Наука и инновации в условиях кризиса: быть иль не быть?

Андрей Лаврухин

Резюме

Итоги 2015 года подводят черту под результатами реализации Государственной программы инновационного развития (ГПИР) на 2011–2015 годы. Вопреки всем оптимистическим прогнозам1 наукоёмкость ВВП после реализации ГПИР 2011–2015 оказалась ниже (0.50%), чем до её реализации (0.69%, по состоянию на 2010 год).2 Говоря проще, Государственная программа инновационного развития 2011–2015 полностью провалена: имеющийся в настоящий момент уровень наукоёмкости ВВП вдвое ниже порогового значения, необходимого для обеспечения научно-технологической безопасности (по расчётам экспертов Евросоюза, этот уровень должен составлять не менее 1.0%).

Тенденции:

Результаты программы ГПИР: ключевые показатели

Результат инновационного развития по-белорусски находит своё красноречивое выражение в снижении уровня развития науки и инноваций по сравнению с 2010 годом по целому ряду ключевых показателей:

  1. снижение удельного веса внутренних затрат на научные исследования и разработки на 0.17% (на сегодняшний день его значение – 0.52% ВВП – является самым низким за всю постсоветскую историю Беларуси; для сравнения: в 1990 удельный вес составлял 1.47%);3
  2. сокращение доли работающих в высоко- и среднетехнологичных видах экономической деятельности на 0.3%, в наукоёмких видах деятельности – на 1.3%;
  3. снижение доли инвестиций, направленных на реконструкцию и модернизацию (к общему объёму инвестиций в основной капитал), на 1.1%;
  4. падение коэффициента изобретательской активности на 1.1%;
  5. снижение удельного веса отгруженной инновационной продукции в общем объёме отгруженной продукции на 2.0% (в сравнении с 2010) и на 2.8% (в сравнении с 2005 годом);
  6. уменьшение доли малых и средних предприятий, участвующих в совместных инновационных проектах (от общего числа обследованных организаций) почти в 2 раза;
  7. удельный вес инновационно активных организаций промышленности – 27.0% (при прогнозе 40.0% согласно ГПИР 2011–2015);
  8. сокращение числа организаций, выполнявших научные исследования и разработки, на 11 единиц и пр.4

Диверсификация источников финансирования: провал «сверху» и саботаж «снизу»

Предварительные данные за 2015 год свидетельствуют о сохранении тенденции дальнейшего снижения доли государственных расходов на НИОКР, научную, научно-техническую и инновационную деятельность (в процентах к ВВП).5 По данным Министерства финансов Республики Беларусь, объём расходов республиканского бюджета на научную, научно-техническую и инновационную деятельность в процентах к валовому внутреннему продукту в 2014 году (0.23%) снизился по сравнению с 2013 годом (0.31%) на 0.8%.6 Аналогичная тенденция наблюдается и по показателю «доля государственных расходов на НИОКР в ВВП, %»: она упала с 0.23% в 2013 до 0.20% в 2014 году.7

При этом анализ структуры внутренних затрат на научные исследования и разработки (по источникам финансирования) показывает, что удельный вес бюджетных средств составлял 43.6% в 2012, 47.6% в 2013 и 48.0% в 2014 году. Таким образом, поставленная ранее задача сокращения доли финансирования науки из средств республиканского бюджета в последние три года «выполнялась» с точностью до наоборот: доля средств республиканского бюджета постоянно возрастала. В свою очередь это обусловлено тем, что диверсификация внутренних затрат на научные исследования и разработки по источникам финансирования прошла не так успешно, как планировалось.

В период с 2010 по 2015 годы доля средств бюджета снизилась на 9.8%, доля средств иностранных инвесторов (включая кредиты и займы) – на 1.2%. В то же время доля собственных средств выросла на 5.6%, средств внебюджетных фондов – на 0.3%, средств других организаций – на 5.6%.8 В итоге, положительный баланс увеличения/снижения удельного веса основных источников финансирования составил всего лишь 0.5%. Как минимум половина этого роста обеспечена за счёт собственных средств, которые стремительно девальвируются и сокращаются в условиях нарастающего кризиса.

