Татьяна ПРОТЬКО — закончила БГУ, аспирантуру Института философии и права, докторантуру Института истории Национальной Академии наук Беларуси. Кандидат философских наук. Правозащитник, экс-председатель Белорусского Хельсинкского комитета

Александр ГРИЦАНОВ закончил БГУ. Кандидат философских наук. В 1987–1989 годах вел дискуссионный клуб «Философские четверги». В настоящее время руководит крупнейшей в СНГ гуманитарной энциклопедической серией.



Создание Общественно-консультационного совета при президентской администрации вызвало самые противоречивыереакции: от гневной филиппики отечественного пассионария Ирины Халип («Зачем крысы бегут на корабль?», «Хартия97», 9.02.09) до вполнеуважительного отношения к посещению этого мероприятия рядом звезд местного политического и экспертного бомонда.Что означают и к чему приведут этиинициативы власти, направленные на установление некоего контакта с представителяминегосударственного сектора?
Возможное место этого совета и структур, подобных ему, в авторитарных системах, вступающих в эпоху кризисов, обсуждаютТатьяна Протько и Александр Грицанов.

Попытка «перезимовать» как « гуканнепалiтычнага лета»
А.Г.Эпоха кризисов — не столько финансовых, сколько системных — самое благоприятное время для политической оппозиции в любой стране мира. Именно кризисы зачастую дают реальный шанс принудить принципиально глухую авторитарную власть расслышать «писк снизу». Можно ли сказать, что некий совет, не имеющий никаких, даже совещательных полномочий, является наилучшим форматом для «гукання палiтычнай вясны»?
Т.П. Кризисы, конечно, активизируют политическую жизнь и даже могут создать «революционную ситуацию». Это один из самых действенных рычагов мирного перехода авторитарных государств к тем или иным формам демократического правления. Ведь мало желающих взять на себя ответственность за ухудшение жизни, легче переложить ее на плечи коллективного управления. Однако в Беларуси кризис пока не столь воинственен. И голоса недовольных, как вы правильно заметили, это пока еще «писк снизу». «Революционной ситуации» нет, а на мирный переход надо еще поработать. В этих условиях любые силы, претендующие на власть, должны опираться на собственные возможности, не надеясь на «народный гнев», который в одночасье сметет неугодных политиков. И главное здесь — учитывать реалии белорусской жизни, не витать в облаках. Поэтому, на мой взгляд, надо использовать все приемлемые возможности для продвижения своих интересов. Насколько этому будет способствовать создание общественно-консультативного совета при администрации президента — покажет время. Но я бы хотела обратить внимание на то, что совет — вопреки определению, предложенному его организаторами, не «гуканне палiтычнай вясны». Это скорее средство, с помощью которого исполнительная власть хочет оптимизировать свою работу, то есть не только укрепиться, но стать ближе и лучше для народа, способствовать реальному развитию страны. А это уже «гуканне палiтычнага лета».

