Национальный правовой интернет-портал Республики Беларусь разместил проект Закона Республики Беларусь «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь по вопросам производства по материалам и уголовному делу в случае смерти подозреваемого, обвиняемого, лица, подлежавшего привлечению в качестве подозреваемого, обвиняемого» (далее — Законопроект). Согласно вебсайту Палаты Представителей он был внесен Советом Министров 8 декабря 2015 года (вх. № 6003). В дальнейшем нормы данного законопроекта были включены в проект Закона «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь» (вх. № 4888) и были приняты 30 июня 2016 г. в первом чтении. Предполагается, что 30 ноября законопроект будет во втором чтении и одобрен Советом Республики.

Законопроект разработан во исполнение Заключения Конституционного Суда Республики Беларусь от 12 июня 2014 г. № З-928/2014 «О соответствии Конституции Республики Беларусь пункта 7 части 1 статьи 29 и пункта 1 части 1 статьи 303 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь» (далее — Заключение от 12 июня 2014 г.), главная суть которого — позволить близким родственникам умершего подозреваемого/обвиняемого не соглашаться с отказом в возбуждении уголовного дела или прекращением производства по возбужденному уголовному делу по причине смерти вышеуказанных лиц.

Так, до принятия Заключения от 12 июня 2014 г., лишь наличие очевидных для органа предварительного расследования или суда реабилитирующих признаков позволяло продолжать предварительное или судебное следствие для цели реабилитации (т.е. констатации отсутствия: 1) общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом, 2) состава преступления в деянии, а равно 3) недоказанности участия обвиняемого в совершении преступления).

Заключение же Конституционного суда позволило близким родственникам умершего подозреваемого/обвиняемого фактически выдвигать тезис о невиновности последнего, сопряженного с обязанностью следствия или суда (возбудить) продолжить производство по уголовному делу (включая судебное следствие) в обычном режиме, разумеется, учитывая физическое отсутствие главного фигуранта дела. При этом следует отметить информацию Палаты представителей, что по данным Следственного Комитета Республики Беларусь, по стране по причине смерти прекращается более 700 дел в течение года.

Дефекты законопроекта

Хотя сама идея судить умершего уже достойна порицания, учитывая правовую реальность в виде Заключения от 12 июня 2014 г., нам остается лишь минимизировать вред этой новации путем выявления дефектов законопроекта. Прочтение его положений позволяет утверждать, что он предусматривает некорректные, если не сказать антиконституционные, нормы, противоречащие мотивировочной части Заключения Конституционного Суда от 12 июня 2014 г., а также содержит предпосылки правовых конфликтов и коллизий.

1. Так, предусмотренная законопроектом ст. 46824 УПК РБ позволяет выносить обвинительный приговор в отношении умершего лица: «3. Признав доказанным, что преступление совершено умершим обвиняемым, суд на основании статьи 356 настоящего Кодекса постановляет обвинительный приговор без назначения наказания».

В тоже время, в абз. 8 п. 6 Заключения от 12 июня 2014 г. отмечается, что Конституционный Суд пришел к выводу, что «для обеспечения реабилитации умершего гражданина с целью защиты конституционных прав личности необходимо получение согласия близких родственников умершего».Этому выводу предшествовали иные соображения Суда, указывающие, как на предмет разбирательства в данном деле, так и на цель предоставления близким родственникам права не соглашаться с решениями следствия и суда в связи со смертью подозреваемого/обвиняемого — возможная реабилитация умершего.

