За три недели до первой победы Владимира Путина на выборах президента России в марте 2000 года в свет вышла книга «От первого лица: разговоры с Владимиром Путиным», созданная на основе 24 часов интервью с тремя журналистами. Своими цитатами вроде «Жизнь — такая простая штука на самом деле», книга отрыла ключевую убежденность, которая впоследствии легла в основу стиля лидерства Путина: простота может и должна быть предписана сложному миру.
Это мировоззрение, которое сегодня характерно для всего российского истеблишмента, не было разработано самим Путиным. Оно было введено в оборот «Центром стратегических разработок» — фабрикой мысли, созданной в декабре 1999 года во главе с Германом Грефом, который позже станет министром экономического развития и торговли при Путине. В ожидании победы Путина центр Грефа поручил экспертам разработать две программы (одну — сосредоточенную на экономике, и другую — на реформе государственного управления), сопроводив это базовой инструкцией: ничего не усложнять.
Сегодня, пятнадцать лет спустя, идеология, политика и деятельность режима Путина в различных своих проявлениях отражают эту одержимость упрощением. Разделение полномочий неэффективно, посему президентская вертикаль должны доминировать над другими ветвями власти. Большое количество политических партий с различными идеологическими платформами — это слишком сложно. Вместо этого должен быть короткий список допустимых партий, одна из которых будет главной (и бессменной). Свобода слова способствует непродуктивной какофонии мнений. Средства массовой информации должны действовать в соответствии с четкими указаниями из центра.
Также очень много общественных организаций, реализующих массу разнообразных задач без должного надзора. Нужно, чтобы их было существенно меньше, а занимались они лишь этим — из нашего короткого списка приоритетов. Несколько высших судов — сложно. Путь будет один суд.
Как и в случае со структурами и институтами, подходы к решению проблем также упрощаются. Вместо того, чтобы работать с нюансами комплексных задач, предпочтение отдается подходу, который не предполагает ни тщательности, ни ошибок, ни корректировок, и в соответствии с которым любая проблема — от коррупции до управления бизнесом — рассматривается как одномерная.
Неприятие путинским режимом сложности усилилось со временем, перейдя от сравнительно безобидного убеждения, что простота способствует ясности, предсказуемости, управляемости и безопасности, к опасному заключению: сама по себе сложность представляет угрозу, ибо по сути предсказуема и неконтролируема. Сложные и запутанные идеи, институты и пр., которые стали рассматриваться как порождение интеллектуальных умствований, инспирируемых врагами России с тем, чтобы задурить ей голову и навредить, должны быть сокрушены во что бы то ни стало.
Может показаться, что такое черно-белое видение является продолжением и развитием мировоззрения советской эпохи. Между тем в 1990-е годы Россия добилась значительных успехов в модернизации — и не только потому, что начала адаптировать западные институты. В действительности основным драйвером модернизации было формирование нового социального порядка, основанного на свободе, разнообразии и признании того, что современный мир изобилует возможностями для самореализации, будь то искусство, бизнес, наука или политика.
Но до того, как формирование нового открытого общества и нового типа мышления завершилось, победил путинский подход «простота лучше». Поскольку индивидуальные свободы и ереси должны быть подчинены общей предсказуемости, политическая элита стала заявлять о своем всеведении, а любое вмешательство извне трактовать как главную угрозу для будущего России.
Руководствуясь этими убеждениями, объединение «либералов» пыталось провести своего рода бюрократическую модернизацию, полагая, что коррумпированная бюрократия может осуществить либерализацию через ограниченные демократические институты. Неудивительно, что эта реформа не удалась.
В течение нескольких последних лет стало ясно не только то, что в неизбежно сложном мире «простые» решения не дают результатов, но и то, что бюрократический контроль над демократией создает идеальные условия для личного обогащения. Уничтожение демократических институтов в настоящее время обусловлено двумя вещами — простотой и жадностью. Русская пословица «простота хуже воровства» оказалась на удивление пророческой.
Последней жертвой путинского режима, алчущего простоты, стала наука. Несмотря на то, что наука изначально не мыслилась как угроза, в контексте нынешнего сильно редуцированного социального и политического порядка, она оставалась символом независимости и разнообразия.
Именно поэтому после избрания на свой третий (незаконный) срок в качестве президента Путин заявил о своем полном контроле над Российской академией наук. Совсем недавно Министерство юстиции добавило Фонд «Династия», основанный в 2002 году известным ученым и бизнесменом в сфере телекоммуникаций Дмитрием Зиминым, в список «иностранных агентов» — по всей видимости, с целью блокирования усилий организации по формированию современного научного сообщества. («Иностранное финансирование», который получает организация, поступает, согласно заявлению Зимина, с его собственных банковских счетов.)
Гнетущая атмосфера серой, навязанной государством простоты, наконец, проникла во все сферы российской жизни. Остается надеяться, что, когда правление Путина закончится — а это неизбежно, возможно, даже в ближайшем будущем, — россияне осознают, что путь к открытому, современному обществу не может быть простым.
Источник: Project-Syndicate
Перевод c английского:Наше Мнение