А.Г.Вы и в самом деле считаете, что власть искренне возжаждала, выражаясь вашими словами, «стать ближе и лучше для народа»? И это так точно совпало с мировым катаклизмом? Ведь референдумы, уничтожавшие демократическую Конституцию, не слишком прозрачные выборы, появление политических заключенных и многое другое — всё это сделал этот самый аппарат. Его единственная цель суть самосохранение. Абсолютно тактическая задача — «день простоять, да ночь продержаться».
Преодоление кризиса (или хотя бы предотвращение экономического краха) будет, безусловно, победой. Но чьей? «Самые прочные цепи для народа куются именно из победных мечей». Вспомните Ленина, он единственный раз в жизни провалился на выборах во вторую Госдуму. И после руководствовался исключительно логикой Ницше — «падающего толкни». До всплеска социально-экономических проблем речи о «советах», о «диалогах» с Западом не было и в помине. Теперь властям надо «перезимовать»? А не станет ли после «победы» прессинг против всего того, что «шевелится», еще более суровым? Или вы видите какие-либо гарантии от этого, которых не видят остальные?
Т.П. Ваше рассуждение о природе белорусской власти достаточно распространено в белорусских демократических СМИ. Однако, оно не бесспорно. Список антидемократических проявлений гораздо весомее, чем вы обозначили. Но меня сегодня волнует не столько очередная констатация этих фактов, сколько поиск путей для улучшения ситуации, для перехода к демократическим формам правления, к новому типу отношений государства и людей. Никто в Беларусь не придет с демократическим подарком на блюдечке с золотой каемочкой. Максимум, что можно получить, не прилагая больших усилий, — это вариант российской демократии. Но, думаю, мало кто в Беларуси хочет, чтобы на наших улицах стреляли в предпринимателей, журналистов или чтобы наши парни воевали в Грузии или где-нибудь еще. Европейская модель демократии есть результат эволюционного развития общества на основе института частной собственности. Потому что только собственнику демократия нужна. Бедным нужен «порядок». У нас демократические ценности не ценятся в народе. Я часто езжу в электричке. Демократическую прессу там продают свободно. И что, ее расхватывают? Больше покупают развлекательные издания. Демократические ценности не являются приоритетом и для большинства элитных групп Беларуси, например, директорского корпуса. Поэтому само обсуждение этих проблем на высоком государственном уровне — уже положительное явление и для населения, и для белорусских элит. Следует учесть, что в условиях мирового кризиса перейти к либерализации непросто. Очень легко получить хаос, грабеж и воровство. Поэтому я с уважением отношусь ко всем попыткам демократизации нашего общества, от кого бы они не исходили. И думаю, вопрос «искренни ли действия политика?» мягко говоря, некорректен. В политике искренность заменена политической целесообразностью.
Относительно причин, толкающих действующую власть к демократизации. Мне кажется, главной является падение цены на нефть и, как следствие, сокращение российской «подкормки». Кроме того, за последние годы произошла переориентация белорусских производителей с российского на европейский рынок. И это требует признания европейской системы ценностей. Поэтому у демократизации есть объективные внутренние движители. Наша страна уже слишком долго «чуть-чуть беременна» демократией.
О ленинской тактике политической борьбы: Ленин «толкал» только слабую власть, сильную не трогал. Когда царизм был на подъеме, он занимался философскими разборками со своими конкурентами, пытаясь, и успешно, забрать у них источники финансирования. Только мировая война сделала возможной победу большевиков, а отнюдь не тактика «подножек». Сегодня «толкаться» с властью просто глупо.
Прессинг же точно усилится, если демократизации не будет. А гарантией невозвращения к тоталитаризму и авторитаризму как раз и является сильное гражданское общество, институт частной собственности, «заможнае жыцце» людей. Думаю, совет может помочь в формировании этих гарантий, дать им начало.

Про бесплатное и бескорыстное

А.Г.Одно из отличительных качеств местной оппозиции — это привычка требовать от экспертного сообщества, ангажированного ею за мизерную плату, «за бесплатно» то, что во всем мире стоит денег. Между тем продуцирование идей, способных овладеть массами, составление аналитических отчетов, программ и лозунгов требует иного, серьезного отношения.
И власть, видимо, решила рачительно распространить данное «ноу-хау» своих оппонентов на форматы общения с ними же. В любом случае, траты на кофе и блокноты для оппозиционных гуру явно уступают бюджету PR-кампании господина Белла. А ведь местная демократическая общественность могла бы сделать для улучшения международного имиджа власти и лично А. Лукашенко все же больше, нежели заморские кудесники. Опять оппозиция наступает на грабли? И надо ли в этом участвовать?
Т.П. Вопрос интересный и нечасто поднимаемый. У нас как-то стыдно и не принято просить деньги за работу «на благо общества». Этой оставшейся еще с советского времени традицией пользуются все — и власть, и ее политические оппоненты. Белорусская политическая оппозиция сегодня практически не имеет серьезного внутреннего финансирования. Мне кажется, проблема еще и в том, что многие экспертные рекомендации (платные и бесплатные) не связаны с реальностью белорусской жизни, они иногда хороши сами по себе, но в условиях белорусской реальности не осуществимы. Поэтому белорусские политики практически не работают с белорусскими экспертами, чаще используя российских политтехнологов.
Конечно, никакой господин Белл не сможет перекрыть волну негативной информации, которая поступает из различных структур белорусского гражданского общества в основном в западные межгосударственные структуры. И если государственные чиновники, наконец, осознали, что гражданское общество Беларуси имеет голос, то это уже хорошо.
И улучшение имиджа главы государства — конечно, не задача совета. Его работа, скорее всего, ухудшит этот имидж как в глазах Запада, так и населения страны. Повторяю: это позитивная по своей сути инициатива самой власти по оптимизации работы, возможное установление «обратной связи» между властью и обществом. Это первая попытка найти общие интересы.
Теперь насчет граблей. Оппозицию, т. е. представителей оппозиционных партий, никто в совет не приглашал. Так что они на грабли не наступают. Приглашенные же члены совета должны сами для себя решить, смогут ли они сделать что-то хорошее для страны и людей в тех условиях, какие имеют место быть, или не смогут. И, исходя из этого, принять решение о своем участии или неучастии. И не особенно надеяться на награду — денег, как вы уже отметили, на совете не заработаешь, а «крысами» уже назвали… Какая же может быть мотивация? Только интересы Беларуси, ее народа. То есть — и свои интересы тоже, как части народа.

