В самой основе процесса глобализации заложено противоречие: если товары, услуги и капиталы пересекают государственные границы все свободнее, то большинству людей это недоступно. Ни одно правительство — за исключением, может быть, северокорейского — и не помышляет о запрете трансграничной торговли товарами и услугами, и в то же время считается абсолютно нормальным и даже разумным, когда государства не позволяют пересекать свои границы большинству людей, производящих эти товары и услуги. Неудивительно, что масштабы нелегальной иммиграции постоянно растут: у большинства желающих перебраться в другую страну просто нет другого выхода.
Иначе как противоестественной эту ситуацию не назовешь. Иммигранты — не армия агрессоров; в основном это люди, стремящиеся к лучшей жизни. Многих привлекает в богатые страны, например США, большой спрос на неквалифицированные трудовые ресурсы для выполнения работ, которыми не хотят заниматься американцы, чей образовательный уровень и благосостояние постоянно растут. И если мы только приветствуем, когда люди в ответ на «сигналы» рынка переезжают из Алабамы в Калифорнию, то и миграцию из Мексики в США следует оценивать точно так же.
Там, где государство этому не препятствует, формируется глобальный рынок труда: финансисты со всех концов света стекаются в Лондон и Нью-Йорк, специалисты по информационным технологиям — в Силиконовую долину, актеры — в Голливуд, а транснациональные корпорации направляют квалифицированных профессионалов во все уголки планеты. Тем не менее богатые страны пытаются закрывать двери перед мексиканскими строительными рабочими, нянями-филиппинками или поварами-конголезцами, хотя в принципе они занимаются тем же, чем и американские менеджеры инвестиционных фондов — продают свои услуги за рубежом. И подобно тому, как зачастую бывает дешевле и выгоднее для всех заинтересованных сторон импортировать дистанционные информационно-технологические услуги из Азии, а страховые — из Европы, услуги, связанные с ручным трудом, выполняемым на месте, например по уборке помещений, тоже бывает разумнее импортировать. Политики, выступающие за свободное перемещение квалифицированных услуг, но отказывающие в том же людям, оказывающим неквалифицированные услуги, демонстрируют не только лицемерие, но и экономическую безграмотность.
В глобальном масштабе потенциальные выгоды от либерализации миграционных процессов весьма велики. Когда работники из бедных стран перемещаются в богатые государства, они получают доступ к более высоким технологиям и капиталам, что повышает производительность их труда. В результате их собственное благосостояние — и благосостояние населения планеты в целом — растет. Взяв этот простой вывод за отправную точку, экономисты подсчитали, что устранение иммиграционных барьеров позволит увеличить общемировой ВВП в два с лишним раза. Даже небольшое ослабление контроля над иммиграцией приведет к весьма значительному приросту ВВП.
Многие, однако, считают: если мир в целом от этого выиграет, то работники в богатых странах, наоборот, пострадают. Они опасаются, что приток иностранцев ухудшит ситуацию с занятостью для местных жителей — ведь те займут их рабочие места и воспрепятствуют росту зарплат. Другие беспокоятся, что иммигранты увеличат нагрузку на системы соцобеспечения. Некоторые, похоже, убеждены: иммигрантам каким-то образом удается «красть» чужие рабочие места и жить на пособия одновременно.
Государства все позитивнее относятся к идее приема высококвалифицированных иммигрантов. Законопроект, рассматриваемый сейчас в Сенате, призван подтолкнуть иммиграционную политику США именно в этом направлении: он предусматривает введение системы баллов, отдающей предпочтение людям с высшим образованием. Подобные системы баллов, начисляемых в зависимости от квалификации, сейчас в моде: их уже ввели Канада и Австралия, вводит Великобритания, а в ряде других европейских стран этот вопрос рассматривается.
Конечно, в ближайшие десятилетия, когда количество выпускников вузов Китая, Индии и других стран с развивающейся рыночной экономикой резко возрастет, все более важной задачей для США станет создание максимально широкого «пула» талантов — чтобы воспользоваться не только индивидуальными навыками и энергией иностранцев, но и плодами их «коллективного» многообразия. Просто удивительно, насколько часто среди выдающихся людей, генерирующих блестящие новаторские идеи, оказываются лица иностранного происхождения. Так, из британцев, получивших нобелевские премии, 21 прибыл в страну в качестве беженцев. Возможно, это связано с тем, что у иммигрантов существует неортодоксальный взгляд на вещи, отличный от общепринятого в данной стране, а возможно — с тем, что, будучи «чужаками», они особенно стараются преуспеть.
