Тихий парад: белкульт эпохи обнуления

Максим Жбанков

Резюме

Беларусская культура в 2017 году осталась мало существенным (0,54% от суммы годового бюджета1 ) элементом управления жизнью общества, закрепив свою позицию в качестве фабрики условной национальной самоидентификации. Бюрократический контроль за производством и распространением культурного продукта – в комплекте с заторможенной реабилитацией избранных исторических фигур и неудобных актуальных авторов – создает странный эффект концептуального тюнинга официальной культуры. Оставляя неизменной ее смысловую пустоту, конструкторы «оттепельного» культурного порядка формируют иллюзию роста за счет обновления разрешенного декора.

Меняется не иерархия ценностей, а интенсивность присутствия властного дискурса в поле массовой культуры. Взамен энергии свободы белкульт тиражирует новую банальность – песни и пляски клуба удобных и сговорчивых. Синхронный отказ власти и альтернативы от режима волевого мировоззренческого противостояния отключает страсть перемен. Протестный креатив трансформируется в переговорный процесс с переходом в договорную игру.

Тенденции:

Вчера как завтра: песни в пустоту

В сравнении с 2016 годом, прочитанным нами как время задумчивого декора и неспешного марша национал-дизайна, культурный расклад 2017-го смотрится скучным, как заношенная вышимайка. Легкая беларускасць, раскрученная в публичном поле за последние два года, стала банальным элементом локального культурного пространства. Это бесспорный факт. Но уже не событие.

Больше никого не цепляет мова в публичных местах. Хипстеры носят худи с «Пагоняй» и поют в переходах «Народны альбом». Завод «Аліварыя» выпустил пиво к юбилею БНР. «Макдональдс» учит клиентов играть «Купалінку» на дуде. В центре Минска рекламные боксы зовут в Symbal.by, кварталом дальше центр KORPUS приглашает на очередную акцию другой культуры. БРСМ опять примерил вышиванки. Вайцюшкевич съездил по провинциальным клубам. Прежние битвы идей и эстетические нестыковки закончились капитуляцией обеих сторон в пользу третьего игрока – комфортного национал-потреблянса. История активно подменяется постановками, культурная идентичность – выставкой-продажей разрешенной символики.

Имитационная суть культурной политики власти ярче всего проявилась в пристрастии к шествиям ряженых. 24 июня в центре столицы силами Белорусского республиканского союза молодежи (БРСМ) состоялась костюмированная реконструкция партизанского парада образца 1944 года – с деревянными автоматами, картонными самолетами, аккуратными «ранеными», функционерами в гимнастерках, детским хором и козлом по кличке Малыш. 2 июля под эгидой БРСМ и при содействии местных властей прошла общереспубликанская акция «День вышиванки», призванная «расширить духовное сознание беларусов».2 Ключевой элемент – молодежный марш (он же – арт-парад) «Пад сцягам з вышыванкай». И это уже не про память и патриотизм. Это про готовность сыграть что угодно по указке сверху.

В списке культурных событий преобладало отсутствие событий – смысловой дрифт, эксплуатация давно отыгранных сюжетов и затертого словаря. Так сработал режиссер Алексей Турович, сняв за собственные деньги антисталинскую драму – часовую экранизацию повести Василя Быкова «Желтый песочек».3 Приватная инициатива Туровича прозвучала как дерзкий вызов глухому молчанию «Беларусьфильма» – но не смогла перебить его стилистической инерции, сыграв на отработанной теме вторичными приемами. Типичный «перестроечный» продукт, опоздавший и по смыслу, и по форме.

Странной парой «Песочку» оказался другой фильм «с идеей» – единственный в 2017 году продукт державной киностудии. «Следы на воде» Александра Анисимова – боевое кино про послевоенную борьбу с антисоветскими партизанами. В эпоху комы идеологических мифов такую тему могут спасти лишь жесткий психологизм, бешеный экшн или яркий авторский почерк. В «Следах…» нет ни первого, ни второго, ни третьего. Есть (как у Туровича) «правильная» тема. И инерционное освоение бюджетных средств.

Провальным оказался интеллектуальный клуб Светланы Алексиевич, оставшийся в 2017-м гибридом светского салона и старомодного цикла публичных лекций.4 Серия гостевых визитов друзей и знакомых нобелистки (темы вразброс, комментарии вскользь) не смогла стать лабораторией публичного высказывания, тем более – школой критического мышления. Ставка делалась на авторитетную экспертизу современности. Но под нее в итоге не случилось ни четкой общей концепции, ни внятной публики, ни адекватной режиссуры события. Проект был фактически остановлен в ноябре и с тех пор не подает признаков жизни.

