Когда Эммануэль Макрон выиграл президентские выборы во Франции, многие немцы вздохнули с облегчением. Проевропейский центрист обоснованно победил крайне правого популиста главу Национального Фронта Марин Ле Пен. Но если националистическая угроза сдержана, Германии придется работать с Макроном для разрешения тех экономических проблем, которые вынудили такое множество избирателей отказаться от Европейского Союза.

Это будет непросто. Фактически, в течение пары дней после выборов основные пункты экономической платформы Макрона уже подверглись нападкам в Германии. С самого начала предложенные им реформы управления еврозоной были встречены серьезной критикой.

Манифест кампании Макрона провозгласил идею большего федерализма в еврозоне, с большим бюджетом для общественных благ, которым должны управлять министр экономики и финансов, подотчетные парламенту еврозоны. Он также призвал к большей координации налоговых режимов и пограничного контроля, усилению защиты внутреннего рынка и, учитывая угрозу роста протекционизма США, и протекционистской политике в отношении товаров «made in Europe».

Попытка возобновить дискуссию о евробондах или частичной взаимозависимости обязательств еврозоны и госсектора были расценены как предложения, взятые с потолка. И, кстати, это предложение нигде в платформе Макрона не повторяется. Еще больше беспокоит экспертов и полисимейкеров в Германии призывы Макрона использовать фискальные доходы бюджета Германиидля стимулирования внутреннего спроса, тем самым уменьшая ее активное сальдо по текущим операциям.

По большей части, немецкие экономисты и чиновники считают, что экономическая политика должна быть ориентирована почти исключительно на предложение, диагностику и решение структурных проблем. И немецкие чиновники регулярно заявляют, что их экономика уже близка к своим пределам, определенным предложением. Де-факто, несмотря на активное сальдо текущего счета в качестве политической проблемы, правительство Германии рассматривает его как отражение базовой конкурентоспособности немецких фирм. Это добросовестное заключение ответственных профсоюзов, которые обеспечивают гибкость заработной платы на уровне фирм.

Накопление иностранных активов является логическим следствием этих излишков, не говоря уже об императиве стареющего общества. Действительно, немецкие политики считают крайне важным снижение отношения долга Германии к ВВП до 60%-ного потолка, установленным европейскими правилами. Когда, если не в хорошие времена, есть шанс его соблюдать?

Эта позиция особенно хорошо согласуется с программой Макрона. Хотя эта программа включает в себя важные предложения касательно французской экономики по решению проблем ее баланса, она также выступает за стабилизацию выпуска и, что более важно, увеличение расходов в таких областях, как общественная инфраструктура, оцифровка и чистая энергетика для стимулирования потенциального роста.

Несмотря на решающую победу Макрона, ему предстоит тяжелая битва за реализацию его экономической программы. Даже если Национальная ассамблея, которая должна быть избрана в июне, поддержит его программу реформ, сопротивление на улицах будет не менее жестоким, чем в последние несколько лет.

Однако у Германии есть все основания поддержать реформы Макрона в области спроса и предложения. В конце концов Франция и Германия глубоко взаимозависимы, а это означает, что Германия заинтересована в Макроне.

Хотя верно то, что правительство Германии не может (к счастью) регулировать заработную плату, оно могло бы, исходя из собственных интересов, обеспечить свое будущее, вкладывая больше средств в человеческий и социальный капитал включая школы — от детских садов до университетов, — и инфраструктуру, такую как дороги, мосты и пропускную способность интернета. Такой подход снизит стоимость капитала для частных лиц, что сделает частные инвестиции более привлекательными. Это также создало бы внутренние реальные активы, уменьшив подверженность Германии риску иностранного кредита. Более низкий профицит по текущим операциям подразумевает более устойчивую позицию нетто-финансовой ответственности для партнеров Германии.

Если Германия и Макрон не найдут общей точки зрения, потери для обеих сторон будут огромными. Ни один злонамеренный внешний актор не навязывает Европе популизм — он возник органически, подпитываясь реальными и широко распространенными недовольствами. Хотя эти жалобы не являются исключительно экономическими, география популизма вполне соответствует политическому положению в ЕС: слишком многие европейцы слишком долго проигрывают. Итак, если Макрон не выполнит свои обещания, евроскептики, такие как Ле Пен, могут выиграть следующие выборы в Франции.

Чтобы избежать такого исхода, Макрон должен быть более твердым, чем его предшественники, в проведении трудной, но в конечном счете выгодной политики. Он мог бы руководствоваться планом бывшего канцлера Германии Герхарда Шрёдера. В 2003 году Шредер отдал приоритет реформам, а не неукоснительному соблюдению Пакту стабильности и роста ЕС. Для смягчения адаптации экономики к смелым рыночным реформам рынка труда, которые он вводит, необходима дополнительная налоговая свобода. Решение расставить приоритеты в отношении реформ при настойчивом соблюдением правил зарекомендовало себя хорошо.

Сейчас Макрон в положении Шрёдера. Он также, по-видимому, предпочел обоснованный прагматизм в отношении слепой реализации жестких правил (которые не могут иметь смысла ни при каких обстоятельствах). К счастью, принципы политики не высечены в камне, даже в Германии. Напомним, что немецкое правительство категорически отвергло банковский сектор еврозоны и европейский механизм стабильности, оба из которых были в конечном счете запущены (хотя некоторые говорят, что слишком мало и слишком поздно).

Европа переживает сейсмический сдвиг, её политическая система подрывается изнутри (и становится уязвимой для российского давления извне). Боязнь «других» и восприятие торговли как игры с нулевой суммой. Эти обстоятельства требуют смелых и решительных действий не только со стороны Франции, но и со стороны Германии, которая, в конечном счете, может проиграть все.

Источник: Project-syndicate

Перевод: Наше мнение