Острый политический кризис в Беларуси продолжается уже третью неделю. В основе протестов против действующей власти лежит стратегия мирного сопротивления и гражданского неповиновения, которая, при условии ее полноценной реализации (охват всего общества и временная устойчивость), продемонстрировала высокую степень успешности в современном мире [1]. Ее очевидным недостатком является, конечно, то, что она рассчитана на значительный (до года) промежуток времени.

Для белорусских властей силовое подавление протестов по-прежнему остается приоритетом. Крайне авантюрная попытка вовлечь армию в этот процесс подтверждает наше предположение, что сил, подконтрольных МВД, уже недостаточно для разрешения ситуации. Кроме того, новая эскалация насилия еще больше усложнит внешнеполитическое положение режима А. Лукашенко.

В настоящее время, судя по косвенным признакам, а также заявлениям министра иностранных дел России С. Лаврова и пресс-секретаря В. Путина Д. Пескова, достигнуто некое промежуточное соглашение между ЕС и Россией (возможно, в настоящее время к нему подключается и Вашингтон) об обеспечении мирного транзита власти в Беларуси через конституционную реформу. Обращение к этой теме самого А. Лукашенко, а также возобновление ее муссирования в информационном пространстве позволяют предположить, что какие-то обещания были получены и от самого президента Беларуси.

Этот сценарий имеет свои проблемные стороны.

Очевидное отсутствие какого-либо проекта новой конституции, а также какой-либо дорожной карты для ее разработки

О новой конституции белорусские власти ведут разговор как минимум с 2010 г. Однако, несмотря на десять лет периодических «вбросов», контуры новой политической системы просматриваются весьма смутно. Официально звучали предложения об а) изменении статей 83, 84, 98 и 116, содержащих упоминание уже упраздненного Высшего Хозяйственного суда; б) введении (правда, непонятно, зачем это делать через конституцию) нормы о пропорциональной или смешанной избирательной системы, что должно дать толчок к развитию политических партий. Кулуарно высказывались предположения о возможности введения должности вице-президента.

Представляется, что эти предложения не в полной мере решают проблему транзита власти, а тем более реформирования персоналистского авторитарного режима. Так, нерешенными остаются вопросы о а) приоритете декретов президента над законами; б) тотальном назначении всех значимых руководящих лиц президентом; в) неограниченном сроке пребывания одного человека на посту президента.

Однако даже в такой скромной модификации, как удаление упоминаний о Высшем Хозяйственном суде, проект новой конституции отсутствует, по крайней мере, ни разу ни полный текст, ни хотя бы его часть не были представлены общественности. Можно утверждать, что никаких наработок в этом направлении сделано не было. Подготовка же такого проекта требует значительного времени, а также высокой степени консенсуса в обществе. В Беларуси нет ни того, ни другого.

Неготовность высшего управленческого аппарата

Для самого А. Лукашенко любые изменения политической системы, а тем более начало какого-то транзита власти являются неприемлемыми. Десять лет «вбросов» о возможности изменений Конституции показывают, что президент рассматривает эти дискуссии как тактический маневр затянуть время и сбить протестные настроения. Проблема заключается в том, что процесс делегитимизации власти принял, судя по всему, необратимый характер и только усугубится в силу а) усиления репрессий, к которым Лукашенко неизбежно вернется в ближайшее время (по существу, процесс уже начался — увольнения, возобновление задержаний, запрет на профессию для нелояльных учителей и т. д.); б) разворачивающегося экономического кризиса.

Однако вторым важным элементом в неготовности власти к изменениям Конституции (кроме неготовности самого А. Лукашенко) является серьезная деградация государственного управления в стране. Кейсы абсолютно непроработанного «тунеядского» декрета, неадекватной возможностям страны стратегии борьбы с пандемией коронавируса, провальной предвыборной кампании и отсутствия хотя бы минимальной позитивной программы развития страны свидетельствуют о серьезной профессиональной деградации системы госуправления в Беларуси. Заявления министра обороны В. Хренина о готовности к актам геноцида, скандальная публикация госсекретаря А. Равкова с приглашением белорусам убраться из Беларуси, продемонстрированное 23 августа заседание ситуационного штаба с участием А. Лукашенко, его сына Николая в бронежилете и пресс-секретаря Н. Эйсмонт в странных штанах (наиболее ёмкая характеристика — в «трениках») укрепляют сомнения в возможности обсуждать с данными людьми механизмы политического транзита.

