в целом способны разрушить устойчивые союзы и, возможно, именно система тактических союзов идет на смену «раз и навсегда» выбранным геополитическим ориентирам. В этой связи турецко-российский альянс и является такого рода союзом. Союзом «до первого поворота».