Шифровкой с края бездны прозвучал проект независимого продюсера Сергея Будкина «(Не)растраляная паэзія» – трибьют нашим репрессированным литераторам 1930-х. Сложная затея связала вместе сборный альбом беларусских артистов, видеоклип, цикл лекций, концерт и тематичную полиграфию. Проект обещал много – но, по сути, предложил лишь символическую презентацию культурного архива. Условную реанимацию непрочитанного, слабо совместимую с наличной культурной и образовательной политикой. А значит, обреченную остаться разовым маргинальным ивентом.

Шагом поперек живого контекста стал и культур-джихад Сергея Пукста, выпустившего под вывеской True Litwin Beat альбом «Ненужная правда о беларусах-2». Злая читка под жесткий бит с гитарными врезками, яркая рифмовка, хулиганские девчачьи подпевки – и отчаянные наезды на позавчерашних персонажей московского поп-бомонда и тату-революционеров из Brutto. Автор страстно сводит старые счеты – и теряет слушателя, который никого из обидчиков уже не помнит. А может, никогда не знал.

Жизнь в инерционном материале предполагает работу со вторичными смыслами и архивными стратегиями. И здесь есть риск самому раствориться в сырье. Рассыпаться на сноски и примечания. Стать агентом информационных шумов мусорной культуры.

Редактура ландшафта: детали правки и контроля

Тихая трансформация «другой» культуры в сферу услуг делает державные органы и вольных артистов взаимно зависимыми. Последним нужна рабочая лицензия. Первым – постоянная подпитка своего права ее выдавать.

После двухлетней паузы вдруг активизировалась работа над проектом воскрешения национального кинопроизводства. Запущенный в октябре для общественного обсуждения (как обычно, в кратчайшие сроки) документ5 подтвердил давно известное: в этой схеме реальности лишь один финансовый ресурс – державный. Лишь один заказчик – государство. И лишь один интерес – властный. Главными инструментами запуска кинопроцесса оказались контроль и отчетность, главным плюсом – выделение средств из куцего культурного бюджета, главным стимулом – право закончить работу и получить «государственную регистрацию» (естественно, платную). Без нее публичная демонстрация любого отечественного фильма на территории Беларуси окажется невозможной. Проект никак не заточен на рост индустрии. Зато создает отличное поле для безнаказанных административных импровизаций, вплоть до закрытия фильма и его цензурной блокировки.

Метки 2017 года – связки культурного и политического. Брутальный разгон спецслужбами попытки мирной демонстрации на День Воли. Битва за Курапаты – где активисты ложились под бульдозеры в защиту памяти жертв сталинизма. Фэйк-проект «Дело “Белого легиона”» – опыт медийно-спецслужбистского запугивания электората, оказавшийся блестящей пустышкой. Хайп вокруг возможного прекращения польского финансирования «Белсата».

В числе безусловных достижений державного культур-менеджмента – героическая победа над минскими уличными граффити. Серия сатирических изображений высших чиновников (включая министра внутренних дел и председателя Гостелерадиокомпании) появилась на стенах после брутального разгона Дня Воли 25 марта 2017 года. После чего предположительный виновник – координатор независимого арт-проекта Signal художник Олег Ларичев – был избит неизвестными, задержан милицией на 5 суток за «мелкое хулиганство» и в итоге объявил о закрытии проекта.6

Чебурашки и лузеры: новые грани белкульта

Очередным шагом «мягкой беларусизации» стало активное включение национальных кодов (и их носителей) в локальный коммерческий оборот. Знаковый смысловой акцент-2017 – гибридные миксы. Бодрый замес попсовой приятности, коммерческой рекламы, легкого партизанинга и боевой хореографии спецслужб.

На очередном «Евровидении» впервые наши представители запели на беларусском – чем вызывали бурный восторг фанатов плюс синхронный позитив «Советской Белоруссии» и радио «Свабода». Нежные ребята из Naviband стали идеальным символом беларускасці-лайт – вышиваночного патриотизма, тихого согласия с наличным порядком и щенячьего счастья жить.

NaviBand – идеальный артефакт эпохи смыслового обнуления. Он мил, нейтрален и лишен крайностей. Настолько, что легко допускает свое присвоение самыми разными в идейном и эстетическом плане сферами. Наши новые герои одинаково легко пляшут и поют для Coca-Cola, «Белсата», «Евровидения» и КГБ.

Боевой репертуар снят с повестки дня. Изобретенный не так давно «ляписами» партизан-рок остался продуктом на вывоз в Украину и Польшу: на родине лучше (и легче) продается беспроблемно-ностальгичный «Ляпис-98». Исправленный и смягченный образ татуированного бунтаря стал визиткой отечественного монополиста «Белавиа»: в рекламном ролике госкомпании аккуратный Михалок, лирично поглядывая в иллюминатор на облака, озвучивает «Слуцкіх ткачых» Максима Богдановича.7

В поле расчерченных ролей и стабильного статуса неформат обречен по определению. Если среда не растет вместе с ним. А среде в нашей стабильности расти некуда.

