После Мюнхенской конференции по безопасности некоторые западные средства массовой информации поспешили заявить, что все готово для большого геополитического торга между Москвой и Вашингтоном. Дескать, после восьми лет напряженности и кризисов русские и американцы решили сесть за стол переговоров и обсудить все предметы разногласия.
Такие умозаключения были вызваны выступлением вице-президента Соединенных Штатов Джозефа Байдена, в котором он высказался в пользу необходимости «перезагрузить» российско-американские отношения. Он также привел целый список проблем в области безопасности, разрешению которых Кремль может потенциально помочь или помешать.
Противоречия многочисленны, сложны и взаимосвязаны, так что торг, если он действительно состоится, растянется на долгие годы. Америка уже предложила России провести переговоры по стратегическим вооружениям с целью сократить ядерные арсеналы каждой из стран на 80 процентов — до тысячи единиц. Фактически речь идет о возобновлении диалога по новому Договору о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-2), поскольку срок действия подписанного в 1991 году предыдущего договора СНВ-1 истекает уже в декабре нынешнего года.
Кроме того, существуют большие разногласия по американской ПРО в Восточной Европе и связанному с этим намерением Москвы разместить в Калининградской области «Искандеры», по расширению НАТО за счет вхождения в нее Грузии и Украины. Со своей стороны, Соединенные Штаты хотели бы получить от России поддержку в давлении на Иран с целью вынудить его отказаться от своей ядерной программы, а также содействия в обеспечении снабжения натовских войск в Афганистане.
Все эти проблемы, что называется, «на слуху» и широко обсуждаются. Однако существует еще один немаловажный вопрос, который Россия поднимает достаточно активно и который тоже может, в принципе, стать предметом упомянутого торга, но пока как-то выпадает из поля рассмотрения.
Речь идет о реформе системы международной безопасности, которую Россия продолжает настойчиво проталкивать. В последнее время роль основного пропагандиста этой идеи, впервые высказанной Дмитрием Медведевым в июле прошлого года, стал исполнять глава российского внешнеполитического ведомства Сергей Лавров. В своих статьях, публикуемых одна за другой в ведущих европейских изданиях, он упрекает Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе в том, что во время летнего кризиса на Кавказе она не продемонстрировала требуемой эффективности, и настаивает на создании в североатлантическом регионе объединенной области коллективной безопасности.
Напомним, что, по мнению российского президента, в новом европейском договоре должны быть закреплены несколько базовых принципов. Главным образом, этот документ должен содержать гарантии обеспечения равной безопасности для европейских государств и следовать трем «не»: «Не обеспечивать свою безопасность за счет безопасности других. Не допускать (в рамках любых военных союзов или коалиций) действий, которые ослабляют единство общего пространства безопасности. И не позволять, чтобы развитие военных союзов осуществлялось в ущерб безопасности других участников договора». При этом состав участников, привлекаемых к разработке договора, Москва предложила определить формулой «ОБСЕ плюс», дабы дополнить список многосторонними организациями по безопасности, включая ОДКБ СНГ.
Как известно, помимо ООН, по сути, давно уже не оказывающей серьезного влияния на глобальные проблемы безопасности, единственной организацией общеполитического характера, в которую входят как Соединенные Штаты, так и Россия, является ОБСЕ. При всех присущих ей недостатках она, тем не менее, в какой-то мере выполняет возложенные на нее функции. В связи с этим представляется целесообразным рассмотреть, не коснется ли и ее подобная «перезагрузка».
Очевидно, что ответ на этот вопрос напрямую зависит от разрешения упомянутых проблем между Россией и США в сфере безопасности. Начнем с предложения о ядерном разоружении. Поскольку оно не было сделано официально, то с российской стороны последовали лишь комментарии различных политиков и экспертов. В целом смысл их сводится к тому, что сама по себе идея заслуживает внимания, однако при этом отмечается наличие большого количества сопутствующих обстоятельств, осложняющих ситуацию.
В первую очередь говорится о сокращении потенциала противоракетной обороны США. В противном случае, полагают в России, будет нарушен баланс сил. Разумеется, не оставлена без внимания необходимость пересмотра плана Буша по размещению элементов третьего позиционного района американской ПРО в странах Восточной Европы, притом, что ведущие российские специалисты убедительно показали, что это не несет никакой угрозы российскому ядерному потенциалу. В качестве еще одного условия непременно называется отказ Вашингтона от намерений предоставить членство в НАТО Грузии и Украине, хотя не очень понятно, каким образом этот вопрос стыкуется с договором по СНВ.
Практически нет сомнений, что те же требования будут предъявлены Москвой и в случае поступления официального документа. Во всяком случае, похоже, что ожидать бурной позитивной реакции Кремля на эту американскую инициативу вряд ли стоит.
На данный момент нет полной ясности, какого мнения по этим вопросам придерживается новый американский президент. В упомянутом выступлении Байдена данные темы не затрагивались, что дало повод некоторым обозревателям обвинить его в потакании «худшему европейскому импульсу — политике умиротворения агрессора».
Тем не менее, трудно предположить, что такой отклик Москвы будет положительно воспринят американским руководством. Особенно если учесть, что уже после избрания Барака Обамы она сделала ряд шагов, которые в еще большей степени осложнят процесс налаживания двусторонних отношений. Это создание в рамках ОДКБ так называемых «коллективных сил оперативного реагирования», которые пока непонятно на что должны реагировать, но имеют очевидную антинатовскую направленность, а также размещение российских военных баз на территории Абхазии и Южной Осетии.