Тем не менее сегодня большинство инноваций не рождается в голове у отдельных людей, а становится плодом деятельности групп талантливых специалистов, взаимно обогащающих друг друга идеями — и иностранцы с их иными представлениями, углом зрения и опытом добавляют в этот «коктейль» новые элементы. Если десять специалистов, пытающихся коллективно найти решение проблемы, мыслят одинаково, на практике получается, как будто этим занимается только один человек. Но если они мыслят по-разному, и каждый «обкатывает» свои идеи в дискуссии с остальными, они способны решать проблемы быстрее и эффективнее. Исследования показывают, что многообразная группа способных людей добивается лучших результатов, чем группа гениев, мыслящих одинаково.
Посмотрите, как выглядит ситуация в Силиконовой долине: Intel, Yahoo! , Google и eBay были основаны иммигрантами, многие из которых приехали в США еще детьми. Более того, почти половина американских компаний, созданных с нуля при помощи венчурного капитала, основана иммигрантами. Наше процветание сегодня все больше обеспечивается компаниями, специализирующимися на «решении проблем» — будь то разработка новых лекарств, видеоигр, экологичных технологий или консалтинговые менеджерские услуги. Потому-то по мере того, как Китай «догоняет» США и Европу, последним, чтобы сохранить преимущество, необходимо шире открыть двери перед иностранцами.
Кроме того многообразие действует как магнит, привлекающий таланты. Посмотрите на Лондон: он превратился в «глобализованный» город, 30% его жителей родились за рубежом, в самых разных регионах мира. Лондон привлекает людей именно своим захватывающим космополитизмом. И дело здесь не только в широчайшем «ассортименте» ресторанов национальной кухни и культурных мероприятий, но и в возможности вести более насыщенную жизнь, общаясь с людьми других национальностей — друзьями, коллегами или даже спутником жизни.
Было бы, однако, ошибкой считать, что богатым странам нужны только квалифицированные иммигранты — и уж тем более, что бюрократы со своей системой баллов способны вычислить, кто именно требуется экономике с ее бесконечным разнообразием деловой активности. Возможно, народное хозяйство Америки и стран Европы все больше превращается в «экономику знаний», но и без неквалифицированных работников им тоже не обойтись. Гостиницам нужны не только менеджеры и маркетологи, но и дежурные, горничные и официанты. В больнице работают не только врачи и сестры, но и — в куда большем количестве — санитары, уборщики, повара, прачки и охранники. Наконец, всем нам нужны дворники, таксисты и мусорщики.
Многие малоквалифицированные работы невозможно механизировать или отдать на аутсорсинг: за пожилыми людьми, например, нельзя ухаживать с помощью роботов или из-за рубежа. И по мере того, как благосостояние людей растет, они все чаще предпочитают не делать трудоемкую работу — например ремонт в собственном доме — своими руками, а нанимать для этого других, высвобождая время для более продуктивного труда или более приятного досуга. Чем больше в экономически развитых странах создается рабочих мест для высококвалифицированных специалистов, тем больше становится и потребность в неквалифицированной рабочей силе.
Критики утверждают: приток неквалифицированных иммигрантов — явление негативное, потому что новоприбывшие бедны и менее образованы, чем американцы. Но именно поэтому они соглашаются на низкооплачиваемую, не требующую высокой квалификации работу, за которую американцы не хотят браться. В 1960 году более половины промышленных рабочих в США составляли люди с незаконченным средним образованием; сейчас таких насчитывается не более 10%. Понятно, что люди, закончившие среднюю школу, стремятся к более престижным занятиям, и даже те, у кого квалификация отсутствует, не желают выполнять грязную, тяжелую или опасную работу. Единственный способ примирить принцип равных возможностей для всех с реальностью, в которой кто-то должен заниматься тяжелым и монотонным трудом, — это иммиграция.
