Макроэкономическая ситуация: типовой год стагнации

Дмитрий Крук

Резюме

В 2019 году власти пытались поддерживать хрупкий баланс между (1) сохранением модели экономики с доминирующей ролью госпредприятий, (2) обеспечением привлекательного темпа роста выпуска, а также (3) макроэкономической и финансовой стабильностью. Однако сделать этого не удалось и пришлось пожертвовать каждой из составляющих.

Ценовая, внешняя, а также фискальная стабильность сохранились, темп прироста выпуска составил 1.2%. Обеспечен опережающий темп роста реальных доходов, что улучшило ситуацию в социальной сфере. Однако все эти меры явились также фактором ухудшения финансового состояния корпоративного сектора.

В поисках баланса власти ослабили бюджетные ограничения для госсектора. Предприятия частного сектора смогли воспользоваться улучшениями в бизнес-среде, реализованными в предыдущие годы, и внесли значительный вклад в рост выпуска.

Тенденции:

Введение

После относительно успешного 2018 года экономические власти пребывали в определённой эйфории. Официальные прогнозы на 2019 год предполагали ощутимое ускорение роста выпуска – до 4%, что превосходило оценки равновесного роста для Беларуси (около 2.5%).

Власти, вероятно, рассчитывали на благоприятную внешнюю конъюнктуру и на то, что груз системных проблем, сковывающих экономический рост, удалось купировать в предыдущие годы. Поэтому они уповали на рост экономической активности в течение 2019 года преимущественно за счёт расширения внешнего спроса. Это, в свою очередь, оживило бы внутренний спрос, прежде всего инвестиционный, который всё ещё не восстановился до предрецессионного уровня 2014 года. Кроме того, ожидания ускорения роста инвестиций в основной капитал связывались и с намечавшимся изначально на конец 2019 года запуском БелАЭС.

Однако большинству предпосылок сценария, на который рассчитывали власти, не суждено было сбыться. Ценовые условия для внешней торговли ухудшились, неблагоприятные события произошли и на ряде важных для Беларуси глобальных товарных рынках (калийных удобрений, карьерных самосвалов), что обусловило проседание спроса на соответствующие беларусские товары.

Глобальные тенденции наложили отпечаток и на рост российской экономики, который оставался чрезвычайно скромным, что ограничивало спрос на беларусские товары и услуги. Более того, в течение всего 2019 года Беларусь испытывала на себе давление России по целому спектру экономических вопросов. К концу года это давление вылилось в конфликт из-за условий поставок нефти, который явился важным негативным фактором экономической динамики.

Наконец, поддержку экономической активности не смог обеспечить предполагавшийся в конце года всплеск инвестиций. Он оказался существенно скромнее, нежели рассчитывали экономические власти. Во-первых, вновь затянулось, с переносом на 2020 год, введение в эксплуатацию БелАЭС. Во-вторых, вследствие нарастания к концу года негативных ожиданий, фирмы умерили свои инвестиционные аппетиты, а домашние хозяйства – масштабы жилищного строительства.

Усиление институциональных противоречий

В 2019 году подход экономических властей концептуально опирался на посылку о том, что наиболее явные институциональные дефекты – как, например, низкая эффективность сектора госпредприятий и их обременённость долгами – нивелированы в степени, достаточной для генерирования всей экономикой умеренного роста. Поэтому каких-либо существенных нововведений институционального характера ожидать не приходилось. В этой области власти ориентировались на постепенное закрепление наметившихся трендов.

Так, предполагалось дальнейшее снижение объёма новых директивных кредитов до BYN 800 млн (их сокращение началось с 2015 года, и к 2019 году этот инструмент играл незначительную роль в предоставлении новых кредитов), ограничение других форм прямой и косвенной поддержки госпредприятий, закрепление переориентации (начавшейся в 2018 году) системы субсидирования жилья с механизма льготных кредитов на механизм предоставления субсидий.

В отношении частного сектора наиболее значимым событием прошедшего года можно назвать отмену указа о лжепредпринимательстве,1 практика применения которого вызывала широкое недовольство в среде частного бизнеса.

В рамках развития финансовых рынков и укрепления финансовой стабильности значимым событием явилась разработка стратегии повышения доверия к национальной валюте.2 Кроме того, принят ряд прогрессивных нормативных актов в отношении бюджетного администрирования, развития фондового рынка, системы бухгалтерской отчётности, а также в рамках пруденциального регулирования.

