В нашей первой статье был охарактеризован круг новых вызовов и проблем, с которыми сталкивается старая стратегия выживания Беларуси «меняю западный (восточный) вектор на твёрдую валюту». Здесь будет сделана попытка дать ответы на поставленные вопросы в связи с изменениями на западном направлении. Напомним, что главными изменениями на западном направлении стали полная девальвация символического капитала старой оппозиционной гвардии, ставка на прямой диалог с властью и более жёсткое требование структурных реформ (в экономике и образовании).

Субъекты перемен: ЕС — экономический кнут с политическим пряником

В контексте главного требования Запада — провести глубокие структурные реформы — прежде всего, необходимо определиться с вопросом о том, кто является дееспособными субъектами возможных реформ в Беларуси. Безусловно, к таковым можно отнести европейские финансовые и политические структуры, которые располагают крайне необходимыми экономике РБ финансовыми ресурсами с наиболее удобными условиями их возврата (2,28% на 10 лет) и, одновременно, жёсткими и транспарентными формами контроля за ходом реформ, что, теоретически, должно подтолкнуть власти к их проведению.

Тем не менее, при всех огромных ресурсах ЕС, не стоит переоценивать его желание и возможности: ЕС лишь инициирует и предоставляет возможности. Беларусь даже в лучшие времена никогда не находилась в «шорт-листе» задач ЕС, а теперь, после событий в Украине, на фоне колоссальных внутренних проблем (миграции, нерешённого экономического кризиса в Греции и ряде других южных стран, роста евроскепсиса, угроз терроризма и др.), а также в связи с нарастающим политико-экономическим конфликтом с РФ Беларусь оказывается далеко за пределами приоритетных целей и задач политического истэблишмента ЕС. Если и прежде многие влиятельные европейские политики придерживались мнения, что Беларусь сделала свой геополитический выбор и потому является «вотчиной РФ», то сегодня, после украинского опыта и перед лицом угрозы военного конфликта с РФ, эта точка зрения получает всё большее распространение. Свидетельство тому — тактическая сублимация жёсткости политических требований в экономические: Запад готов пойти на политический компромисс во имя региональной стабильности и структурных экономических реформ.

Субъекты перемен: несгибаемый правящий класс

Другим, гораздо менее заинтересованным, но зато самым действенным субъектом возможных реформ является правящий консервативный политический класс, консолидирующийся вокруг президента РБ А. Лукашенко. Прежде всего, стоит отметить, что перемены в западном направлении во многом были инспирированы самой властью и лично главой государства, который по-прежнему стремится легитимировать свои властные полномочия в глазах политического истэблишмента развитых стран мира. Активное посредничество в военном конфликте РФ и Украины — яркое тому свидетельство. Однако, этот, безусловно, успешный политический манёвр с целью реабилитации имиджа непризнанного президента не удался в полной мере: президентские выборы, после которых впервые за почти 15 лет не был посажен в тюрьму ни один оппозиционный кандидат, так и не получили официального признания со стороны западных государств. ОБСЕ и Госдеп США в очередной раз констатировали разочарование. И тем не менее, несмотря на «облом», президент выпускает политзаключённых предыдущей президентской компании и берёт курс на дальнейшее сотрудничество со странами Запада. С политической точки зрения это беспрецедентная уступка (чтобы понять это, достаточно сравнить данную реакцию А. Лукашенко на «неблагодарный Запад» со всеми предыдущими реакциями на непризнание выборов ОБСЕ и Госдепом США, после которых неизменно происходил дрейф на Восток).

Однако сегодня для получения твёрдой валюты одного проявления политического милосердия, увы, недостаточно — требуются реальные структурные реформы. Готова ли власть пойти на них? На этот вопрос яснее всех выразился президент в своей инаугурационной речи: реформ нет и не будет. Вслед за ним практически все оппозиционные политики, эксперты, представители НГО в один голос развили мысль президента в уже привычном направлении: на структурные реформы власть не пойдёт — в лучшем случае это будет всего лишь обманный манёвр для кредиторов. Примечательно, что и представители власти, и представители оппозиционного лагеря, тем самым, укрепили в общественном сознании негативный образ реформ: власть — как угрозу разрушения установившегося порядка, оппозиционный лагерь — как инструмент обмана и коррупции.