Опасения относительно того, что иностранцы отнимут у американцев работу, основаны на двух заблуждениях — о том, что количество потенциальных рабочих мест резко ограничено, и о том, что иностранные рабочие напрямую заменяют американцев. Подобно тому, как выход женщин на рынок труда не лишил работы мужчин, иностранцы не отбирают рабочие места у американцев — ведь они их не только занимают, но и создают. Тратя заработанное, они увеличивают спрос на работников, производящих потребляемые ими товары и услуги; своим трудом они также создают дополнительный спрос, выгодный американцам, занятым в смежных отраслях. К примеру, приток строителей из Мексики создает новые рабочие места в торговле стройматериалами и в сфере дизайна интерьеров. В результате несмотря на резкий рост притока иммигрантов за последние 20 лет безработица в США сократилась.
Но кто-то же из американцев должен от этого проигрывать? Таких почти нет — большинство, напротив, выигрывает. Почему? Да потому, что, как признают в первую очередь сами критики иммиграции, иностранцы отличаются от американцев и редко напрямую конкурируют с ними на рынке труда. Зачастую, они, наоборот, помогают им трудиться — нянька-иностранка позволяет медсестре-американке вернуться к работе в больнице, где эффективность ее труда повышается благодаря усердным иностранцам — врачам и уборщикам. И заодно присутствие иностранцев стимулирует дополнительные капиталовложения.
Все больше исследований подтверждает: нет никаких данных о том, что иммиграция вредит американским трудящимся. Джордж Борхас (Borjas) из Гарварда утверждает обратное, но его методика страдает неполнотой и изъянами, поскольку не учитывает общую взаимодополняемость между иностранной и отечественной рабочей силой, а также капиталом. Исследование, проведенное недавно Оттавиано (Ottaviano) и Пери (Peri) — специалистами из Национального бюро экономических исследований США — показывает, что за период с 1990 по 2004 год приток иностранной рабочей силы привел к повышению средней зарплаты рабочих, родившихся в США, на 2%. 90% американских рабочих выиграли от этого процесса; проиграли лишь 10% — люди с незаконченным среднем образованием, да и их зарплата сократилась всего на 1%.
Отчасти неприятие иммиграции связано с убежденностью в том, что это неуклонный, необратимый процесс, в результате которого иностранцы остаются в стране на постоянное жительство. Но теперь, когда путешествовать становится все дешевле, а экономические возможности не ограничиваются рамками национальных границ, миграция — по крайней мере там, где людям позволено свободно передвигаться, — все чаще носит временный характер. Это относится как к космополитичным бизнесменам, так и — все больше — к бедным мигрантам вроде нянек-филиппинок или польских сантехников.
В этом отношении весьма поучителен опыт Британии, открывшей свои границы для граждан восьми куда более бедных стран Центральной и Восточной Европы, вступивших в Евросоюз в 2004 году. Теоретически, с тех пор на Британские острова могли бы перебраться все 75 миллионов их жителей, но на практике так поступили очень немногие, а из тех, кто это сделал, многие уже покинули Англию. Немалый процент таких людей «кочует» — часть времени проводит в Британии, а часть — в Польше. Конечно, кое-кто в конечном итоге останется в Англии насовсем, но таких будет немного. Большинство мигрантов не намерено навсегда оставить родину: они просто хотят заработать за границей денег, чтобы купить у себя в стране дом или открыть свое дело.
Как показывают научные исследования, аналогичные стремления характерны и для мигрантов-мексиканцев. Если бы у них была возможность свободного въезда и выезда, большинство из них оставались бы в США лишь на время. Но предпринимаемые Вашингтоном меры по ужесточению пограничного контроля приводят к контрпродуктивному результату, вынуждая многих перебираться в Америку насовсем: пересечение границы — дело настолько опасное и дорогостоящее, что рисковать еще раз люди не хотят.
Правительствам следовало бы поощрять подобную международную мобильность. От этого выиграли бы как бедные страны, так и богатые. Мигранты из бедных стран, работающие в богатых государствах, сегодня отсылают домой в общей сложности до 200 миллиардов долларов в год (официальным путем, а с учетом неофициальных каналов эта сумма, по данным Всемирной комиссии по международной миграции [Global Commission on International Migration] возрастает вдвое). Это куда больше мизерных 100 миллионов долларов в год, которые западные страны выделяют в виде помощи развивающимся странам. Причем эти переводы не идут на покупку оружия и не перекачиваются на счета в швейцарских банках — они попадают напрямую в карман простых людей. На них люди покупают еду, чистую воду, лекарства. Они позволяют детям ходить в школу, малым предпринимателям поддерживать свой бизнес и в целом способствуют развитию экономики стран-реципиентов. Более того, возвращаясь домой, мигранты привозят с собой новые навыки, идеи, и стартовый капитал. Первые интернет-кафе в Африке открыли мигранты, вернувшиеся из Европы.