Противоборство назначенцев?
А.Г.Причину несменяемости белорусской оппозиции многие эксперты усматривают в том, что «субъекты» местных политических, образовательных и прочих «полей» были реально-конкретно назначены работать-служить в подобном качестве чуть ли не 15 лет назад. Их задачей изначально было — «забивать» информационное пространство Беларуси и не допускать возникновения новой автономной субъектности. Часто говорят: «Ну, даже уйдет Лукашенко, не сумев совладать с проблемами, все равно разговаривать контрагентам белорусского государства придется именно с этой публикой».
Не санкционированная активность в этой сфере одинаково сурово карается и властями, и оппозицией. И трагедия Александра Козулина, на мой взгляд, не столько в том, что пришлось пережить тюремное заключение, сколько в той обструкции за гранью добра и зла, каковой его удостоили коллеги по борьбе.
Почему позвали именно этих? И притом «званность» этих отнюдь не означает их «избранность».
Т.П. Тут вы подняли как минимум две проблемы. Первая — несменяемость политических оппозиционных лидеров. Вторая — ситуация, которая сложилась вокруг Александра Козулина. Первая проблема требует отдельной дискуссии. Коротко могу сказать, что для тех задач и проблем, которые решает часть белорусского населения, публично именующая себя политической оппозицией, эти лидеры достаточны, удовлетворительны. Они избраны на съездах демократическим путем, многие — в жесткой конкурентной борьбе. За 15 лет этих выборов было достаточно. Так что о назначении говорить не приходится. Беда в том, что само количество и качество граждан, находящихся в оппозиционных структурах, не увеличивается и не изменяется. Светлана Алексиевич права: наша власть — на всех уровнях и во всех структурах — такая же, как и мы.
Потенциально действенная оппозиция сегодня не в партиях, а в самом аппарате власти, среди чиновников разных рангов, среди интеллигенции, в том числе и приближенной к самой высоким госструктурам, в среде предпринимателей. Эта, другая оппозиция сегодня без лидера, она не структурирована. Кроме того, она не имеет влияния в народе, практически не представлена в информационном пространстве. Но она достаточно многочисленна. И чем лучше будет работать власть, тем она будет больше. Именно эта часть оппозиционно настроенных граждан чаще всего выражает недовольство несменяемостью оппозиционных политических персон, поскольку она ищет нового лидера, кровно заинтересована в нем. Вторая проблема — Александр Козулин. Именно он и представлял эту невыявленную «оппозицию» во власти. Как ее возможный лидер, он должен был ее активизировать, структурировать, стать выразителем ее интересов. Но почему-то перешел на «чужое поле». Наверное, послушался московских политтехнологов. И «чужое поле» его отторгло достаточно закономерно. Мы уже забыли, но нечто подобное ранее произошло с депутатом В. Фроловым.

Что делать — это мы знаем… Как?
А.Г.То есть для вас минимизация внутренних проблем страны превосходит по значимости вопрос радикальной смены власти. Ведь вполне уважаемые люди вошли в совет даже без каких-либо гарантий того, что их хотя бы попомнят добрым словом после «общей победы». Зенон Позняк недавно заявил, что выход из кризиса невозможен без смены режима в государстве. Это — позиция последовательного политика, т. е. человека, готового бороться за власть любыми ненасильственными средствами. Какова ваша позиция по этому поводу: считаете ли вы, что все классические определения «политической борьбы и её целей» утрачивают в период кризисов свой смысл?
Т.П. Я не разделяю идей тех западных социал-демократов, которые провозгласили когда-то: «движение — все, конечная цель — ничто». Для меня политика без цели — не политика, а попытка удовлетворить свои амбиции или обогатиться. Цель и во время кризиса не исчезает. Меняются средства. Ленин использовал как средство хаос, вызванный войной. И выиграл. Но Россия (и Беларусь) заплатили за это миллионами человеческих жизней, изуродованными судьбами.
За последние 20 лет власть радикально менялась уже как минимум три раза. Ничего хорошего из этого не вышло. Не уверена, что очередная радикальная перемена приведет к демократии. Но здесь, в понятии «радикальная смена», кроется один важный момент. Будет ли радикальной сменой ситуации то, что Лукашенко не будет, а все остальное сохранится? По-моему, нет. Поэтому я хочу, чтобы изменилось само государство, чтобы заработал институт частной собственности, выполнялись закрепленные в Конституции права и свободы. Если это все произойдет благодаря Лукашенко, я думаю, люди на демократических выборах выберут его и сами. Конечно, есть очень важные проблемы, без решения которых конфронтация в белорусском обществе не прекратится. Главные из них, на мой взгляд, — укрепление национального самосознания и исчезнувшие политики. Я уверена, что члены совета поднимут эти и другие важные вопросы. Даже просто публично их поставить — уже достижение.
У нас много политиков-теоретиков, которые знают, что надо сделать. К сожалению, не хватает политиков-практиков, которые знали бы как сделать. Находясь, например, в США, как-то легче и приятнее рассуждать о судьбе Беларуси, осуждать и власть, и оппозицию, и народ — кого за сделанное, кого — за не сделанное. К сожалению, созданный при непосредственном участии Зенона Позняка Народный Фронт не смог стать народным, утратил свое влияние в обществе. Можно, конечно, этого не замечать, провозглашать недостижимые цели и задачи. Но это не серьезная политика, а публицистика.

