Продолжение. Начало здесь.
Центральная Азия в первой Большой игре на рубеже XIX–XX вв. еще обладала политической и даже правовой субъектностью. Помимо Бухары и Хивы, самым серьезным и воинственным противником было Кокандское ханство (свое начало государственное образование брало из Ферганы). Когда-то формально признав сюзеренитет Китая, дабы выйти из под власти Бухарского эмирата, далее став самостоятельным, вмешивалось (наряду с Россией) в дела Кашгарии, которая территориально сегодня относится к Синь-Цзянь Уйгурскому Автономному району (СУАР) КНР. Интересы Российской и Британской империи сталкивались по всему периметру Центральной Евразии — от Кавказа и Персии до западных границ Цинской империи. Наиболее сложным было столкновение в Центральной Азии и Афганистане.
Этот экскурс должен представить регион не просто как часть бывшего СССР — Российской империи и Китая, но как территорию с непростой историей, которая сегодня может отчасти помочь понять чего хотят региональные элиты, которые становятся национальными. Войдя в состав Российской империи и СССР — Советская Средняя Азия была отодвинута на периферийный план мировой политики. В 1991 г. в результате распада СССР на карте появилось пять государств в регионе.
Провозглашение независимости на самом деле скорее было вынужденным. Статус «дотационных» республик предполагал серьезную зависимость региона от целостного хозяйственного комплекса СССР. Все коммуникации, отраслевая специализация, сырьевая направленность закладывалась в плановой экономике СССР тем самым предопределяя потолок развития региона и человеческого капитала. Условное выравнивание не решало проблем.
В 1990-е гг. Центральная Азия представляла удобный объект для Новой большой игры. Слабые государственные институты, множество полезных ископаемых, финансовый и технологический голод предполагал открытие нового экономического и политического рынка.
Определились региональные лидеры — Казахстан и Узбекистан в силу разных обстоятельств.
Казахстан — большая страна, входящая в десятку наиболее крупных государств мира по территории и с весьма протяженными границами с Россией и Китаем. На территории бывшей союзной республики расположены богатейшие месторождения металлов (черных, цветных, редкоземельных), нефти, газа и угля. Большие инфраструктурные объекты советского военного и хозяйственного комплекса — космодром Байконур, ядерный полигон Семипалатинск, военный ядерный потенциал (четвертый в мире), возделываемые большие площади пшеницы и пр.
Узбекистан — крупнейшая страна региона по численности населения, сердце Средней Азии (государство граничит только со странами Центральной Азии, нет общей границы с Китаем и Россией), развитая промышленность и наукоемкие производства, древняя городская культура с уникальными историческими и архитектурными памятниками.
Казахстан и Узбекистан — модели транзита
В свое время немало было написано о соперничестве Президентов Казахстана и Узбекистана, но анализ на индивидуальном уровне не дает представления о том, почему и как была выбрана та или иная модель транзита — экономического, политического и в целом социального.
Для узбекского Президента было важно решить ключевую задачу — безопасность светской республики, так как в целом угроза исламистов была нешуточной. В начале 1990-х гг. ему необходимо было заниматься буквально кризисным регулированием в Ферганской долине (той самой долины откуда и начиналось Кокандское ханство), известной еще по советской статистике как самая густонаселенная территория с проблемами трудовой занятости среди молодежи. В г. Андижане его задержали представители местных политических социальных движений, в частности Бирлик. Вопросы, которые поднимались на митингах были типичными — безработица, рэкет, деморализация населения и элит, коррупция советского местного бюрократического аппарата, уличная преступность.
Местным политическим деятелям «ответ» отчасти виделся в построении исламского государства. Подобное не могло устроить узбекское руководство и начиная с середины 1990-х гг. (главой Совета Национальной Безопасности Узбекистана был назначен Р. Иноятов) началась репрессивная жесткая политика в отношении всех тех, кто разделял подобные взгляды на построение государства. Это определило и все остальное. Дабы у таких групп не появлялись самостоятельные источники финансирования велась жесткая регламентация «рыночных отношений», а также регулирование финансового рынка.
Роль государства в экономике была доминирующей, отчасти индустриальный потенциал был сохранен и развит именно с использованием таких инструментов. Во внешней политике все так же было подчинено решению ключевой задачи — безопасность светской Республики Узбекистан.