Субъекты перемен: тень либерального крыла власти

Не менее парадоксально на этом фоне звучат голоса либерально настроенных представителей власти, которые объясняют невозможность реформ отсутствием запроса на реформы со стороны тех, кто в них должен был бы быть заинтересован. Будучи умными, хорошо образованными и очень хорошо осведомлёнными людьми, либерально настроенные представители власти, с одной стороны, участвуют в удушении голоса бизнеса и активных субъектов высшего образования (это является необходимым условием их алиби перед правящим консервативным классом и лично А. Лукашенко), а, с другой, публично дают понять всем заинтересованным субъектам, что голос бизнеса и иных заинтересованных в либерализации субъектов должен стать громче, смелее и отчётливее (это может повысить их переговорную силу в полемике с представителями консервативного правящего класса).

В этой ситуации многое зависит от того как построится коммуникация между субъектами бизнеса, образования и гражданского общества, лоббистами реформ в институтах власти и правящим консервативным лагерем (во главе с Лукашенко): если субъекты бизнеса (и др.) «поведутся» на завуалированный призыв лоббистов реформ и рискнут «возвысить голос», подвижки в направлении реформ возможны. Такому повороту событий способствует также давление на Лукашенко со стороны европейских кредиторов: после очередного раунда переговоров с представителями МВФ в риторике главы государства появились некие признаки лояльности реформам.

Однако, и здесь не стоит обольщаться: это всего лишь тень либерального крыла в политическом поле Беларуси, отброшенная гримасой безраздельно правящего в РБ консервативного класса. Все прекрасно понимают, что глубокие экономические реформы (как и сами деньги европейцев) «пахнут» реформами политическими. А потому возвышенный голос «запроса» на реформы понимается и активно интерпретируется консервативным классом как запрос на политический передел власти (= как запрос на «разрушение порядка и стабильности»). Перед лицом такой угрозы — поменять тёплые места и прибыльные бизнесы под крылом неприятных консерваторов на нары гораздо более неприятных беларуских тюрем — даже тень либерального крыла власти мгновенно улетучивается.

Субъекты перемен: бизнес нервно курит — академсообщество в обмороке

А что же происходит с самыми заинтересованными субъектами запроса на реформы? Наиболее рациональные (разумеется, в плане осознания своих групповых интересов) и активные представители бизнеса, как свидетельствуют эксперты, институционально диссоциированы, запуганы и слишком разрозненны, чтобы сделать внятный и репрезентативный запрос на структурные реформы. Результатом 20-летней политической зачистки активистов и инициаторов, в беларуском бизнес-сообществе практически не осталось «дураков», готовых лечь на государственную амбразуру во имя корпоративных интересов. Все прекрасно понимают, что диалог беларуской власти с представителями бизнеса ведётся (а) только с очень крупными бизнесменами, чей вес и влияние достаточно «интересны» для государства и (б) только кулуарно, поскольку речь как правило, идёт о цене финансовой и личной безопасности крупных бизнесменов. Иных, более институциональных и публичных способов коммуникации и, что гораздо важнее, форм договорённости (когда достигнутые договорённости являются для сторон обязательными к выполнению), в РБ не предусмотрено.

Ещё хуже обстоит дело с другим субъектом структурных реформ — в сфере высшего образования. Академические сообщества Беларуси не имеют того опыта полноценного участия в управлении образовательными учреждениями, который позволил бы им сформировать запрос на реформы. Более того, ряд возможных негативных следствий реформ для преподавательского состава (например, введение принципа конкуренции) сделает преподавателей ярыми противниками реформ и активными сообщниками администрации в их имитации. Студенты в этой конфигурации являются единственным субъектом, в случае с которым нет очевидного конфликта интересов и который кровно заинтересован в реформах. Однако, к сожалению, студенты не обладают достаточной зрелостью (для того, чтобы понимать и артикулировать свой интерес), консолидированностью и смелостью, чтобы противостоять административной (и преподавательской) машине подчинения. Яркое тому свидетельство — робкие и, увы, безуспешные протесты студентов БГУ против введения плат за пересдачи.