При этом в абз. 8 п. 6 Заключения отмечается, что при отсутствии такого согласия [на прекращение производства по делу] уголовный процесс продолжается в обычном режиме «с принятием в соответствующих случаях судом окончательного решения по уголовному делу». Судом не конкретизировано, в каких именно «случаях» принимается «окончательное решение», но другие положения Заключения позволяют предположить, что речь идет исключительно о случае оправдания обвиняемого с вынесением оправдательного приговора. Из текста Заключения явствует, что Суд предлагает воспользоваться уже существующими в УПК вариантами окончания производства по делу (оправдание или прекращение дела в связи со смертью обвиняемого), а не нацеливает Парламент на создание возможности осуждения лица, умершего до окончания какой-либо из стадий производства по уголовному делу. К примеру, действующий УПК (ч. 4 ст. 356) позволяет выносить обвинительный приговор без назначения наказания лишь в случае смерти обвиняемого к моменту вынесению приговора, что объясняется формально полной реализацией обвиняемым присутствовать на всех стадиях судопроизводства и пользоваться предусмотренными процессуальными гарантиями справедливого отправления правосудия. Следует отметить, что ч.4 ст. 356 УПК в принципе не была проанализирована Конституционным Судом, что также наталкивает на мысль, что Суд не рассматривал вопрос возможности осуждения обвиняемого, умершего до удаления суда в совещательную комнату.

Далее, в абз. 2 п. 7 Заключения Конституционный Суд приходит к выводу, что, не предусматривая необходимости получения согласия близких родственников умершего подозреваемого или обвиняемого на отказ в возбуждении уголовного дела или прекращение производства по нему предварительного расследования или судебного разбирательства действующее законодательство, тем самым не позволяет обеспечить реабилитацию умершего с целью защиты его достоинства и чести».

В абз. 3 п. 7 Заключения также говорится что: «Конституционный Суд считает, что в соответствии с требованиями Конституции и с учетом изложенного законодателю следует предусмотреть в УПК положения, устанавливающие право близких родственников заявлять требования о необходимости продолжения уголовного процесса с целью возможной реабилитации умершего <…>».

Там же указано, «что конституционное право каждого на защиту от посягательства на его достоинство и честь распространяется не только на период жизни человека; это право обязывает государство установить правовые гарантии обеспечения судебной защиты достоинства и чести человека и после его смерти, к числу которых следует отнести право близких родственников требовать реабилитации умершего в рамках уголовного процесса с соблюдением конституционного принципа осуществления правосудия на основе состязательности и равенства сторон обвинения и защиты».

Таким образом, логика Заключения от 12 июня 2014 г. состоит исключительно в установлении второго вида «реабилитации» — осуществляемого по инициативе близких родственников умершего лица. По сути, речь идет о стандартном праве защищаться лично или через представителя, а равно, о презумпции невиновности и корреспондирующей ей обязанности государства доказывать виновность лица, реализуемой в рамках общеправового принципа публичности уголовного процесса (государственные органы, <…>, обязаны в пределах своей компетенции принимать необходимые меры по обнаружению преступлений и выявлению лиц, их совершивших, возбуждению уголовного дела, привлечению виновных к предусмотренной законом ответственности и созданию условий для постановления судом законного, обоснованного и справедливого приговора).

Учитывая же, что заинтересованное лицо мертво, механизм публичности уголовного процесса и сопряженной с ней презумпции невиновности, должен, исходя из логики Заключения, быть доступны для близких родственников умершего лица. При этом ничто в Заключении от 12 июня 2014 г. не говорит о возможности вынесения обвинительного приговора умершему лицу, но разъясняется цель продолжения уголовного процесса — возможная реабилитация (защита чести и достоинства умершего).

Что касается возможности осуждения умершего обвиняемого (осужденного), то, по моему мнению, этот вопрос в принципе не рассматривался Конституционным Судом в данном деле, т. к. гражданка Белясова, сын которой погиб в ДТП, жаловалась на отсутствие у близких родственников доступа к механизму возможной реабилитации умерших подозреваемых/обвиняемых. Палата представителей, поддержавшая инициативное обращение Белясовой Т.И., в своем обращении в Конституционный Суд также исходила из наличия у родственников умерших подозреваемых/обвиняемых права на защиту чести и доброго имени последних (п. 5 Постановления Палаты представителей от 10 апреля 2014 г. № 315-П5/IV). Таким образом, никто из инициаторов рассмотрения дела в Конституционном Суде, исходя из имеющихся материалов, не ставил вопрос о возможности вынесения обвинительного приговора умершему лицу.