Прагматичный подход выражался в двух аспектах: Каримов не спешил открывать страну для торговли и частного капитала; только те партнеры, которые помогали Узбекистану построить эффективные силовые структуры были интересны. Поэтому колебания во внешней политике четко определялись нуждами, сформулированными в секторе безопасности — вход и выход из ОДКБ, например, дважды. Военно-политическое сотрудничество с США и Израилем, альянс с узбекским полевым командиром в Афганистане Р. Дустумом, контакты с Межведомственной разведкой Пакистана. Вот яркие примеры воплощения принципа прагматизма в сфере безопасности.
В регионе, отношения с соседями были весьма напряженными. Каримов считал, что неосмотрительность в политике безопасности бывших советских республик является также вызовом для национальной безопасности Узбекистана.
Репрессии, закрытость, жесткость режима отчасти привела к еще большей радикализации исламистов из Ферганы и к 1996, 1997 гг. последовал ряд терактов и даже покушение на Каримова. Таким образом угроза «материализовалась» в виде Исламского Движения Узбекистана, которое стало вначале союзником Талибов, затем аль-Каиды, а также рекрутами в иные джихаддистские группы, которые воюют от Сирии до Индии.
Казахстан совсем другой пример. Большая территория, маленькая плотность населения, относительная удаленность от неспокойных Афганистана и Таджикистана. Для пущей верности столицу перенесли в 1997 г. Граница с Россией и Китаем предполагала участие в союзах с Россией — ОДКБ, ЕврАзЭС и Китаем — ШОС. Много ресурсов, мало коммуникаций, отсутствие финансовых и технологических ресурсов для их освоения. Про ислам было принято считать и говорить только как про религию предков. Для советской казахстанской интеллигенции самым мощным аргументом была работа офицера царской армии, ученого и верноподданного Российской империи Чокана Валиханова «О мусульманстве в степи», где утверждалось, что казахи не ревностные фанатики ислама. Отсюда и стратегия как внутриполитическая — открытая страна с рыночной экономикой, так и во внешней политике — союз со всеми, кто может помочь или теми, кто может повлиять.
Поэтому приход США уже в военно-стратегическом смысле было воспринято и Узбекистаном, и Казахстаном воодушевленно, но по разным причинам. Ташкент стал стратегическим партнером в военной безопасности, а Казахстан — привлекательным экономическим партнером. Для Китая обе страны представляли интерес в том же смысле, но Пекин не был так интересен до 2010-х гг.
Россия, стремительно теряла влияние на регион — отступала и уступала шаг за шагом. Отъезд русскоязычного населения стал главным структурным признаком ослабления, но даже в таком положении многое заставляло оглядываться на Москву. Укрепление позиций начинается с 2006–2007 гг. Российские кампании наращивают свое присутствие, укрепляется институциональная среда ОДКБ, но это в большей мере касалось Казахстана и значительно в меньшей — Узбекистана.
Финансовый и экономический мировой кризис 2008–2010 гг. показывает, что Китай в значительной мере может рассчитывать на успех в Центральной Азии. А вот анонс вывода американских войск в 2012 году на саммите в Чикаго поставил главный вопрос — кто и как заполнит вакуум в сфере региональной безопасности. Это было сформулировано как проблема — 2015. Именно с 1 января 2015 г. должна была начаться невоенная миссия НАТО в Афганистане.
В 2015 г. оказалось, что враг — это даже не Талибан и разрозненные силы бывшего ИДУ, а новое, жуткое движение ИГИЛ. Надо сказать, что в ряды ИГИЛ уходили и узбеки, и казахи. Рекрутинг достиг невероятных высот. Социальные сети, уродливые формы социальной несправедливости, коррумпированность государственных аппаратов питали благоприятную среду для обращения все большего количества людей в радикальные исламистские учения.
Сегодня у Казахстана и Узбекистана есть ресурсы, выстроенный государственный аппарат, более или менее эффективные силовые структуры, но нет уверенности в том, что без внешних глобальных игроков правящие режимы способны решить вопрос безопасности.
2018 год — начало Новой Большой игры
Новая стратегия действий в отношении Афганистана, озвученная Белым домом 21 августа 2017 года, во многом опиралась на помощь Пакистана в борьбе с Талибан и другими террористическими группами, но она не оправдала ожиданий Д. Трампа. Об этом Президент США буквально выразился в своем твитте 1 января 2018 г. Фактически тем самым меняя и Национальную стратегию безопасности США, принятую в декабре 2017 г. Роль Пакистана двойственна как в отношении Талибан, так и в отношении пуштунов. Регион снова разошелся на два-три лагеря сторонников и противников мнения Трампа. В поддержку такого обвинения выступил Афганистан — официальное правительство, Индия, а против — Пакистан с поддержкой Китая.
