Недавно, посещая минскую сборочную линию по производству автомобилей Samand, министр промышленности Беларуси Анатолий Русецкий сообщил, что в ближайшее время иранские автомобили заменят все бывшие в употреблении машины, покупаемые населением страны. Что питает уверенность белорусского министра в изменении предпочтений покупателей?
Янов Полесский: Когда государственный чиновник толкует о том, что отечественный потребитель в самом ближайшем времени отдаст предпочтение какому-то конкретному товару, то речь вовсе не идет о потребительских качествах этого последнего или о предпочтениях потенциальных покупателей, извлеченных на свет благодаря маркетинговым исследованиям. В нашем случае речь идет, конечно, о планах увеличения ввозных пошлин на иномарки — такого, чтобы приобретать их будет невыгодно. Выгоднее будет предпочесть их белорусско-иранский аналог. В действительности мы можем говорить о специфической форме управления ресурсными потоками посредством создания искусственного дефицита в том или ином сегменте рынка (точнее сказать, квазирынка или, если угодно, административного рынка).
Вообще говоря, организация государства, подобного нашему, фрактальна, т. е. на любом уровне она воспроизводит свои структурные особенности. Можно обнаружить целую серию дефицитов — сегодня уже, наверное, в любой из имеющихся товарных групп, — дефицитов, о которых не говорят либо потому, что не информированы о наличии соответствующего предложения, либо потому, что этот дефицит не доведен до уровня распределения по карточкам, или же потому, что данный дефицит не коснулся широких групп населения. Между тем, скажем, на фоне «строительного бума» Беларусь уже испытала поразительную нехватку цемента — и это лишь одна из множества других нехваток. Если вы захотите приобрести стол IKEA, компьютер IBM, Hi-Fi-компонент или какую-то единицу бытовой техники, то, скорее всего, обнаружите, что множество новейших линеек известных производителей на белорусском рынке не представлены, или же цены на соответствующие товары значительно выше региональных. Следовательно, шопинг нужно делать в Москве, Киеве или Варшаве. Все это суть частные проявления дефицита, который, по мере реализации различного рода административных инициатив, охватывает все большее количество товарных категорий, включая продукты питания и одежду. Так что при всем богатстве предложения, как выясняется, альтернатив не так уж и много, — и, похоже, все мы движемся к состоянию, которое Зигмунт Бауман обозначил в качестве «диктатуры потребностей».
Возможно, имело бы смысл присмотреться к идеям Симона Кордонского, который строит теорию «ресурсного государства» и, в частности, утверждает, что последнее всегда находится в более или менее глубоком кризисе, имеющем форму перманентного дефицита ресурсов. При этом оно «стремится выйти из кризисов, ужесточая контроль за распределением имеющихся ресурсов, а также мобилизуя новые, однако практически никогда не достигает того, что хочет получить». Мне кажется, что тема «экономического кризиса», популяризированная теми, кто делает на него политическую ставку, или же — напротив — теми, кто, подобно Виталию Силицкому, отрицает возможность кризиса, попросту неверно поставлена, поскольку опирается на каноническое представление о кризисе как кризисе перепроизводства. Между тем, то, что внешние наблюдатели принимают за белорусскую экономику (так или иначе подчиняющуюся классическим законам экономикс), возможно, является не экономикой вообще, но ресурсной организацией государственной жизни (или, если воспользоваться эвфемизмом, «социалистической смешанной экономикой»), опирающейся на такие уместные в подобном случае стратегические «ключи», как «промышленная политика», «планирование», «справедливое распределение» или «контроль за ценами».
Едва ли следует забывать о том, что научный социализм появился как теоретическая реакция на реальность кризисов перепроизводства. Масштабы этой революции, как подчеркивает С. Кордонский, недооцениваются до сих пор. Результирующим итогом этой революцию стал негативный аналог кризиса перепроизводства — ресурсная депрессия, возникающая тогда, когда накладываются дефициты основных ресурсов, в частности — энергетических, финансовых, и, наконец, административно-статусных.