Однако де-факто на фоне системных проблем госсектора власти интенсифицировали предоставление прямой бюджетной поддержки госпредприятиям, а также косвенной – в виде реструктуризации задолженности и уплаты части процентов по кредитам и др. В течение года первоначально утверждённый объём директивного кредитования (BYN 800 млн) увеличился на BYN 184 млн, а планировавшаяся ранее на 2020 год полная отмена этого механизма перенесена на 2021 год. Наконец, в 2019 году разработаны и начали активно реализовываться мероприятия по поддержке госпредприятий в рамках ставшей знаковой для страны программы развития Оршанского района.

Таким образом, курс на ужесточение бюджетных ограничений для госпредприятий начал ослабляться и сворачиваться, поскольку для большинства из них даже половинчатые изменения 2016–2017 годов поставили под вопрос состоятельность бизнес-моделей. Также ослабли усилия по созданию рынка плохих долгов и новых правил по работе банков с проблемными заемщиками. Проект соответствующего нормативного акта начал разрабатываться ещё в 2017 году, его принятие анонсировалось на 2019 год. Цель проекта: стать системным ответом на хроническую (с 2016 года) проблему плохих долгов. Однако документ увяз в бюрократических процедурах согласований и к концу года уже перестал фигурировать в повестке дня.

В условиях функционирования частного сектора существенных изменений не произошло. Вместе с тем многие частные предприятия смогли нарастить объёмы выпуска и/или улучшить свои финансовые результаты после частичной либерализации 2016–2017 годов. Так, результаты опросов частного малого и среднего бизнеса3 свидетельствовали о том, что в 2019 году подавляющее большинство (порядка 80%) фирм оценивали своё положение как удовлетворительное или хорошее, отмечая его устойчивость или слабую положительную динамику.

Достаточно бурное развитие испытал IT-сектор, в основном Парк высоких технологий (ПВТ). Объём экспорта IT-услуг вырос примерно на 30%, до USD 2.4 млрд, а доля сектора информации и связи достигла около 6.2% ВВП. Этот бурный рост IT-сектора по-прежнему во многом связан с принятым в 2017 году декретом о развитии цифровой экономики.

Инерция восстановительного роста завершилась, рост ослаб и стал скачкообразным

Поскольку институционально экономика оставалась в законсервированном состоянии, то продолжала довлеть, как и в предыдущие годы, проблема слабости потенциала роста ВВП. В 2019 году потенциал равновесного роста оценивался в диапазоне 1.5–3%. Однако реализация даже этого слабого потенциала (а тем более – заведомо мало реалистичного официального прогноза темпа прироста ВВП в 4%) оказалась затруднительной.

Во-первых, в начале 2019 года практически полностью исчерпал себя эффект восстановительного роста, во многом благодаря которому темпы прироста ВВП в 2017–2018 годах оказались несколько выше потенциала. Во-вторых, в этот же период экономика находилась в стадии циклического замедления роста в связи как с затуханием восстановительного эффекта, так и ухудшением внешней конъюнктуры.

В-третьих, на протяжении года на экономику оказывали влияние точечные шоки, которые приводили к разнонаправленным скачкам выпуска. Так, в начале года позитивный шок потребительских настроений подстегнул рост выпуска, тогда как во втором и четвёртом кварталах он замедлялся вследствие соответственно истории с «грязной нефтью» и обострившимися противоречиями в переговорах с Россией. В результате важной особенностью 2019 года явилась «аритмия» экономической активности с относительно благоприятными первым и третьим и неблагоприятными вторым и четвёртым кварталами. Сбой в плавности бизнес-цикла негативно отражался на макропоказателях, способствовал росту неопределённости и сковывал экономическую активность фирм и домашних хозяйств.

В результате, по итогам 2019 года рост ВВП оказался скромным – 1.2%, что ощутимо ниже и официального прогноза, и фактических показателей двух предыдущих лет. Со стороны спроса основной вклад в прирост выпуска обеспечили компоненты внутреннего спроса (потребление домашних хозяйств и валовое накопление капитала), тогда как вклад чистого экспорта оказался отрицательным. Тенденция опережающего роста импорта относительно экспорта хоть и явилась неблагоприятным сигналом, однако её масштаб не столь велик. При накопленном запасе прочности некоторое ухудшение сальдо внешней торговли не представляло угрозы утраты внешнего равновесия.

Со стороны предложения наибольший вклад в прирост выпуска обеспечивался следующими отраслями: информация и связь, промышленность, сельское хозяйство, строительство. В составе промышленности наибольший рост выпуска продемонстрировали производство транспортных средств и оборудования, металлургическое производство, а также деревообработка.

