Экологическое мышление становится частью обыденного сознания, по крайней мере на Западе. В этом — важная победа движения в защиту окружающей среды. Однако до полной победы ещё далеко. Без всеобъемлющей политической поддержки, работающих международных соглашений и ограничений для крупного бизнеса остановить ползучую экологическую катастрофу — едва ли возможно. Отсутствие существенных подвижек в этих направлениях позволяет говорить о стагнации экологического движения. Преодолеть его с помощью протестных акций не удаётся. Массовые демонстрации экологического толка давно перестали будоражить умы, стали всем привычным явлением.
В этих условиях вполне ожидаемой была дальнейшая радикализация экологического движения. Речь не об экстремистских акциях против компаний, занятых нефтяным бизнесом или китобойным промыслом. Они давно числятся в арсенале некоторых организаций — и не столь уж эффективны. Необходимо было нечто иное — легальное, но с широким резонансом; дискуссионное, но без элементов маргинальности. Таким критериям деятельности вполне соответствует шведская экоактивистка Грета Тунберг.
Далеко не всегда расхожие сравнения ложны. Некоторые комментаторы сравнили Тунберг с участниками Крестового похода детей. В этом есть смысл. Дети всегда выполняли в обществах функцию резерва. Ввиду неполной социализации они не участвуют в решении основных коллективных задач, но в самых тяжёлых ситуациях приравниваются к взрослым и становятся орудиями лобовой атаки. Так было в XIII в., когда идея крестовых походов выдохлась, и в 1940-х гг., когда неспособность взрослых справиться с вызовами Великой Отечественной войны заставляла их толкать детей на боевые подвиги. Общества всегда умели совмещать умиление перед детьми и цинично-практический взгляд на них.
Было бы нелепо трактовать «феномен Тунберг» в коспирологической манере, как это сделали некоторые российские СМИ. Едва ли за фигурой девушки стоит мощная организация. Однако за ней есть нечто более значительное — осознание серьёзного кризиса в экологическом движении. Именно эта безличная сила кризиса вытолкнула её наверх. В свою очередь, представители истеблишмента, СМИ и прочие влиятельные силы с готовностью ответили на «феномен Тунберг». В их реакции прочитывалось даже некоторое облегчение. Это связано с тем, что элиты некоторых государств нуждались в снятии ответственности после многих лет фактического игнорирования экологической повестки. Теперь у них появилась возможность сказать: «Разве можем мы обсуждать что-либо всерьёз с теми, кто ставит на передний план подростка, разбрасывающего упрёки и обвинения?» Драматизм ситуации в том, что фигура Тунберг выгодна многим сторонам, хотя, казалось бы, должна была ускорить выход элит из зоны комфорта в вопросах защиты окружающей среды.
В одном из интервью известный французский философ А. Бадью отметил, что экологические опасения (в частности страх перед глобальным потеплением) — это обновлённая эсхатология, без которой люди не могут обойтись. Они нуждаются в границе существования мира, причём понятном и осязаемом, а не абстрактном и удалённом на миллиарды лет. В этом смысле христианская эсхатология просто идеальна, т. к. делает конец мира возможным в ближайшей перспективе — так же как экологическая катастрофа. Эта мысль не нова, но позволяет лучше понять «феномен Тунберг» и время, в которое он появился. ХХ век приучил людей думать, что их мир принципиально отличается от того, который был ранее. Революции, волны модернизации, многочисленные интеллектуально-творческие течения с приставкой «пост-» заставили думать, что архетипы исчезли. Однако многое, и фигура Тунберг в том числе, доказывает, что это не так. Массы людей нуждаются в тех же архетипических построениях, что и их далёкие предки: конец света; пророк, возносящий руки к небу; пастырь в святом обличье. Шведская школьница внесла свой вклад в преодоление горделивого ХХ в., в разрушение созданной им Вавилонской башни.
Отдельного упоминания достойно восприятие шведской активистки на постсоветском пространстве. Как это часто бывает, в высказанных оценках — больше сведений об их авторах, чем об объекте дискуссии. Для представителей власти таких стран, как Россия и Беларусь, экологическая проблематика дискредитирована принадлежностью к либеральному дискурсу, а Тунберг — неприятное напоминание о том, что гражданский активист может оказывать влияние на поведение властей. Этого уже достаточно для того, чтобы вызвать сильную неприязнь. Молодость активистки — ещё один раздражающий факт для лидеров и систем, основанных на образе патриарха и показном традиционализме. Таким образом, несмотря на черты, объединяющие «феномен Тунберг» и явления прошлого, элиты нашего региона увидели его в ином свете, а именно как нечто авангардное и потому бессмысленное, опасное.
Массы упомянутых стран и вовсе не проявили интереса к данной теме, поскольку увидели в ней если не блажь зажиточных государств, то нечто малозначительное, не идущее ни в какое сравнение с насущными делами. Экологическое мышление остаётся для них символом праздности, а не необходимостью.
Полярность оценок свидетельствует о том, что Грета Тунберг задела важнейшие струны. Тем не менее открытым остаётся вопрос, удастся ли ей, как явлению, сохранить хотя бы долю самостоятельности и показать эффективность, не стать таким же обыденным мейнстримом, как массовые акции «зелёных» и абордаж китобойных судов.