Премьер Сидорский решил не приезжать в Санкт-Петербург на заседание высшего органа Таможенного союза. В ответ последовало заявление о том, что с 1 июля Таможенный союз заработает на двусторонней основе (Россия и Казахстан). Какие ответные шаги стоит ожидать с белорусской стороны?

Елена Ракова. Таможенный союз остается «горячей темой» в белорусско-российских отношениях. Правы были те пессимисты, которые говорили, что все проекты тесной экономической интеграции между странами СНГ обречены на провал в силу разных геополитических и экономических интересов «союзников». Таможенный союз, этот «виртуальный институт с непросчитанными последствиями» изначально был обреченным на провал. Поскольку с теоретической точки зрения, интегрируются те страны, которые много торгуют между собой, а это — не случай нашей «тройки». Например, импорт России из Казахстана в 2008 г. составил 2,3%, а экспорт — 2,7%. С практической же точки зрения, Россия хочет играть ведущую роль в интеграции на постсоветском пространстве, но не готова платить за это ту цену, которую ей «выставляют» ее партнеры. Партнеры же, будь то Украина, Беларусь или Казахстан, в условиях постоянно сокращающихся бюджетных и экспортных доходов, готовы торговаться до последнего. Что правильно, поскольку эффективность вновь создаваемого объединения, например, для Беларуси, вызывает большие сомнения.

На последней трехсторонней встрече в Санкт-Петербурге сторонам не удалось договориться по ряду параметров экономического сотрудничества. Разногласия возникли по поводу условий ввоза на территорию союза иномарок, авиационной техники, а также экспорта в Беларусь российских нефти и нефтепродуктов. Однако очень быстро компромисс был найден по всем позициям, кроме нефтяных. Эти разногласия законодательно оформлены как изъятия из режима единой таможенной территории. Судя по заявлениям в прессе, идут напряженные переговоры и по самой спорной позиции — и Россия, и Беларусь «открыты к переговорам» и «подтверждают стремление к интеграции».
Дело в том, что ни одна страна не готова полностью отказаться от первоначальных планов по политическим или экономическим причинам. Россия уже дорого заплатила за этот проект — и в плане отсрочки по вступлению в ВТО, и по переговорам с Евросоюзом.

Россия и ЕС собирались подписать новое Соглашение о партнерстве и сотрудничестве. Европейцы предполагали, что произойдет это сразу после вступления России в ВТО. Из-за предполагаемого вступления в ВТО «скопом» переговоры затянутся на годы — ведь все параметры торговли придется оговаривать заново. И нужна значительная политическая воля, чтобы списать эти убытки и закрыть проект (хотя какие-то первые, страховочные шаги уже делаются — например, стремление России опять начать индивидуальные переговоры по вступлению в ВТО). Соответственно, для России, чтобы совсем «не потерять лицо», лучше Таможенный союз только с Казахстаном, чем вообще ничего. Беларусь не готова стать «могильщиком» Союза и по экономическим, и по политическим причинам. Для властей важна поддержка России на предстоящих президентских выборах. Кроме того, понятно, что отказ от участия в Таможенном союзе сильно разозлит «старшего брата» — экспорт в Россию слишком важен для таких секторов как машиностроение и производство продуктов питания. Потеря этого экспорта просто «похоронит» наш и без того плачевный торговый баланс (а то, что свой рынок Россия может легко закрыть, несмотря на какие угодно договоренности в рамках «Союзного государства» или потерю рабочих мест на смежных с белорусскими российский предприятий, мне кажется, не нужно даже доказывать). Глупо рисковать и 6.3 миллионами тонн беспошлинной нефти.

Соответственно, можно предположить, что компромисс будет найден, хотя и со многими «оговорками» и «изъятиями», значительно выхолащивающими саму идею тесной интеграции. И с 1 сентября (октября, декабря) многострадальный Союз заработает в таком, значительно урезанном виде. Нам же в свою очередь нужно искать эффективную экономическую замену «выпадающих» доходов от изменения условий поставки российских нефти и газа.