В 2017 году остановил концертную работу кабаре-бэнд «Серебряная свадьба». Раскололся многообещающий Teleport. И ушли со сцены на неясный срок, записав сильный альбом «Колер, якога няма», нечаянные дети британского прог-рока и беларусской поэзии – эстетское трио «TonqiХоd».

Мэтр беларусского буддизма Игорь Бабков издал вторую часть своего полифоничного романа «Хвілінка». Роман – не-роман. Ни линейного сюжета, ни прямых отсылок к первой части, вышедшей два года назад. Ни даже однозначного списка персонажей. Текст пишет себя сам – как стихи. Как система снов, коллекция состояний души, антология ментальных событий. «Хвілінка» строится на принципиальном неприятии настоящего времени – да и времени как такового. Это голос поколения, которое не сумело сбыться. И которому, в общем-то, некому об этом сказать.

Национальный конкурс фестиваля «Лістапад» выиграла лента очередной дебютантки Юлии Шатун «Завтра» – тихая мелодрама с нулевым бюджетом. Зеркало эпохи свернутых знамен. Жизнь пары пожилых провинциалов (в ролях – родители режиссерки) показана с симпатией и безнадегой. Пустое небо. Болтливый телевизор. Никакие сограждане. И холодная страна, где ни истории, ни географии. От привычки к этому быту тянет застрелиться. Но кроме него вокруг ничего нет.

Ту же тему спонтанной хореографии в отчужденной среде раскручивает глобальный бродяга Рома Свечников. Его беларусский трип в компании журналиста Бориса Николайчика стал основой для самодельной ленты «Вокруг Беларуси на велосипедах с моторами» (приз фестиваля «Лістапад-2017» за лучший отечественный документальный фильм) – наивного монтажа видовых зарисовок, полевого дневника и беглых суждений о локальном контексте. Страна выглядит маршрутом транзитного наблюдателя, экзотической трассой для проезжих ребят – и поводом для глянцевого слайд-шоу с прицелом на фестивальный прокат.

В ситуации глобального смыслового обнуления на первый план выходят простые чувства и смутные настроения. Свежий способ быть «тутэйшым»: ноль смысловой привязки, плеск текучих эмоций.

И здесь главный персонаж года – свежий режиссер событий. Юный видеоблогер Влад Бумага, легко собравший на свою презентацию в торговом центре несколько тысяч возбужденных фанатов и эффектно ее прервавший «во избежание жертв». Смерть больших мифов – имперского или бойцовского – дает место взрыву профанной низовой мифологии с ее простыми заманушками: молодость, драйв, мечтательность, игровой экстрим и честные глаза мамочкиного сынка.

Вот и выбор на сегодня: депресняк или хайп. Лузеры или чебурашки.

Заключение

Динамика культурной ситуации-2017 в целом соответствует обозначенным нами в предыдущих обзорах тенденциям.

Государство по-прежнему работает с культурой в контрольно-разрешительном режиме, действуя в рамках узкого диапазона «лояльных» акций и воспроизводства квазисоветских шаблонов массового сознания. Общее снижение идейной конфликтности в комплекте с расширенной штамповкой декоративной национал-идентичности убивают сам предмет прежних споров. Выйдя из партизанского «беларускага гета», несистемные культур-активисты попали в очередь на инерционный лигалайз – прописку в рамках легального культурного порядка. Последнее автоматически предполагает согласие с его правомерностью и готовность компромиссно «решать вопросы» – что активизирует механизмы самоцензуры и гасит резкие движения.

Все четче заметен разрыв между новой локальной культурой досуга и прежней традицией бойцовского национал-креатива. Меняется само понимание национальной культуры и сценарии ее построения. Заявленный в последнюю пару лет курс на декоративный национализм способствует оформлению беларусской идеи в виде пакета малых предпринимательских инициатив. Последние безопасны для власти как прожекты недореволюционного сознания, неспособного обеспечить критическую массу агентов социальных перемен. Ласковый образ «диктатуры в вышиванке» работает как парадоксальный рекламный ход без шансов стать импульсом роста.

Провозглашенное экспертами в качестве главного итога года сближение двух беларусских культур – «дотационной» и «нелегальной»8 – можно прочитать иначе: как расширение зоны стагнационного мейнстрима. Смену объектов в витрине сельпо, за которой – позавчерашний товар и бессменный менеджмент. В этом раскладе обе стороны прежнего идейного противостояния продолжают переживать отток ресурсов и кадров в пользу «третьего течения» – посредственной потребительской культурности постполитического типа. Зоны коммерческой вербовки, размытых мировоззренческих ориентаций и декоративного национализма.