Что касается Ирана, то, по меткому замечанию Збигнева Бжезинского, Россия — единственная из шести стран-посредников по иранской ядерной проблеме, кому сыграл бы на руку кризис или даже война между Западом и Ираном: результатом стали бы немедленный рост цен на нефть до 200 долларов за баррель; Америка, еще более увязшая в Афганистане и Ираке; кризис между США и Европой; Китай, ослабленный ростом цен на энергоносители и т. д.
Напротив, отмечает политолог, в геополитическом отношении от улучшения отношений между США и Ираном Москва пострадала бы, в частности, вследствие снижения зависимости Европы от российского газа. Поэтому Россия достаточно откровенно ведет весьма двойственную политику в отношении Тегерана, и ее вклад в урегулирование иранской проблемы весьма призрачен. Поскольку д-р Бжезинский является советником Обамы, то эти здравые соображения тому, скорее всего, хорошо известны.
Нет также оснований полагать, что положен конец расширению НАТО. Для США это трансформация платформы военного присутствия в Евразии. Сейчас американские интересы сместились к Центральной Азии, Каспию, нефтегазовым регионам, что побуждает их искать там позиционные преимущества.
Еще один, пожалуй, наиболее чувствительный момент для нового американского президента, собирающегося сконцентрировать усилия на Афганистане: Киргизия потребовала закрыть американскую базу «Манас», в значительной степени обеспечивающую снабжение войск коалиции. Глава Пентагона Роберт Гейтс прямо заявил, что это было сделано с подачи Москвы.
Стоит также вспомнить, что антиамериканизм стал, по сути, основой российской внешнеполитической пропаганды. Он слишком ценен и привычен для Кремля, чтобы так просто от него отказаться. Российские верхи не только внедряют в массы образ сатанинской заокеанской державы, средоточия мирового зла, но и сами его разделяют.
Всего этого не могут не видеть в Вашингтоне. Да и другие ведущие игроки тоже уже выразили свое отрицательное отношение к российской инициативе. Как заявил генеральный секретарь Североатлантического альянса Яап де Хооп Схеффер, «мы слышали несколько речей президента Медведева, однако не знаем никаких подробностей. Мы не знаем, например, какую роль в этой новой архитектуре будет играть принцип суверенитета и территориальной целостности европейских стран. НАТО вполне довольно действующей архитектурой безопасности в Европе. Я исключаю возможность того, что роль НАТО в европейской структуре безопасности будет уменьшена. Никакие переговоры по этой проблеме не могут привести к такому результату».
В самом деле, к новой системе европейской безопасности имеется много вопросов. Пока не существует практически никакой конкретики — что, собственно, эта система должна собой представлять. Что это — система договоров или некие общие вооруженные силы? Или речь идет о создании только вооруженных сил Европейского союза? Или это какое-то межблоковое взаимодействие, основными элементами которого должны стать НАТО и ОДКБ, а, возможно, и ШОС?
Ясно, что Москва в своей внешней политике старается вбить клин в отношения Европой и Америкой: с ее точки зрения, будущая архитектура европейской безопасности должна отличаться от действующей только отсутствием в ней евроатлантического фактора. Однако даже Николя Саркози на ноябрьском саммите ЕС-Россия в Ницце язвительно заметил Медведеву: «Мы с радостью обсудим с Вами европейскую безопасность, но к нам присоединятся наши друзья и союзники американцы… Подобные вопросы их также касаются».
Заодно французский президент предупредил, что в новых договоренностях о безопасности Европы не будет идти речь о «сферах влияния» (концепция, контуры которой незримо присутствуют во внешнеполитических конструкциях Москвы), что они будут основываться на демократических свободах и уважении прав человека.
Российские представители утверждают, что конструктивность переговорного процесса усилилась бы, если бы в разработке проекта Договора в соавторстве с Россией выступили и другие страны-участницы ОБСЕ, а также организации, действующие на евроатлантическом пространстве. Скорее, наоборот: в таком случае этот документ либо вообще не был вынесен на обсуждение из-за противоречий между его авторами, либо представлял бы собой абсолютно выхолощенный и бессодержательный набор общих фраз.
Таким образом, на наш взгляд, все приведенные выше обстоятельства позволяют однозначно утверждать, что при существующих кардинальных противоречиях ни новая вашингтонская администрация, ни большинство европейских стран навстречу Москве не пойдут. При этом совершенно не имеет значения, какая страна будет председательствовать в ОБСЕ, поскольку это дает лишь преимущественное право выносить те или иные вопросы на рассмотрение.
Можно, конечно, допустить, что Казахстан, готовящийся занять кресло в 2010 году, будет пытаться действовать в этом направлении более энергично, тогда как следующая за ним Литва — наоборот. Но результат будет одним и тем же: либо принципы устройства и деятельности ОБСЕ останутся неизменными, либо эта структура вообще перестанет существовать в своем современном виде. Впрочем, последний вариант тоже выглядит не слишком вероятным.
Похоже, Россия никак не может забыть, что у нее больше нет права вето на решения, принимаемые в странах бывшего Варшавского договора, и по-прежнему выступает с позиции Советского Союза.
Интересно, неужели российское руководство настолько потеряло чувство реальности, что уверено в том, будто конечный результат предлагаемого им пересмотра будет хоть в чем-то более благоприятен национальным интересам страны в сравнении с отвергаемой ею системой? Значительно больше шансов на то, что новая международная архитектура лишь зафиксирует итоги ее исторического геополитического отступления, случившегося в конце минувшего столетия.