Теперь к вашему вопросу о формировании состава совета. В данном случае «избранных» никто не выбирал. Но власть сегодня не предлагала демократической оппозиции диалога, как это было в 2001 году. Она сама выбрала людей, которые в той или иной мере находились в информационном поле, и публичная позиция которых показалась ей приемлемой. Эти люди юридически представляют только самих себя — для демократических организаций во всяком случае. Хотя они и публичные люди. Однако политическая оппозиция может использовать это для популяризации своих лидеров и программных идей.

Совет? И не один…
А.Г.Не совсем понятна ваша последняя мысль: как оппозиция может что-то использовать в работе совета, если ее по-прежнему «выносят за скобки»? Я сам абсолютно не в восторге от того, что и как она делала на протяжении последних 15 лет. Но давайте тогда будем последовательны: эффективная работа нового «совета» должна привести к вымиранию наличной оппозиции и формированию новой — «конструктивной». Но об этом тогда надо прямо заявить, как о промежуточной цели.
Т.П. А кто будет заявлять? Господин В. Макей заявит? У нас и так все перемешалось — читаю в «Советской Белоруссии» статью В. Оргиша с критикой того, что оппозиция не сделала, и с предложениями, что она должна была сделать! Новая оппозиция заявлениями не делается, только делами. Но мне кажется, конструкция «против власти» для любой оппозиции сегодня не продуктивна. Люди должны осознать, что оппоненты нынешней власти лучше помогают им преодолеть кризис (или могут помочь), т. е. действительно выступают за интересы людей. Сегодня оппозиция в глазах народа — скрытый враг или бездельник. Само приглашение в совет разрушает этот стереотип. Власть не послушается? Так это уже проблема самой власти. Именно в этом случае ее можно будет критиковать, говоря: «… мы предупреждали, мы предлагали». Я думаю, оппозиция и сама выйдет на качественно более высокий уровень формулирования своих программных целей, поскольку будет соприкасаться с проблемами реальной власти, а не теоретическими рассуждениями о ней.
Вы все время говорите об оппозиции как о пассивном элементе политической жизни Беларуси: ее не пустили, «вынесли за скобки» и т. д. А что, вы хотите, чтобы тот, кто имеет власть, создал условия для того, чтобы у него власть забрали? Не будет такого. Надо самим работать над тем, чтобы ею хотя бы сначала поделились.
А.Г.И какой может быть эволюция Совета, его структуры?
Т.П. На мой взгляд, это расширение его состава, разработка программы деятельности. Установление контактов гражданского общества и администрации не только на республиканском уровне, а перенесение этой практики на областной и районный уровни. Ведь все относительные победы демократии в Беларуси в большинстве своем основаны не на работе с белорусским населением, а на давлении со стороны европейских структур. Внешний фактор, конечно, важен, но он не может обеспечить полную победу демократии. Без внутренней поддержки населением она будет недолговечной и неустойчивой.
У нас в стране гражданское общество всегда было отделено от власти, никак на нее не влияло. Появился первый механизм, устанавливающий взаимосвязи и определенные взаимовлияния между этими главными компонентами демократического государства. В развитом демократическом обществе таких механизмов множество. Нам нужен не один, а много разных профильных советов. По вопросам экологии, управления, избирательных процедур, прессы, защиты прав человека — с введением поста омбудсмена… В этих советах должны работать специалисты, само членство в них должно быть почетным, служить публичным подтверждением высокой квалификации. Так что господина В. Макея можно поздравить с тем, что он стал на трудную дорогу демократизации белорусской государственности, пусть только и в пределах своих полномочий. И пожелать ему ощутимых результатов. Я думаю, что в глубине души мы все хотим, чтобы получилось что-то полезное для страны, для людей. И для власти, в конце концов. Ведь, как ни крути, эта власть содержится, в том числе, и на наши налоговые отчисления, и мы вправе ждать от нее позитива.