20 сентября закончилась активная фаза командно-штабного учения (КШУ), в котором был задействован весь силовой блок страны. Хотя само КШУ представляло собой достаточно большой набор вполне самостоятельных сценариев кризисных ситуаций различного характера (миграционные потоки, вооруженные мятежи/вторжения, техногенные катастрофы) наибольшее внимание привлекли эпизоды, связанные с формированием роты территориальной обороты в граничащем с Россией Горецком районе Могилевской области и отработка с её участием мероприятий по укреплению охраны госграницы. А также отработка блокирования и зачистки населенного пункта, захваченного незаконными вооруженными формированиями.

Уже раздались ставшие традиционными высказывания в стиле «Минск готовится к гибридной войне с Россией». После чего заинтересованная публика разбилась на два непримиримых лагеря. Представители первого из них твердо уверенны в готовности и способности Беларуси противостоять любой агрессии с востока. Адепты второго «подхода» не менее твердо уверены в неспособности беларуских силовиков противостоять угрозам «русского мира» и их готовности сдать всё, сразу и быстро. Между тем, в реальности всё несколько сложнее.

Новая гибридная война?

Сегодня понятие гибридной войны является скорее медийным штампом, нежели чем-то новым и ранее неизвестным. Стоит напомнить, что Беларусь имеет опыт из относительно недавнего участия в гибридной войне: Афганистан. Предпоследняя гибридная война в Европе — конфликт в Косово. С тех пор изменилась, пожалуй, только интенсивность и темп ведения подобных конфликтов. А также масштабность психологического воздействия на участвующие стороны: речь идет об информационно-психологическом противоборстве. Безусловно, происходит техническое совершенствование средств ведения войны. Но её условная философия меняется незначительно.

Почему Могилевщина

Формирование территориальных войск в граничащем с Россией Горецком районе вкупе с отработкой методики охраны границы вызвало необоснованный ажиотаж.

Почему-то не учитывается тот простой факт, что за последние пару лет аналогичного характера учения (территориальных войск с пограничниками) прошли во всех приграничных областях страны за исключением — как ни странно — Брестской, и до этого момента — Могилевской. Искать тут какой-то подтекст нет необходимости: есть унифицированные планы подготовки по территориальной обороне; местные органы власти во всех регионах страны должны иметь одинаковую компетенцию в этой сфере. Это логика бюрократического процесса, и увязывать её с текущим состоянием белорусско-российских отношений неуместно.

Кроме того, регулярно проходят учения пограничников и военных в Витебской области. Которая, кстати, имеет самый длительный участок границы с Россией. Но публика почему-то интереса к этому ранее не проявляла.

Не только Москва на уме

Разговоры об отработке отражения возможного вторжения со стороны России скорее следует отнести на счет влияния событий последних двух лет на психологическое состояние части белорусского социума. На учениях отрабатываются алгоритмы реагирования на сценарии, которые, как правило, лишь опосредованно привязаны к той или иной географической местности. Особенно когда речь идет о малых и средних по площади странах.

Посему, отработка задач в ходе прошедшего КШУ может соотноситься не только с восточной границей. Но и, например, с украинской. Особенно тем участком, который приходится на так называемые «янтарные республики». Которые правильнее было бы именовать «украинским Сомали». Это территории, на которых местные жители утратили всякое представление о законе и порядке. И прекрасно себя чувствуют. Естественно, у них весьма своеобразное представление о государственных границах и правилах поведения относительно соседнего государства. Пока это не создает значимых проблем. Однако и такого развития событий исключать нельзя. В Украине на руках находится по разным оценкам 4-5 млн единиц незаконного огнестрельного оружия. Значительная часть которого сосредоточена как раз в местах незаконной добычи янтаря на территории украинского Полесья, вплотную у наших границ. При этом у группировок добытчиков янтаря имеются и БПЛА, и даже легкая бронетехника. Правда, не вооруженная.

Проблема в том, что Киев не демонстрирует внятной позиции относительно путей решения янтарной проблемы. Справедливости ради стоит сказать, что нынешние украинское власти унаследовали это «янтарное Сомали» от предыдущих. Янтарная лихорадка началась в 2010 году, и уже тогда были первые признаки того, что ситуация выходит из-под контроля. Но тогдашнее киевское руководство проблему проигнорировало.

Специфика прошедшего КШУ

Исходя из известных фактов создается впечатление, что учение объединяло ряд сценариев. Которые с одной стороны могут рассматриваться отдельно, но в то же время характерны для всякого масштабного вооружённого конфликта: захват и удержание населенных пунктов и важных объектов, перемещение масс населения, охрана границы, поддержание правопорядка, разрушение/повреждение опасных объектов.

Кроме того, хотя это не первые учения межведомственного характера (как раз межведомственность характерна для большинства масштабных учений после 2000 года), впервые командные пункты всех силовых ведомств работали в полях. Что стало своеобразным испытанием для руководителей многих ведомств, которые дальше своего служебного кабинета мало где бывают.

Вместо итога

КШУ являлись плановым мероприятием, т. е. решения по его проведению принимались самое позднее в ноябре 2015 года. Поэтому увязывать их с текущим характером отношений Беларуси с Западом или Россией не стоит.

В соответствии с правилом «генералы готовятся к прошедшей войне» отрабатывались сценарии, которые реализовывались в ходе конфликтов последних лет. Насколько полученный опыт соотносится с перспективными вызовами — достоверно не знает никто. Хотя бы в силу неопределённости ситуации в нашем регионе.

И уже поэтому не существует уверенного ответа на вопрос готова или не готова армия к отражению внешней угрозы. Ответ может дать только практика. Чего, безусловно, хотелось бы избежать. Однако есть несколько моментов, которые можно зафиксировать прямо сейчас. Первое: Беларусь располагает институтами и техническими возможностями для отражения агрессии типа той, которая была применена на Донбассе. Второе: в Беларуси нет предпосылок повторения донбасского сценария. Третье: пока нет фактов, свидетельствующих о приготовлении России к какому-либо силовому воздействию на нашу страну. Хотя это не исключает наличия соответствующих планов: у генералов в принципе должны быть планы на все случае жизни. Последние алармистские высказывания — не более чем субъективная интерпретация события, когда условия подгоняются под нужное решение задачи. Четвертое: проблема не в патронах — проблема в мозгах. Беларуское общество психологически не готово к вооруженному противостоянию с Россией. Это самая значимая проблема с точки зрения обеспечения безопасности от эвентуальной угрозы с востока. И решение её лежит вне поля компетенции силовых ведомств. А в сфере внутренней политики государства: культурной, информационной, образовательной, идеологической.

Ситуация не уникальна: вспомним Судетский кризис, когда Чехословакия по всем параметрам в военном отношении была сильнее Германии, но проиграла без единого выстрела. От сопротивления отказалось не только общество, но и политическое руководство страны. В этом отличие от текущей беларуской ситуации: не приходится сомневаться, что наше руководство готово отстаивать свою власть и привилегии до последнего патрона и белоруса. Но этого может оказаться недостаточно.

Стоит повторить еще раз: пока нет ни единого признака подготовки России к вооруженному давлению на Беларусь. Ни единого, но пока.