Урок царям: злоупотребления порождают революцию.
Урок народам: революция хуже всяких злоупотреблений.
Жозеф де Местр

Революция — это хаос с невидимым стержнем.
Она может победить и никем не управляемая.
Александр Солженицын

Воспитанные на советских учебниках почти все мы считаем, что революции совершают партии, похожие на партию большевиков. Если такой партии в стране нет, то и революция в ней невозможна. В крайнем случае, если оппозиция слаба, то необходима широкомасштабная помощь извне, иначе тоже ничего не получится. Я и сам так считал, пока не стали доступны другие материалы.

Удивительный пример совершенно неожиданной революции — Февральская революция в России. Вот как об этом пишет Солженицын: «Правда: и революционеры были готовы к этой удивительной революции не намного больше правительства. Десятилетиями наши революционные партии готовили только революцию и революцию. Но, сильно раздробленные после неудач 1906 года, затем сбитые восстановлением российской жизни при Столыпине, затем взлётом патриотизма в 1914 году, — они к 1917 оказались ни в чём не готовы и почти не сыграли роли даже в подготовке революционного настроения (только будоражили забастовки) — это всё сделали не социалистические лозунги, а Государственная Дума, это её речи перевозбудили общество и подготовили к революции. А явилась революция как стихийное движение запасных батальонов, где и не было регулярных тайных солдатских организаций. В совершении революции ни одна из революционных партий не проявила себя, и ни единый революционер не был ранен или оцарапан в уличных боях — но с тем большей энергией они кинулись захватывать добычу, власть в первые же сутки и вгонять совершившееся в свою идеологию. Чхеидзе, Скобелев и Керенский возглавили Совет не как лидеры своих партий (они были даже случайны в них), но как левые депутаты Думы. Так революция началась без революционеров».

Подтверждает его слова и такой пример. Во время мировой войны Ленин жил в Швейцарии, Троцкий — в США. Скорых перемен в России не предвидел никто. Ленин за несколько недель до Февраля говорил молодым швейцарским социалистам, что его поколение до революции не доживет, и больше всего был озабочен ситуацией в братской социал-демократической партии Швеции. Троцкий обсуждал с американскими левыми планы создания социалистической республики на Гавайских островах. Думаю, не слишком серьезно обсуждал и вряд ли надеялся на успех, просто деятельная натура Льва Давидовича требовала хоть какой-нибудь авантюры, а в России таковая не намечалась. Из-за океана Троцкий поспел в революционный Петроград лишь в мае 17-го года — на три недели позже Ленина, но оба как видим гораздо позже собственно революции.

Что же тогда послужило толчком для революции, если революционные партии тут почти что и не причем и зарубежная «помощь» тоже? Хлеб! Или как сказали бы сегодня — «резкое ухудшение экономического положения народа». Солженицын: «Одним только слухом, что будут продавать по фунту в день на человека, рабочие окраины были сотрясены больше, чем всей предыдущей революционной пропагандой партий. (Установлено, что часть петроградских пекарей продавала муку в уезд, где она дороже, — а немало петроградских пекарей вскоре станет большевиками.) И снимались на стачку даже такие заводы, где своя выпечка хлеба была поставлена безукоризненно». Интересно, как царское правительство пыталось регулировать хлебный кризис, практически точно также, как наше — молочный.

Впрочем, реального голода в феврале 1917 года в Петрограде и России не было. Солженицын: «Хлеб? Но теперь-то мы понимаем, что сама по себе хлебная петля не была так туга, чтоб задушить Петроград, ни тем более Россию. Не только голод, а даже подлинный недостаток хлеба в Петрограде в те дни не начинался. По нынешним представлениям — какой же это был голод, если достоялся в очереди и бери этого хлеба, сколько в руки возьмёшь? А на многих заводах администрация вела снабжение продуктами сама — там и очередей хлебных не знали. А уж гарнизон-то вовсе не испытывал недостатка в хлебе». То есть неизбежные в воюющей стране трудности и определенное, хотя и не критическое, ухудшение экономического положения, подкрепленное слухами, что скоро станет совсем уж плохо и вызвали взрыв. Иными словами, социальный взрыв происходит не тогда, когда экономическое положение достигает низшей точки, в реально голодающих Сомали и Судане революции не происходят, только перевороты, то есть борьба за власть среди относительно сытых, а тогда, когда положительный тренд в развитии сменяется отрицательным. Именно в такой точке находится сегодня и наша экономика.