Также следует иметь в виду, что Заключение Конституционного Суда Республики Беларусь от 12 июня 2014 г. № З-928/2014 практически полностью скопировано (основная суть и структура аргументации) с Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 2011 г. № 16-П (дело врача Ольги Александриной).

В Постановлении № 16-П речь идет о близких родственника умершего, настаивающих на продолжении производства по уголовному делу с целью возможной реабилитации умершего,которые подлежат в обязательном порядке вызову в судебное заседание, с тем чтобы они могли реализовать право на судебную защиту чести и доброго имени умершего, а также своих прав и законных интересов(абз.2 п. 6).

После чего Конституционный Суд РФ указал, что рассмотрев уголовное дело по существу в обычном порядке <…>, суд должен либо, придя к выводу о невиновности умершего лица, вынести оправдательный приговор, либо, не найдя оснований для его реабилитации, прекратить уголовное дело на основании пункта 4 части первой статьи 24 и пункта 1 статьи 254 УПК РФ» (в связи со смертью подозреваемого/обвиняемого — О.Ф.).

Таким образом, российский Конституционный Суд исходит из невозможности вынесения обвинительного приговора умершему лицу. Анализ Заключения Конституционного Суда Республики Беларусь от 12 июня 2014 г. № З-928/2014 также позволяет со всей очевидностью утверждать, что предоставление определенной категории лиц право требовать продолжения предварительного расследования и судебного разбирательства в отношении умершего лица не должно сопровождаться посмертным осуждением такого лица.

Поэтому в случае отсутствия оснований для вынесения оправдательного приговора в отношении умершего обвиняемого, суд, полагаю, должен вынести постановление о прекращении производства по уголовному делу в связи со смертью обвиняемого.

Предварительный вывод

Цель рассмотренной нормы (ч.4 ст. 46824 УПК РБ) вышеуказанного законопроекта очевидна — лишить мотивации управомоченных лиц выражать несогласие с прекращением предварительного или судебного следствия, что выхолащивает конституционное правосудие и Заключение от 12 июня 2014 г., как его результат. Данный вывод дополнительно усиливается и новой ст. 46824УПК РБ,согласно которой, в случае постановления обвинительного приговора суд вправе взыскать с представителя умершего обвиняемого процессуальные издержки, которые возникли после его допуска органом, ведущим уголовный процесс, к участию в производстве по материалам или уголовному делу, за исключением сумм, выплаченных переводчику.

Законопроект как «ящик Пандоры»

2. В связи с вышеуказанным законопроектом возникает ряд интересных конституционно-значимых вопросов.

2.1. Например, позволит ли законодательство или практика его применения делать прижизненный запрет (допустим, нотариально удостоверенный) кому-либо из близких родственников/иных членов семьи настаивать на продолжении «потенциального» производства по уголовному делу?

Отрицательный ответ может означать отсутствие гарантий защиты посмертной неприкосновенности личности, что противоречит выводам самого Конституционного Суда Sic! в абз. 3 п. 7 Заключения (т. к. очевидно, что посмертный обвинительный приговор гораздо хуже, чем постановление о прекращении производства по делу в связи со смертью подозреваемого/обвиняемого, на которых в этом случае продолжит распространяться презумпция невиновности). Подобная ситуация, предположу, может свидетельствовать и о прижизненном ограничении правоспособности любого гражданина.

К примеру, Закон Республики Беларусь «О трансплантации органов и тканей человека» (ст. 10-1) позволяет при жизни письменно заявлять о несогласии на забор органов для трансплантации после смерти. Подобный отказ лишает близких родственников права распоряжаться органами умершего лица. Отличие лишь в том, что жизнь рано или поздно закончится, а вот случай приобретения статуса умершего обвиняемого (подозреваемого) носит вероятностный характер. Тем не менее, упомянутые выше порядка 700 дел, прекращаемые ежегодно в связи со смертью обвиняемого, а также наличие достаточного количества водителей, не позволяют гражданам сбрасывать со счетов подобный вариант окончания жизни.