Макро- и финансовая стабильность сохранены, но актуальны риски их утраты

Балансируя, как и предыдущие несколько лет, между ускорением роста и обеспечением макро- и финансовой стабильности, власти по-прежнему отдавали предпочтение последней. Поэтому они достаточно осторожно задействовали инструменты монетарной и фискальной политики.

Влияние монетарной и фискальной политики на динамику выпуска в среднем по году оказалось близким к нейтральному, хотя отличалось по периодам. Видоизменялись также каналы этого влияния. Так, в течение года изменялась направленность фискальных импульсов, связанных с потребительским и инвестиционным спросом. Побочное влияние на монетарную среду оказывал новый макропруденциальный инструмент, введённый Национальным банком, – РСВР (расчётная величина стандартного риска). Пруденциальные штрафы на основе РВСР за высокие процентные ставки стимулировали банки перенаправлять предложение кредита из потребительского сегмента (что вызвало замедление его бурного роста) в корпоративный.

Вследствие сдержанной экономической политики значения индикаторов, характеризующих макростабильность, находились в безопасном диапазоне. Инфляция, несмотря на значимое ускорение в начале года, оставалась вблизи таргетируемого 5%-го уровня: накопленная инфляция составила 4.7%, среднегодовая – 5.6%.4 Внешняя позиция (сальдо текущего счета платёжного баланса) несколько ухудшилась –1.8% в 2019 году при 0.04% от ВВП в 2018 году, – но осталась в зоне, которую можно считать равновесной для Беларуси. Консолидированный бюджет по-прежнему исполнялся с профицитом – 2.4% от ВВП, – который использовался преимущественно для погашения госдолга.

В сфере финансовой стабильности тенденции более противоречивые. С одной стороны, на фоне ценовой и внешней стабильности значительно улучшилось состояние ликвидности в иностранной валюте кредитно-финансовой системы страны. Во многом это обусловлено ростом чистого предложения иностранной валюты на внутреннем рынке. В сегменте физлиц оно сократилось по сравнению с предыдущим годом (USD 0.6 млрд vs USD 1.1 млрд), но резко выросло в сегменте юрлиц (USD 1.1 млрд при чистом спросе USD 0.2 млрд в 2018 году). Данное обстоятельство позволило увеличить (на USD 2.2 млрд, до USD 9.4 млрд) международные резервы страны при улучшении их качества.

Как положительную тенденцию также можно отметить снижение обременённости госдолгом на фоне роста ВВП при незначительно возросшей абсолютной величине госдолга. При этом порция новых госзаимствований привлечена в российских рублях (в эквиваленте около USD 0.15 млрд). Чувствительность устойчивости долга к обменному курсу снизилась лишь незначительно, однако стало очевидно, что власти осознали проблему. Ещё более символичным в этом отношении явилось размещение Банком развития еврооблигаций в беларусских рублях (также на незначительную сумму – в эквиваленте около USD 100 млн).

С другой стороны, на фоне слабых финансовых результатов деятельности фирм, в первую очередь государственных, на протяжении всего года сохраняла актуальность проблема качества корпоративных долгов. Меры господдержки лишь незначительно её нивелировали, поэтому банки оставались относительно пассивными в кредитовании. В 2019 году также имело место снижение показателей рентабельности банков.

К концу года, на фоне торможения экономики и усиления трений с Россией, актуализировались многие из законсервированных противоречий. Оправданность приверженности целям макроэкономической стабильности, как в заявлениях ряда чиновников, так и в отдельных действиях властей (интенсификация неконвенциональных форм поддержки госпредприятий), всё больше подвергалась сомнению. Причём в качестве обоснования выступал не только слабый рост, но и накопленные угрозы финансовой стабильности.

Реальные доходы выросли, социальные диспропорции снизились

Наряду с приверженностью целям макростабильности власти пытались поддерживать и импульсы роста через заработную плату и социальные выплаты. Для этого задействовались три канала. Во-первых, прямые фискальные стимулы – рост номинальных зарплат в бюджетном секторе и объёма бюджетных трансфертов. Во-вторых, сохранялось прямое воздействие властей на динамику зарплат на госпредприятиях. В-третьих, импульс роста зарплат в бюджетном секторе и на госпредприятиях способствовал повышению зарплат и в частном секторе. В результате в 2019 году зарплаты и пенсии (в реальном выражении) росли опережающими (относительно производительности труда и роста выпуска) темпами, которые по итогам года составили соотв. 7.7 и 13.1%.

Важно отметить, что ускоренный рост зарплат негативно сказался на перспективах макро- и финансовой стабильности. Речь, в частности, о финансовом состоянии предприятий, где затраты на труд росли опережающими темпами. В свою очередь ускоренный рост потребительского спроса ухудшал внешнюю позицию.