Пусть положительный тренд в развитии нашей экономики и был вызван отнюдь не ее оптимальной инновационной структурой, а во многом искусственными и случайными причинами, но все же положительная динамика существовала. Сейчас же положительный тренд грозит смениться на устойчиво отрицательный. Да еще и само руководство страны подогревает обстановку отменой льгот, ужесточением пенсионного и трудового законодательства и прочими совершенно непопулярными мерами. Это действительно «агитирует» гораздо эффективнее всякой «революционной агитации».

Правда не всякий социальный взрыв приводит к революции. В феврале 1917-го был и еще один аспект. Практически никто не встал в защиту старого строя даже пером, не говоря уж об оружии. Солженицын: «А монархические организации? — да не было их серьёзных, а тем более способных к оружию: они и перьями-то не справлялись, куда оружие. А Союз русского народа? Да всё дуто, ничего не существовало. Но — обласканцы трона, но столпы его, но та чиновная пирамида, какая сверкала в государственном Петербурге, — что ж они? почему не повалили защитной когортой? стары сами, так твёрдо воспитанные дети их? Э-ге, лови воздух, они все умели только брать. Ни один человек из свиты, из Двора, из правительства, из Сената, из столбовых князей и жалованных графов, и никто из их золотых сынков, — не появился оказать личное сопротивление, не рискнул своею жизнью. Вся царская администрация и весь высший слой аристократии в февральские дни сдавались как кролики — и этим-то и была вздута ложная картина единого революционного восторга России». И еще: «Российское правительство ни силою властных действий, ни психологически не управляло столичным населением. Да в последние месяцы оно уже не верило и само себе и не верило ни в одно из своих действий, тем более в дни самих событий не соображало ни срочности, ни важности, ни возможности своих мер».

Из вышеизложенного может сложиться впечатление, что Февральская революция произошла без всякой причины. Это не так. Революция была неожиданной и неподготовленной, и партии к ней руку практически не приложили, но совсем беспричинной эта революция не была. Солженицын: «Очевидно, у власти было два пути, совершенно исключавших революцию. Или — подавление, сколько-нибудь последовательное и жестокое (как мы его теперь узнали), — на это царская власть была не способна прежде всего морально, она не могла поставить себе такой задачи. Или — деятельное, неутомимое реформирование всего устаревшего и не соответственного. На это власть тоже была не способна — по дремоте, по неосознанию, по боязни. И она потекла средним, самым губительным путём: при крайнем ненавистном ожесточении общества — и не давить, и не разрешать, но лежать поперёк косным препятствием».

С первым я не очень согласен. Подавить можно отдельную группу революционеров, но не массовые выступления. Ведь ранее, а именно 9 января 1905 года «кровавое воскресенье» не остановило революцию, а наоборот фактически вызвало ее. Даже большевики куда как старались, а одним подавлением ситуацию стабилизировать не смогли, пришлось вводить НЭП. Со вторым согласен полностью. Революция 1905 года была для системы точкой бифуркации. В результате система выбрала путь буржуазных преобразований: переход от абсолютной к конституционной монархии и капиталистические преобразования в деревне, которая до того оставалась феодальной и где жило подавляющее большинство населения Российской Империи. Это так называемые «столыпинские реформы». Однако после убийства Столыпина реформы моментально остановились. Система опять зависла в точке бифуркации перед выбором — то ли возвращаться назад, то ли продолжать двигаться вперед. В политической жизни даже сдали немного назад, в экономике по инерции продвинулись немного вперед, но в общем опять зависли в точке бифуркации. Недовольными в результате оказались все: и реакционеры и революционеры, и сторонники капитализма, и сторонники патриархальной феодальной «идиллии», и сторонники абсолютной власти, и сторонники буржуазной демократии. Власть при этом, как говорит Солженицын, просто лежала поперек косным препятствием и лишь тянула с выбором. А как мы уже знаем, в точке бифуркации система крайне неустойчива и даже небольшое возмущение может вызвать большие последствия. Знаем мы, что и наша система тоже сегодня находится в точке бифуркации (См. статью «Белорусская ситуация с точки зрения теории катастроф») и тоже всячески затягивает выбор. Поэтому любой даже небольшой толчок может привести к большим последствиям, возможно даже революционным.

