СнятиеC.Гайдукевича с предвыборной гонки ряд наблюдателей расценили как стремление официального Минска к тому, чтобы предстоящие выборы были признаны (в первую очередь Западом) демократическими. Каковы ожидания Брюсселя на изменение ситуации в связи с декабрьскими выборами в Беларуси? Какой может быть задача максимум и минимум для еврочиновников в связи с президентскими выборами в Беларуси?
Денис Мельянцов. Снятие С. Гайдукевича с предвыборной гонки действительно можно рассматривать как один из показателей того, что белорусская власть намерена продемонстрировать Западу и России открытость избирательного процесса в Беларуси. Отсутствие «официального» спарринг-партнёра А. Лукашенко (коим до недавнего времени неизменно являлся Гайдукевич), с одной стороны, говорит об уверенности действующего президента в своей победе и уверенности в неспособности оппозиции к объединению, а с другой — о желании легитимизировать себя в глазах Европы и США в качестве лидера, избранного в результате состязательного и открытого процесса. Это, безусловно, рискованная игра, но она представляется оправданной в тех внешнеполитических условиях, в которых оказалась Беларусь после конфликта с Россией.
Что касается ожиданий Европейского союза, связанных с предстоящими выборами в Беларуси, то нужно, прежде всего, отметить отсутствие у европейских политиков (и чиновников) иллюзий на счет демократичности выборов как таковых, а также возможности реализации революционного сценария по примеру Украины, Кыргызстана и др. Если во время предыдущих президентских кампаний из-за отсутствия полноты информации и качественной аналитики Евросоюз всерьёз рассматривал возможность смены власти в Беларуси электоральным путём (с Площадью или без неё), то сейчас, вследствие возросшего интереса к стране, подкрепленного её участием в Восточном Партнёрстве, европейцы не столь оптимистичны относительно возможности быстрых перемен в Беларуси.
Ситуация кардинальным образом изменилась благодаря начавшемуся в 2008 году потеплению отношений Брюсселя и Минска, кульминацией которого стало членство Беларуси в программе «Восточное Партнёрство». Став «восточным партнёром» Евросоюза, Беларусь утратила ярлык «последней диктатуры Европы» и начала диалог с Брюсселем «без посредников», что сняло остроту «белорусской проблемы» и понизило задачу демократизации Беларуси в европейской повестке дня. Это всё означает, что процесс разморозки отношений начался, и в этом европейские чиновники видят и свою заслугу.
Безусловно, декабрьские выборы будут важным событием в двусторонних отношениях, по которым ЕС будет судить как о прогрессе демократизации в стране, так и о серьёзности желания белорусской стороны выстраивать долгосрочные отношения с ЕС (а на это завязана возможность дальнейшего сближения). Остается нерешённым и вопрос о визовых санкциях, которые хоть и не действуют, но всё ещё и не отменены окончательно. Отсюда и желание Лукашенко продемонстрировать максимальную демократичность избирательной кампании.
С другой стороны логика белорусско-европейских отношений на данном этапе такова, что прекращение процесса нормализации не выгодно никому — ни белорусской власти, ни европейским чиновникам. Мотивация официального Минска понятна. Интерес Европейского союза в продолжении процесса заключается в том, что прекращение диалога и актуализация санкций будут автоматически означать провал европейской «политики втягивания» и возвращение к предыдущему формату отношений, который уже доказал свою несостоятельность. А ряд европейских политиков уже записал нормализацию отношений с Минском в свой актив. Неясно также, что станет с программой Восточного Партнёрства, если из неё выпадет Беларусь.
Поэтому можно сделать вывод, что хотя ЕС и желал бы проигрыша А. Лукашенко на этих выборах и последующей быстрой демократизации страны, но он вынужден считаться с реальной ситуацией и слишком не завышать планку своих требований, имея при этом в виду необходимость дальнейшего сотрудничества с белорусским руководством, каким бы оно ни было.