Экономический блок правительства создает более благоприятное впечатление, но он пока занимает подчеркнуто технократические позиции. В ходе протестов значительные колебания проявила областная и районная вертикаль, явно заинтересованная в полноценной коммуникации между властью и народом на местах. Однако трансформации этой тенденции на республиканский уровень не произошло.

Отсутствие устойчивых каналов политической коммуникации в обществе

Персоналистские авторитарные режимы в целом не предполагают существования развитой системы таких каналов. В Беларуси же в ходе нынешнего кризиса белорусские власти отчетливо взяли курс на раскол общества и «майданизацию» протеста. Цель этой политики очевидна — заручиться поддержкой со стороны Российской Федерации, что дополнительно подтверждает предположение об отсутствии внутренних ресурсов как для выхода из кризиса, так и для дальнейшего развития страны.

Важным фактором является и отсутствие яркого лидера протестов. Это естественная ловушка авторитарных режимов, стремящихся к изоляции и устранению возможных соперников на ранних этапах их деятельности. Конкуренция политических программ или политических лидеров в рамках авторитарных режимов маловероятны, что в очередной раз было подтверждено в Беларуси на примерах В. Цепкало и В. Бабарико.

По существу, с обеих сторон отсутствуют полноценные субъекты диалога, что заводит ситуацию в тупик.

Очевидно, что в Кремле прекрасно понимают все выше отмеченные обстоятельства. В этом контексте возможны следующие сценарии:

А) Россия стремится сохранить режим Лукашенко без изменений. Этот вариант несет серьезные риски для самой Москвы в силу нарастания делегитимизации режима, которая, в свою очередь, обернется новым кровопролитием и дальнейшей дестабилизацией обстановки. «Гелиевая война» 24 августа с возможным нарушением воздушного пространства Литвы (страны-члена НАТО) из-за воздушных шариков (!!!) демонстрирует распад нормальной системы управления в Беларуси. Помимо рисков повторения руандийского сценария в центре Европы (приверженность А. Лукашенко репрессиям и готовность к удержанию власти любой ценой), внешнеполитические риски поведения белорусского президента могут стать неоправданно высокими для Кремля [2].

Б) Новая белорусская конституция будет подготовлена (или уже готова) в Москве, так как процесс, очевидно, не может быть затянут на годы. В этом случае останется только поздравить Е. Прейгермана, Д. Мельянцова и других апологетов тезиса «Лукашенко — единственный гарант независимости Беларуси» с точностью формулировки.

В) Нерациональные действия А. Лукашенко могут привести к пересмотру соображений о сложности поиска партнеров для переговоров внутри белорусской элиты. В таком случае не исключен дворцовый переворот с последующей хаотизацией политической жизни и дезинтеграцией управления.


[1] Так, согласно исследованию Эрики Ченовет (Chenoweth) из Гарвардского университета, основанном на анализе 323 кампаний, проведенных в период с 1900 по 2006 гг., ненасильственные кампании протеста имеют в два раза больше шансов увенчаться успехом, чем насильственные. В целом, ненасильственные кампании привлекают в четыре раза больше сторонников, чем насильственные. Для достижения же значимых политических изменений достаточно было 3,5% активно протестующих от всего населения (хотя в авторитарных государствах процент, наверное, может быть несколько выше). В выборке Э. Ченовит ни одна кампания, где было 3,5% и более активных протестующих от численности населения, не закончилась их поражением.

[2] Можно предположить, что именно привлечение армии к подавлению беспорядков, демарш А. Лукашенко с оружием и позорная «гелиевая война» стали предметом очередного телефонного разговора В. Путина с белорусским президентом 24 августа.