А вот предсказать, как закончится та или иная революция трудно. Там, как мы уже писали в статье «Белорусская ситуация с точки зрения теории катастроф», начинается каскад бифуркаций, который может привести к совершенно различным последствиям. Можно только сказать, что заканчивается любая революция неожиданно. Ведь и Робеспьер, и Керенский, и Ющенко, и Саакашвили, и многие другие деятели прошлых революций считали, что с их приходом к власти революция закончилась, и абсолютно не ожидали того, что потом происходило. А есть ведь еще и неуспешные революции, которые тогда правда называют мятежами. Так что гадать тут не стоит.

И еще одно в заключение. Прочитал недавно, что лидеры объединенных демократических сил объявили о том, что в будущем изменят порядок проведения акций протеста. Вместо ставшего уже традиционным сбора в центре города, колонны демонстрантов будут собираться в разных районах столицы и двигаться к центру оттуда. Планируется, что эта тактика будет использована во время акции 25 марта 2008 года — следующего массового выступления оппозиции. Это мне напомнила вышеприведенный эпизод с Лениным и Троцким, один из которых за три недели до Февральской революции заявлял, что до революции не доживет, а второй планировал от скуки революцию на Гавайях, поскольку в России оба никаких событий не ждали. Да, если система благополучно протянет до 25 марта следующего года, а при правильных действиях шансы такие весьма велики, то очередные марши принесут, конечно, пользу, но только специфическую. Ведь прогулки на свежем воздухе весьма полезны для здоровья. А если еще и Наталья Петкевич, которую они постоянно приглашают, согласится прийти, то можно будет и на красивую женщину при этом полюбоваться. Если же социальный взрыв произойдет еще зимой, то думать надо будет о его гашении, а не о его раздувании. Причем независимо от того устоит ли при этом старая власть или придет новая. Поэтому я бы сейчас, на всякий случай, планировал и то, как потом остановить массовые протесты.

Ведь при благоприятном для оппозиции развитии событий именно ей придется выполнять те требования, с которыми народ выйдет на улицы. А выполнить их будет невозможно, ведь как показывает опыт, после разрушения даже самой «замшелой» системы, ситуация сначала все равно еще больше ухудшается и только через довольно значительный промежуток времени начинает улучшаться. Таким образом, и тем, и другим может прийтись несладко. К примеру, лидеры, пришедшие к власти в результате Февральской революции, остановить разбушевавшуюся народную стихию не смогли, правда, им еще повезло — многим удалось затем покинуть страну. Лидеры Великой Французской революции тоже не смогли стабилизировать ситуацию и закончили свою жизнь кто на гильотине, кто от ножа убийцы и так далее. Большевики смогли стабилизировать обстановку, но какой ценой (я не НЭП имею ввиду)! Нам-то такая цена однозначно не нужна. Как мы сегодня видим, пока не получается привести свои системы к устойчивому состоянию и лидерам «революции роз» и «оранжевой», хотя на дворе XXI век и времена гораздо более мягкие. И не в последнюю очередь потому не получается, что эти лидеры считали и считают, что с их приходом к власти все должно автоматически закончиться. Согласно же теории катастроф все только начинается.

Цитируется по: Александр Солженицын, Размышления над Февральской революцией, Медиакратия.ру, 28.02.2007.

Обсудить публикацию