2.2. Также интересно, будет ли допустим прижизненный выбор представителя, уполномоченного выражать несогласие/согласие с прекращением производства по уголовному делу. Ведь допускает же право прав человека и УПК РБ выбор защитника по своему усмотрению и отказ от защитника по назначению?! Можно ли будет «на всякий случай» связать такого представителя из числа родственников/членов семьи etc. определенным адвокатом (адвокатским бюро), чтобы он непосредственно и осуществлял представительство интересов умершего? В качестве аналогии можно назвать предусмотренный ст. 1053 ГК РБ институт «душеприказчиков» (исполнителей завещания, не являющихся наследниками).

2.3. После принятия законопроекта можно также спрогнозировать ситуацию умаления чести/достоинства умершего лица в случае дальнейшего потенциально многолетнего обжалования обвинительного постановления (кассация, надзор, по вновь открывшемся обстоятельствам), сопряженного с непрекращающимся использованием имени покойного, исследованием его жизни. И не создаст ли это [продолжающееся обжалование] ситуацию пытки или бесчеловечного отношения в отношении тех родственников, которые не были выбраны органом уголовного преследования/судом в качестве представителя умершего со всеми вытекающими из этого процессуальными правами (продолжать разбирательство по делу)?

2.4. Поскольку Заключение от 12 июня 2014 г. принималось исключительно по вопросу возможной реабилитации умершего обвиняемого/подозреваемого, то согласие их близких родственников с прекращение уголовного дела или отказом возбуждать его, может быть расценено потерпевшими, как дополнительное подтверждение виновности умершего лица. Особенно явно это будет на стадии окончания предварительного расследования с передачей уголовного дела прокурору для направления в суд, когда близкий родственник умершего будет иметь процессуальный статус «представителя умершего обвиняемого», позволяющий ему на данной стадии отказаться от дальнейшего участия в производстве по уголовному делу (новая ст. 46819 УПК РБ).

2.5. Проблемы могут возникнуть и на стадии определения представителя умершего обвиняемого из множества кандидатов, претендующих на этот статус. Законопроект (ст. 46815 УПК РБ) уполномочивает орган, ведущий уголовный процесс, принимать окончательное решение в такой ситуации (с учетом всех обстоятельств дела), что не исключает реализацию иными близкими родственниками своего конституционного права на обжалование такого решения, что не только внесет элемент «свары» в процесс с участием «умершего», но и потенциально затянет его. Нельзя назвать удачным и предоставление права назначать представителя умершего обвиняемого именно орган, ведущий уголовный процесс, т. к. защита «обвиняемого» будет фактически поставлена в зависимость от стороны, если не обвинения (формально), но и не нашедшей оснований для продолжения (возбуждения) производства по уголовному делу для реабилитации умершего.

2.6. Ситуация усугубляется наличием пробела в законопроекте в части объективных критериев, как для определения решающего голоса в отношении продолжения или прекращения уголовного преследования, так и для определения единого представителя умершего лица. Например, мнение кого предпочесть: жены умершего (хорошо осведомленной о манере вождения супруга) или его родителей (видящих в сыне все самое хорошее)?

Таким образом, Конституционный Суд Республики Беларусь вслед за российскими коллегами открыл «ящик Пандоры» и поэтому Парламенту нелишне вспомнить клятву врачей — noli nocere (не навреди)! Как один из вариантов, Палата представителей может обратиться в Конституционный Суд Республики Беларусь за официальным толкованием вышеуказанного Заключения в части возможности посмертного постановления обвинительного приговора.

