В десятисекундном видео, выложенном участниками майских протестных митингов, шесть молодых парней валят омоновца на асфальт и, что есть сил, пинают ногами. Мужчина прикрывает голову и кричит «подождите» и «что вы делаете!». Испуга в нем нет, скорее недоумение и удивление. Ни мата, ни ругани про «всех перекалечу», ни «я вас запомнил, гады». Ничего. Как будто вокруг Европа, а он — потомственный парижский виолончелист с Руссо и Кантом в сердце. Просвещение, осложненное категорическим императивом и сытой жизнью. Он не участвует. Он изумляется злу. Он за мир во всем мире. Но вокруг-то Москва.
У среднего омоновца в шкафу души висит одна командировка на Кавказ, десятка два изъятий и две-три заказухи. Вроде не девочка, понятие имеет. Откуда тогда брезгливость? Само по себе это более чем странно. Профессиональный рукопашник не дерется — это как? Всю жизнь, с самого детства, он упражнялся в драке, а тут размяк и ведет себя как институтка. Ему, видите ли, неудобно и неинтересно. Догадаться, что это настоящий военный, с присягой и садистскими наклонностями, очень трудно. Разве что по форме. Если бы не она, опознать в плачущем дядьке отборного стража правопорядка просто невозможно. Что с ним случилось? Неужели он действительно такой слабенький? И где-то секретное дно, на котором покоится истинная причина паралича воинственности?
А что, если на самом деле нет и никогда не было никаких митингов оппозиции на Болотной и Сахарова? Так-то они были, можно записи посмотреть, но с точки зрения политики их не существовало. Власть на них смотрела и ничего не видела. Она наблюдала другую сторону баррикад. Ее интересовал выход на площадь силовиков. Люди с плакатами — это постмодернизм, а люди с оружием — это онтология, бытие вручную, которое, как известно, превыше всего.
С внутренними войсками все понятно. За полгода службы в подмосковных гарнизонах солдаты тупеют от голода настолько, что в случае чего, первые побегут грабить продуктовые магазины. Будут хватать хлеб-колбасу, и жрать на месте, как дворняжки.
Полиция выйдет, но это бизнесмены, силовые предприниматели. Им не до войны. У них дело простаивает. При крутом раскладе они разойдутся охранять свои точки.
Интерес вызывал ОМОН и только он. Народ там взрослый, здоровый, сытый, обстрелянный. Они многое могут. В логике власти важен не хипстер, бросившийся на ОМОН, а ОМОН, вломивший хипстеру. По траектории удара, по твердости руки власть судят о прочности своего положения. Если бунтовщик с первого хука упал и не двигается, значит, боец вложился с душой, значит, чувствовал за собой Москву, что отступать некуда. Панфиловца включил — власти верит, и за нее готов.
Когда бьют по три-четыре раза, да еще и втроем, значит ребятам лень. Такое получается, когда они внутренне согласятся с женами, которые с утра до ночи зудят, что зарплата маленькая, что риск большой, что начальники — сволочи и «чего ты за них жизнью рискуешь». Тут надо премию поднять, медальку дать и в Ялту, в министерский санаторий с одной звездой, вывезти. Баба успокоится — мужик воспрянет.
Но когда бронированный омоновец падает и плачет, как дитя, — это явный кризис легитимности. К этому сигналу Кремль прислушается, а остального не заметит, как, впрочем, и всегда. Если бы начальники полагались на кофейни и рестораны, они бы уже давно в гаагском трибунале загорали. Такие в русских харчевнях нравы. Митингуют, то есть выражают свою политическую волю, не гражданские, а военные. Именно их поведение идет в расчет, а вопли нестроевого материала игнорируются за ненадобностью.
Вопль — он сейчас есть, через секунду в прошлом, а мужики с оружием — это навсегда. Как они реагируют на изменение повестки, так и будет. Соответственно, кремлевские объективы были направлены на парней в синем камуфляже, на то, как они поднимали и опускали дубинки, как строились, как уходили. Не один, и не два аналитика из соответствующей организации разбирали разговоры и пересуды в омоновских общежитиях и именно эти отчеты ложились на стол поверх других. Обзор социальных сетей, ЖЖ и твиттера, провести не сложно. Прошлый президент и сам мог его сделать. Тамошний народ сам, безо всяких мук совести, выбалтывает все свои секреты и явки. Профессор Плейшнер-стайл.
Хотите узнать, где враг режима пьет кофе? Зайдите к нему на страницу. Он сам вам расскажет и о своих идеях, и о своих знакомых. С фотографиями и полным досье. Человек прозрачен, как стеклышко. Какая от него опасность? Вонь одна. А вот шу-шу бойцов во время выступлений националистов — тут думать надо. Здесь и будущее, и модернизация и еще черт знает что. Остальное — в обоз.
Источник: Liberty.ru