По оценке Всемирного банка, в странах, где такие переводы составляют немалую долю ВВП (в среднем до 11%), это позволяет на треть сократить число людей, живущих в нищете. Даже в государствах, где они составляют относительно небольшую долю национального дохода (в среднем 2,2% от ВВП), они приводят к сокращению масштабов бедности на 20%. Поскольку реальный объем отсылаемых на родину денег намного превышает официальные цифры, их воздействие на проблему бедности, вероятно, куда значительнее.
Переводы приносят пользу и экономике в целом. Если в стране случается ураган или землетрясение, их объем зачастую резко увеличивается. Десять лет назад, когда в Азии разразился экономический кризис, эмигранты-филиппинцы ослабили его воздействие на экономику страны, отсылая домой больше денег, чем обычно — к тому же из-за девальвации песо доллары, отправляемые ими на родину, стоили больше. Правительства развивающихся стран даже могут получать кредиты, указывая ожидаемые переводы своих граждан из-за рубежа в качестве дополнительного источника поступлений. В конечном итоге и самые бедные страны, получающие в виде таких переводов в совокупности до 45 миллиардов долларов в год, благодаря этой дешевой форме «финансирования» могут добиться более динамичного роста.
Позволяя детям оставаться в школе, приглашать к ним врача или финансируя новое дело, переводы могут способствовать росту. Исследование, которое провели Джулиано (Guiliano) и Руис-Арранс (Ruiz-Arranz) из Международного валютного фонда, показывает, что в странах с неразвитой финансовой системой переводы позволяют людям вкладывать капиталы в большем объеме и эффективнее и за счет этого обеспечивают повышение темпов роста. Когда доля переводов в объеме ВВП увеличивается на один процентный пункт, рост ускоряется на 0,2 процентных пункта.
Джон Кеннет Гэлбрейт (Galbraith) утверждал: «Миграция — самый древний способ борьбы с бедностью. Она позволяет помогать тем, кто больше всего в этом нуждается. Она полезна для той страны, в которую прибывают мигранты, и помогает разорвать порочный круг нищеты у них на родине. Какая противоестественная черта человеческой природы побуждает нас выступать против столь очевидного блага?»
Отчасти ответ состоит в том, что люди склонны связывать с иностранцами свой страх перед экономическими переменами. Другие опасения имеют культурную природу; в последнее время к ним примешивается тревога из-за террористической угрозы. В основном все начисто лишено логики: христиане-латиноамериканцы вряд ли подойдут на роль «пятой колонны» «Аль-Каиды», что бы ни думал на этот счет Пат Бьюкенен (Buchanan). Но логика здесь и ни при чем. Психологические исследования подтверждают, что оппозиция иммиграции зачастую уходит корнями в чисто эмоциональную неприязнь к иностранцам. Просто образованные критики иммиграции оправдывают свои предрассудки изощренным набором на первый взгляд рациональных аргументов.
В книге «Кто мы?» (Who Are We?) ученый из Гарварда Сэмюэль Хантингтон (Huntington) предостерегает: иммигранты из Латинской Америки как правило бедны, а потому представляют собой обузу для американского общества; исключение составляет Майами, где они разбогатели и добились успеха — за счет американцев. Парадокс ситуации заключается в том, что, когда Хантингтон прославился своей концепцией глобального «столкновения цивилизаций», он объединил мексиканцев и американцев в рамках одной цивилизации — теперь же он говорит об угрозе «столкновения» между ними на территории США. Он с беспокойством отмечает: если до недавнего времени латиноамериканцы сосредоточивались лишь в определенных городах и штатах, то теперь они начинают «растекаться» по всей стране. В общем, иммигранты всегда виноваты: их клеймят, когда они живут тесными общинами, и точно так же клеймят, когда они «рассеиваются».
Правительствам богатых стран не следует допускать, чтобы подобная чепуха определяла их политику. Открытие наших границ будет означать распространение свободы, расширение возможностей, обогащение нашей экономики, общества и культуры. Могут сказать — это идеализм, но столь же нереалистичным в свое время казались отмена рабства и предоставление женщинам избирательных прав.