Почему это важно для Центральной Азии?
Визит Назарбаева в Вашингтон имел большое значение для Астаны, но это событие было важно и для Вашингтона. Фактически на сегодня Казахстану отводится роль «второй опоры» Стратегии США в Центральной и Южной Азии. То есть место Пакистана. Конечно здесь есть множество аргументов против, так как очевидно, что роль Казахстана с геополитической и геоэкономической несравнима с Пакистаном. Но очевидно, что для США необходимо обеспечить гарантированный доступ коммуникаций для перевозки американских грузов в Афганистан через каспийский путь.
Кратко о том, что было подписано во время январского визита. Заявление «Расширенное стратегическое партнерство для 21 века», контракты на 7 млрд долл. В том числе те, которые дадут рабочие места в США (излюбленный пункт Трампа) на поставку 9 Боингов на сумму 1,3 млрд долл., также поставку и обслуживание маневренных тепловозов и пассажирских локомотивов на 900 млн. долл. Соглашение по сотрудничеству американских инвестиционных кампаний и банков, IT кампаний с Международным Финансовым Центром Астана (МФЦА) — новый амбициозный проект Назарбаева.
Из отдельных бесед с представителями МИД РК с западной прессой стало известно о достижении соглашения по подготовке документов в области военного сотрудничества. Помимо всего прочего, необходимо сказать, что Астане критически важно улучшать имидж для решения своего конфликта с бизнесменом Стати, по иску которого были заморожены счета государственных резервных фондов и компаний в том числе и в США на сумму в 22 млрд. долл.
Назарбаев, примеряя на себя лавры миротворца, выступал с инициативой межафганского урегулирования, но его узбекский партнер оказался более разворотливым и, фактически перехватив инициативу, добился согласия сторон (Правительства Афганистана и Движения Талибан) на проведение большой мирной конференции в феврале 2018 г.
Уход Каримова в сентябре 2016 года стало началом удивительных изменений политического характера в Узбекистане. На сегодня можно констатировать, либерализация «сверху» пока проходит удачно — введено ряд послаблений в торговле, в некоторых институциональных политических практиках. Шавкат Мирзиеев сумел укрепиться на посту Президента и последним шагом в этом направлении стала отставка самого важного силовика и второго человека в стране Р. Иноятова. Изменения коснулись и внешней политики. Налаживание отношений с соседями, включая Казахстан. Поддержка региональных инициатив интеграции — особенно в американском формате «C5+1», а также подключение к китайской инициативе ОПОП. Все они используются для развития коммуникационного потенциала страны, а также для более открытой экспортной политики.
Соперничество между региональными лидерами пока не проявляются в жесткой форме, но очевидно, что интересы Ташкента могут быть в конфликте с интересами Астаны. В частности, кроме танцев вокруг переговорных площадок, есть и конфликтные предложения по развитию коммуникаций между Китаем и Афганистаном.
Это проекты строительства железных дорог. Узбекский вариант — соединение своей дороги с Мазари-Шариф (Афганистан) и Герат (Иран). Казахстанский вариант — соединение своей дороги через Туркменистан — Афганистан — Иран. Китаю важно и интересно вывести коммуникацию СУАР — Центральная Азия — Афганистан — Иран с целью вывода своих северо-западных регионов, наглухо запертых в центре Евразии к морским путям без России, без больших веток через весь континент. Иран, как противник США в регионе Залива вполне устраивает Пекин и по энергетическим, и по коммуникационным, и по политическим соображениям. Пакистан не очень надежный партнер с точки зрения безопасности и возможного резкого поворота в международной политике. Диверсификация — это целевая функция ОПОП.
Поэтому сегодня Казахстан и Узбекистан выступают как партнеры, соперники и в конечном итоге сидящие в одной региональной лодке с одной целью — сохранить субъектность, укрепить свое положение уже не через закрытость и изоляцию региона — как это пытались делать ходжи, бии, эмиры и ханы времен Первое Большой игры, а иным путем — интеграции в мировые геоэкономические проекты. И здесь самым важным будет как они смогут найти внутрирегиональный консенсус и баланс интересов, включая интересы движения Талибан.
Ключи от Евразии лежат не в Москве, Пекине, Вашингтоне, а в регионе…