Отношения России и Запада вряд ли бывали хуже, чем теперь, в результате интервенции президента России Путина в Украину и решения аннексировать Крым. Но президент США Барак Обама пытается заверить мир, что это не начало новой холодной войны.

Но даже в этом случае воинственные либералы и «твердые» консерваторы США негативно сравнивают политику Обамы с такими более жесткими президентами, как Дуайт Эйзенхауер и Рональд Рейган. При этом они не обращают внимания на то, что Эйзенхауэр ничего не сделал, чтобы остановить подавление восстания в Венгрии советскими танками в 1956 году, а Рейган не имел намерения поддержать активистов Солидарности, которые восстали против коммунистического режима в Польше.

Холодная война во многом облегчает жизнь президентов США. Было только две сверхдержавы — Китай до последнего времени в расчет не принимался — и сферы их интересов были четко определены. Определяющая идеология Советского Союза была выражена четко: сталинская версия коммунизма.

Сталинизм, как и маоизм в Китае, фактически был очень консервативным режимом, направленным главным образом на консолидацию власти режима в своей стране и власть над своими сателлитами за рубежом. Идеологическим врагом был мир капитализма, но ближайшими врагами были «троцкисты», «ревизионисты» и другие «реакционные элементы» внутри советской сферы влияния. Во времена кризисов, в интересах советской власти мобилизовался традиционный российский национализм.

>Аналогичная ситуация была и в Китае. Мао не был имперским экспансионистом — он даже не потребовал от англичан вернуть Гонконг. Мао почти полностью сосредоточил внимание на переводе китайского национализма в прекрасный новый коммунистический мир.

После смерти Мао и развала Советского Союза все изменилось. Коммунизм как господствующая идеология исчез в России и был настолько выхолощен в капиталистическом Китае, что там остался только его символ — ленинская партия с ее монополией на власть.

Это создало вакуум идеологии в обеих странах; правительство России стало пытаться обосновать избранное им единовластие, а однопартийная диктатура в Китае стала искать новое обоснование своей легитимности. Вдруг вспомнили и стали возвращать старые и давно раскритикованные учения. Путин начал цитировать полузабытых философов в попытке показать духовное превосходство русской души. Китайские руководители заговорили о Конфуцианстве как основе нового политического самосознания.

В лучшем случае, это полусырой продукт. Большинство китайцев, включая правительственных чиновников, имеют весьма отрывочные знания о классической теории Конфуция. Они склонны выдергивать цитаты, которые обосновывают такие «традиционные» ценности, как подчинение властям, и в то же время забывают упомянуть идеи Конфуция о том, что народ имеет право восстать против несправедливых правителей.

Любимые философы Путина — смесь мистических националистов, считающих Россию духовным обществом, основанном на ценностях Православия, но идеи их слишком отличаются одна от другой и малопонятны, чтобы создать гармоничную идеологию. Не всегда их мысли совпадают с мыслями Путина. Путин считает развал Советского Союза страшной катастрофой; но вместе с тем он часто цитирует Ивана Ильина, который был яростным противником советской власти и был выслан Лениным в Западную Европу в 1922 году.

Вполне вероятно, что Путин искренне верит в то, что Россия является духовным оплотом против декадентства Запада, коррумпированного практицизмом и гомосексуализмом. Возможно, что и нынешние руководители Китая, семьи которых обогатились за счет политического покровительства, являются убежденными последователями философии Конфуция. Но правительства Китая и России руководствуются более замысловатым подходом: национализме, основанном на чувстве обиды и негодования.

Маоистская догма в Китае была, в основном, заменена так называемым «патриотическим воспитанием», которое было воплощено в школьных учебниках, исторических музеях и многочисленных памятниках. Китайцы воспитывались с убеждением (нельзя сказать, что полностью ошибочным), что Китай страшно угнетался иностранцами более ста лет, особенно во время опиумных войн девятнадцатого века и безжалостных вторжений Японии.

В России Путин тоже манипулировал старыми обидами и привычными мнениями о том, что порочный Запад стремится подорвать единство России и уничтожить ее душу. Так же как и лидеры Китая, Путин обвиняет Запад в организации групповой атаки на Россию.

Можно назвать это паранойей, но она не совсем лишена здравого смысла. Все-таки и Россия, и Китай окружены странами-союзниками США. И, двигая НАТО к границам России, Запад вряд ли думал о тревоге России за свою безопасность.

Проблема национализма, основанного на чувстве обиды и негодования, заключается в том, что при этом осложняется дипломатия, которая основана на взаимных уступках. Критика в этом случае тут же воспринимается как знак враждебности или неуважения. Неприязненные действия американских или японских политиков официально обличаются как «оскорбление народа».

Конечно, многое здесь предназначается для внутреннего пользования — это способ мобилизовать общественное мнение за авторитарными руководителями. Но применение сегодняшними руководителями метода обиженного и негодующего национализма приводит к тому, что иметь с ними дело сегодня сложнее, чем с их коммунистическими предшественниками? гораздо более жесткими, но более предсказуемыми.

Принимая во внимание тот факт, что военное противоборство станет крайне опасным решением, наилучшей формулой в данной ситуации представляется выработанная в 1947 году американским дипломатом Джорджем Кеннаном. Если с Китаем и Россией нельзя общаться, как с друзьями, конфликтом можно управлять путем признания их отличающихся интересов, но быть всегда настороже и постоянно поддерживать наши демократические ценности. Если, при всем уважении к Обаме, мы находимся в начале новой холодной войны, пусть так оно и будет. Но главной сутью холодной войны является то, что она предотвращает настоящую войну.

Источник: Project-Syndicate