Доля венчурного капитала как одного из существенных факторов стабильного финансирования высокорискового инновативного сектора экономики по-прежнему остаётся настолько низкой, что её значения не указываются в Табло инновационного союза (IUS-2014) по Республике Беларусь.9 Но даже скромные средства инновационных фондов не осваиваются в полной мере10 в силу отсутствия в государственном секторе права на риск и слишком высоких издержек (вплоть до лишения свободы).11 Диверсификация источников финансирования науки и инноваций не только проваливается «сверху», но и саботируется «снизу».

Таким образом, пятилетние усилия по диверсификации внутренних затрат на научные исследования и разработки по источникам финансирования, с точки зрения достижения главной цели – более устойчивого и стабильного финансирования научной и инновационной сфер из небюджетных источников, – в лучшем случае имели нулевой результат. Это означает, что в условиях затяжного кризиса и нарастающих негативных макроэкономических тенденций (снижение ВВП, девальвация рубля и др.) наука и инновационный сектор экономики будут испытывать острый дефицит финансирования и как самые уязвимые могут пострадать больше всех.

Научные организации и кадры: «оптимизация» ударными темпами

Число организаций, выполняющих научные исследования и разработки, достигнув пика к 2012 году (530 ед.), продолжает снижаться: в 2013 – 482, в 2014 – 457 единиц. При этом сокращение происходит во всех секторах деятельности: в государственном (с 104 в 2012 до 94 в 2014 году), предпринимательском (с 352 в 2012 до 294 в 2014 году) и секторе высшего образования (с 70 в 2012 до 66 в 2014 году).12 И без того мизерная доля малых и средних предприятий (МСП), участвующих в совместных инновационных проектах, в общем количестве обследованных организаций сократилась с 0.52% в 2013 до 0.40% в 2014 году.13

Аналогичная тенденция наблюдается и в изменении численности персонала, занятого научными исследованиями и разработками: за истекшие пять лет убыль персонала составила 15.0% (по всем секторам деятельности). При этом за последние три года сокращение численности персонала в равной степени характерно как для сектора коммерческих организаций (11.1%), так и для государственного сектора (11.2%). В меньшей степени сокращение коснулось сектора высшего образования (5.5%), что можно объяснить наличием дополнительного заработка за счёт преподавания как сдерживающего фактора оттока кадров из вузов страны.

Структурный анализ сокращения численности персонала, занятого научными исследованиями и разработками, показывает, что в наибольшей степени сокращение затронуло техников (15.8% за период 2012–2014 годы) и примерно в равной мере исследователей (10.0%) и вспомогательный персонал (10.5% за тот же период).14

Если рассматривать сокращение численности персонала, занятого научными исследованиями и разработками, по областям наук, то в наибольшей степени это коснулось социально-экономических и общественных наук (убыль исследователей на 20.0%, из них докторов наук – на 7.5%, кандидатов наук – на 14.9%), а также сельскохозяйственных наук (убыль исследователей на 13.6%, из них докторов наук – на 15.7%, кандидатов наук – на 6.8%). «Почётные» третье, четвёртое и пятое места в этом «рейтинге убыли научных кадров» заняли соотв. технические науки (убыль исследователей на 10.0%, из них кандидатов наук – на 7.5% при росте докторов наук на 1.2%), естественные науки (убыль исследователей на 8.8%, из них докторов наук – на 8.6%, кандидатов наук – на 5,8%) и медицинские науки (убыль исследователей на 3.7%, из них докторов наук – на 14.6%, кандидатов наук – на 3.3%).

Бросается в глаза впечатляющая убыль докторов наук в случае сельскохозяйственных (15.7%) и медицинских (14.6%) наук. На фоне тотального сокращения численности научных кадров во всех областях наук повод для «количественного оптимизма» дают только исследователи в области гуманитарных наук: за 2012–2014 годы их численность увеличилась на 6.4%, в т. ч. докторов наук – на 5.0%, кандидатов наук – на 1.5%.15

Парадокс инноваций по-белорусски

Согласно данным Глобального инновационного индекса (ГИИ) 2015, публикуемым Корнельским университетом, школой бизнеса INSEAD и Всемирной организацией интеллектуальной собственности, Беларусь поднялась в страновом рейтинге на пять позиций (с 58-го места в 2014 на 53-е место в 2015 году). Наша страна оставила позади Румынию (54-е место), Армению (61-е) и Украину (64-е) и так и не догнала Россию (48-е место), Польшу (46-е), Литву (38-е) и Латвию (33-е). По данным расчёта рейтинга, факторами, обеспечившими продвижение в рейтинге, явились хорошие показатели по трём параметрам: «человеческий капитал и исследования» (Human capital & Research), «усовершенствование рынка» (Market sophistication) и «производство знаний и технологий» (Knowledge & technology outputs).