Вместо послесловия

Российская Госдума, хотя и приняла 25.01.2013 г. в первом чтении Законопроект № 180771-6 «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (в части уточнения порядка производства по уголовному делу в случае смерти обвиняемого, подозреваемого, лица, подлежавшего привлечению к уголовной ответственности)», но больше активных действий в отношении него не предпринимала.

Не лучшим образом сложилась и судьба уголовного дела Ольги Александриной, погибшей (вместе с пассажиркой, также врачом О. Сидельниковой) в ДТП с участием автомобиля акционера и члена правления ОАО «Лукойл». Ее отец, добившись от Конституционного Суда РФ принятия Постановления № 16-П, в итоге получил вступившее в законную силу постановление Гагаринского районного суда г. Москвы согласно которому суд, рассмотрев уголовное дело по существу пришел к убеждению, что основания для реабилитации Александриной О.С. отсутствуют, поскольку суд признает доказанным, что преступление, ответственность за которое предусмотрено ч. 3 ст. 264 УК РФ, совершено умершей Александриной О.С., подлежавшей привлечению к уголовной ответственности.

Таким образом, хотя уголовное дело в итоге было прекращено в связи со смертью обвиняемой, ее родственники получили на руки достаточно полноценное судебное решение, констатирующее совершение преступления их дочерью, признанной, в том числе виновной в гибели пассажира.

Еще более гротескную форму правовые позиции Постановления № 16-П приняли в деле Сергея Магнитского, трагически погибшего в СИЗО «Матросская тишина» еще в 2009 г., производство по уголовному делу которого, было прекращено в том же году в связи с его смертью. Но, в 2011 г. по инициативе Генеральной прокуратуры следствие по делу Магнитского возобновляется (со ссылкой на Постановление № 16-П, а не на наличие оснований для реабилитации).

Тот факт, что родственники Магнитского не возражали против прекращения уголовного дела, подтверждает обращение жены Магнитского в Конституционный Суд РФ за разъяснением, позволяет ли Постановление № 16-П органу, осуществляющему производству по уголовному делу, по собственной инициативе возобновить производство по уголовному делу, которое ранее было прекращено в связи со смертью подозреваемого (обвиняемого), не с целью его реабилитации, а с целью доказывания его виновности, и возможно ли в таком случае продолжение расследования возобновленного уголовного дела, если близкие родственники умершего подозреваемого (обвиняемого) против этого возражают.

Конституционный Суд своим Определением от 22.03.2012 № 423-О-Р отказался разъяснять (по процессуальным основаниям), но попутно отметил, что продолжение производства по уголовному делу умершего лица зависит от позиции его близких родственников, а «правовые позиции Конституционного Суда РФ не могут быть использованы для обоснования продолжения органом уголовного преследования производства по уголовному делу, если оно не направлено на реабилитацию умершего обвиняемого».

В итоге уголовное дело в отношении мертвого Магнитского было рассмотрено вместе с делом, находящегося за пределами России Уильяма Браудера, по результатам которого 11 июля 2013 г. Тверским районным судом г. Москвы был постановлен приговор, признавший доказанной вину Сергея Магнитского (в соучастии с Браудером) с прекращением уголовного дела в отношении Магнитского в связи с его смертью. Т.е. при отсутствии в уголовном деле реабилитирующих признаков в момент смерти подозреваемого и в течении 2 лет после нее, продолжение производства по уголовному делу в отношении умершего (являющегося предположительно соучастником отсутствующего обвиняемого) фактически позволило государству посмертно признать Магнитского соучастником преступления.

Хотя в апелляционном порядке постановление о прекращении уголовного дела в отношении Магнитского не обжаловалось, в апелляционном Определении Московского городского суда от 31.01.2014 г. по жалобе Браудера отмечалось доказанность вины Магнитского.

В целом же, изучая материалы российских СМИ, можно сделать вывод, что в большинстве случаев суды прекращают дела с участием мертвых обвиняемых без подтверждения оснований для реабилитации.