На социальную сферу такая ситуация влияла, безусловно, благоприятно. Величины реальных зарплат и пенсий обновили свои исторические максимумы. Более того, на фоне роста, во-первых, властям удавалось поддерживать относительно благоприятную ситуацию на рынке труда (с некоторым ухудшением в последние месяцы года). Так, безработица снизилась с 4.6% в начале года до 4.0% к его завершению, при практически неизменном уровне занятости. Во-вторых, в 2019 году власти практически полностью нивелировали диспропорции в распределении доходов. Так, соотношение реальных размеров средней пенсии и зарплаты приблизилось к желаемому властями уровню в 40%, а уровень бедности достиг исторического минимума (около 3.5% к концу года).

Споры с Россией негативно отразились на краткосрочной динамике и обнажили среднесрочные угрозы для экономики

Четвёртый квартал 2019 года отмечен быстрой сменой экономической конъюнктуры. Опросы фирм и домохозяйств зафиксировали негативные ожидания. С учётом слабого финансового состояния, фирмы отложили или даже свернули инвестиционные проекты. Кроме того, в конце года сократился спрос на рынке труда: резко снизилось количество новых создаваемых рабочих мест, показатель безработицы впервые с 2017 года хоть и незначительно (с 3.9% до 4.0%), но возрос. Ключевая причина – формирование негативного фона и неопределённость вследствие нарастания противоречий по нефтегазовым вопросам в переговорах с Россией.

Перипетии переговоров между Беларусью и Россией относительно «углублённой интеграции» и нефтегазовых вопросов обнажили концептуальные противоречия между странами. В двусторонних отношениях беларусская сторона рассматривала доступ на российский рынок, невысокие цены на газ, а также привилегированные условия в торговле нефтью и нефтепродуктами как гарантированные фактом вступления в ЕАЭС.

Намерение России реализовывать налоговый манёвр в ущерб финансовым интересам Беларуси явилось краткосрочным вызовом для макро- и финансовой стабильности в 2020 году. С этой позиции принятие российских условий означало бы увеличение цены покупки сырой нефти до уровня около 83% от мировой цены (рост примерно на 4 процентных пункта по сравнению с 2019 годом), что приведёт к снижению рентабельности беларусских НПЗ до уровня близкого к нулю, а также выпадению фискальных доходов и ухудшению сальдо внешней торговли (примерно на USD 250 млн).

Что ещё более важно, российский налоговый манёвр явился стратегической угрозой состоятельности выстроенной модели беларусской экономики, в которой сектор нефтепереработки играет важную роль в обеспечении выпуска, а также внешней и фискальной позиций. Принятие условий России с 2020 года (начало субсидирования российских НПЗ) де-факто означало бы согласие с российской трактовкой соглашений в рамках ЕАЭС и утрату возможности апеллировать к ним как обоснованию притязаний беларусских властей на особые условия в торговле энергоносителями в будущем.

В последующие годы обеспечить рентабельное функционирование нефтепереработки компенсационными мерами на фоне налогового манёвра виделось малореальным. Поэтому в конце 2019 года беларусская сторона заняла жёсткую позицию в переговорах с Россией. Тем самым власти пытались спасти, сохранить и обезопасить «удобную» экономическую модель, которая оказалось под угрозой в среднесрочной перспективе.

Заключение

2019 год можно считать показательным с точки зрения визуализации состояния национальной экономики, её перспектив и проблем. С одной стороны, дисциплинированная экономическая политика позволила сохранить макростабильность, низкую инфляцию, а также близкое к равновесию состояние внешней и фискальной позиций.

С другой стороны, на фоне широкого перечня институциональных дефектов обозначился слабый и неудовлетворительный рост выпуска. Пытаясь в этих условиях повысить доходы домохозяйств и в целом улучшить ситуацию в социальной сфере, власти прибегают к мерам, которые негативно сказываются на финансовом состоянии корпоративного сектора. Это, в свою очередь, вынуждает интенсифицировать инструменты поддержки госсектора, сворачивая провозглашённый ранее курс на ужесточение бюджетных ограничений.

В результате в 2019 году проявилась своеобразная трилемма для беларусской экономики: затруднительно одновременно обеспечить

В 2019 году власти пытались жертвовать по «чуть-чуть» каждой из составляющих. Однако в конце года, вследствие противоречий в отношениях с Россией, для страны актуализировались дополнительные вызовы. В ухудшающихся внешних условиях поддерживать хрупкий баланс между тремя составляющими будет всё труднее.