Резюме: на западном фронте без перемен

Таким образом, если рассматривать глубокие структурные реформы как приобретение в ходе беларуской игры с Западом, то в настоящий момент в направлении к этому приобретению не способен продвинуть нас ни один из вышеозначенных субъектов: ни ЕС как инициатор (но не исполнитель) реформ; ни правящий политический класс, который не пойдёт на политическое аутодафе; ни либерально настроенные политические элиты, которые достаточно успешно приспособились к «воле батьки» и для которых риски значительно выше возможных приобретений; ни «низовые» субъекты реформ (в сфере бизнеса и высшего образования), которые субъектно не определены и даже лишены каналов коммуникации как внутри сообществ, так и с властью; ни, тем более, подавляющее большинство населения, которое сейчас, в условиях снижения уровня жизни, роста безработицы, растущих военных, террористических и миграционных угроз, а также всё более туманных перспектив на будущее, не готово ни на какие риски.

И тем не менее, на наш взгляд, реформы будут. Однако они будут совсем не те, которых ждёт бизнес-сообщество, академическое сообщество или проевропейское гражданское общество Беларуси. Скорее всего, это будут вынужденные реформы-компромисс между европейскими донорами и про-властными лоббистами либеральных реформ, с одной стороны, и правящим консервативным, про-советским классом во главе с А. Лукашенко, с другой. В условиях рассогласованности и неартикулированности интересов, скорее всего, все реформационные усилия будут осуществляться в режиме «многовекторной пробуксовки» — «шаг вперёд — два назад — один в сторону — три в другую…» — которая, как минимум, позволит запутать следы и создать ощущение перемен.

Если теперь ответить на поставленный ранее вопрос о балансе действительных приобретений и убытков, полученных в результате игры с Западом, то во-первых, стоит признать его положительным для правящего консервативного класса и лично А. Лукашенко: им удастся сохранить status quo на эту каденцию (как минимум).Однако, во-вторых, он отрицателен для общества РБ, причем по всем трём направлениям — финансово-экономическому, политическому и социальному. Он отрицателен в финансовом плане, поскольку практически все полученные от МВФ деньги должны пойти на погашение ранее полученных кредитов. Он отрицателен в экономическом плане, поскольку время, предоставленное для структурных реформ будет потрачено на их «многовекторную пробуксовку». В свою очередь, пробуксовка реформ будет инициировать пробуксовку дальнейшего политического интереса к РБ со стороны евроструктур: Беларусь со своими проблемами будет всё больше квалифицироваться Западом как принципиально нерешаемая проблема, пока Лукашенко стоит у власти. А это значит, что тот символический капитал, который Лукашенко неизменно разыгрывал в своей игре с РФ («а мы пойдём на Запад»), будет истощаться и становиться всё более неубедительной для всех игроков.Наконец, снижение уровня жизни и дальнейшее сокращение рынка труда будет инициировать рост трудовой миграции (как всегда, преимущественно в восточном направлении) и деградации человеческого капитала Беларуси.

И тем не менее, несмотря на всю предсказуемость ситуации, авторитарный лидер может преподнести сюрприз всем вышеозначенным субъектам — и это вполне в логике авторитаризма — решившись на ряд структурных реформ и на более глубокое сотрудничество с евроструктурами. Правда в таком случае неизбежно возникнет вопрос о том как это воспримет восточный сосед. Есть ли у РБ шанс сохранить пространство для автономного манёвра даже в крепких братских объятиях? Об этом речь пойдёт в следующей статье.