Факторами, тормозящими дальнейшее продвижение в рейтинге, стали плохие показатели также по трём параметрам: «институты» (Institution) с самыми плохими данными по субпараметрам «эффективность госуправления» (Governments effectiveness) и «власть закона» (Rule of law); «усовершенствование бизнеса» (Business sophistication) с самыми плохими данными по субпараметрам «инновационная связь» (Innovation linkage), «поглощение знаний» (Knowledge absorption), «креативная отдача» (Creative outputs), а также «креативные товары и сервисы» (Creative goods & services) и «онлайн-креативность» (Online creativity).16

Несмотря на указанное в отчёте ГИИ «усовершенствование рынка», продолжает уменьшаться число организаций, осуществляющих технологические инновации. Пик их количества пришёлся на 2011 год (443), к 2014 году их насчитывалось 383 (снижение на 13.5%). Уменьшение числа предприятий произошло почти по всем видам инновационной активности.17

Несмотря на позитивный результат в пятилетней перспективе, за последние два года снизился удельный вес организаций, осуществляющих технологические инновации, в общем числе организаций промышленности: с 22.8% в 2012 (лучший показатель за пять лет) до 20.9% в 2014 году.18

Удельный вес отгруженной инновационной продукции (от общего объёма отгруженной продукции) снизился с 17.8% в 2012 и 2013 годах до 12.5% в 2015 году.19 Объём отгруженной инновационной продукции снизился по сравнению с самым благоприятным по этому показателю 2013 годом на 15.4%, прежде всего за счёт снижения объёмов отгруженной продукции в сфере производства машин и оборудования (снижение на 51.0%). Снижение имело обвальный характер в случае горнодобывающей промышленности (на 87.0%).20

В результате негативного тренда снизился удельный вес экспорта в общем объёме отгруженной инновационной продукции с 64.3% в самом благоприятном 2012 году до 59.7% в 2014 году. По предварительным итогам 2015 года, эта тенденция лишь усугубилась, прежде всего ввиду экономических проблем у основных стран-импортёров белорусской высокотехнологичной продукции (Россия, Украина и страны СНГ).

2015-й год не смог переломить ситуацию обвального 2014 года по очень важному параметру результативности исследований и разработок «Поступление патентных заявок и выдача патентов», что также отражено в данных ГИИ. Негативный тренд наметился уже по итогам 2011 года, когда количество поданных заявок на патентование изобретений начало снижаться. В 2014 году снижение приобрело обвальный характер: с 1 634 в 2013 до 757 заявок в 2014 году (на 54.0%), из которых львиную долю составили национальные заявки (уменьшение на 837 ед.). Столь низкого показателя не наблюдалось на протяжении более пятнадцати лет (сопоставимые данные относятся к середине 1990-х).

Значительно уменьшилось и количество выданных патентов на изобретения: с 1 027 в 2013 до 887 в 2014 году (худшие показатели зафиксированы лишь в 2005 году). В результате количество действующих патентов сократилась с 4 478 в 2013 до 3 913 в 2014 году и в 2015 году откатилось до показателей 2005 года (3 794 патента).21

Таким образом, мы имеем парадокс инноваций по-белорусски: улучшение места в Глобальном инновационном индексе за счёт снижения удельного веса инновационной продукции и падения результативности исследований и научных разработок.

Заключение

В условиях нарастающего экономического кризиса и исчерпания ресурсов мобилизационной модели развития, падение наукоёмкости ВВП Беларуси до показателя, вдвое ниже порогового, и уменьшение удельного веса внутренних затрат на научные исследования и разработки до самых низких значений за всю постсоветскую историю страны ставят вопрос ребром: кризис похоронит ростки инновационной экономики, или всё же инновационная деятельность станет ключевым параметром новой модели экономики и общества? Очевидно, что оптимистичный (и маловероятный) сценарий развития научной отрасли возможен лишь при условии смены привычной, но бесперспективной колеи мобилизационной экономики на непривычный сложный, но и более перспективный путь инновационного развития.