«Социальное самочувствие» населения
Мартовские социологические исследования НИСЭПИ зафиксировали новые парадоксы в настроениях белорусов, что во многом можно рассматривать, как проявление серьезного кризиса существующей социально-экономической и политической модели.
Первый парадокс — значимое падение индексов «социального самочувствия» на фоне позитивных объективных социальных показателей.
Так «Индекс материального положения» (ИМП) (разница между теми, чье материальное положение улучшилось и ухудшилось) составил –15,3%, по сравнению с –9,3% в декабре прошлого года. «Индекс ожиданий» (ИО) (разница между теми, кто ждет улучшении и ухудшения своего материального положения) показал примерно такую же динамику: –12%, по сравнению с –6,4% в декабре прошлого года.
Аналитики НИСЭПИ предложили следующую версию причин снижения социальных индикаторов в марте: «респонденты формируют свои ответы в первую очередь под влиянием последних событий, а не долгосрочных тенденций. Действительность же такова: в январе 2013 года реальная зарплата по сравнению с декабрем уменьшилась на 10,6%».
Хотя, на наш взгляд данная версия выглядит весьма натянуто. Уменьшение реальной заработной платы в январе по сравнению с декабрем имеет вполне объективные причины — декабрь, это то время, когда многие работники получают всякого рода зарплатные бонусы: 13-ю и 14-ю зарплаты, праздничные премии и т. д. Отсутствие этих бонусов в январе вряд ли могло стать для большинства населения существенным социальным стрессором.
Очевидно, что падение социальных индексов имеет более объективные причины. Во-первых, как мы уже не раз отмечали в наших предыдущих справках, для постсоветских людей едва ли не основным социальным стрессором является инфляция. А в этой сфере достижения белорусских властей трудно назвать успешными. По итогам первых двух месяцев текущего года Беларусь остается европейским лидером по темпам инфляции — 4,3%.
Во-вторых, достигнув в прошлом году заданного президентом уровня в 500 долларов, темпы роста заработной платы в текущем году значительно замедлились, хотя по данным официальной статистики они продолжают обгонять инфляцию. Однако для постсоветских людей инфляционный стрессор не компенсируется полностью превосходящими темпами роста реальной заработной платы.
В то же время, мы не стали бы гипертрофировать негативную окраску социальных индексов. Отметим, что количество пессимистов (считают, что их положение ухудшилось, а ситуация будет ухудшаться) относительно невелико — 28,7% и 27,3% соответственно. Основная масса респондентов сочли что их положение не изменилось и ситуация также меняться не будет — 56,4% и 44,7% соответственно. На фоне позитивной динамики в социальной сфере, такие настроения следует рассматривать скорее, как осторожный оптимизм.
За прошлый год средняя номинальная заработная плата выросла с USD 343 в январе USD 552 в декабре. Происходило это на фоне гораздо меньших темпов удорожания минимальной потребительской корзины: со USD 134 в январе до USD 170 в декабре. Соответственно существенно вырос и индекс реальной заработной платы (соотношение номинальной зарплаты к стоимости минимальной потребительской корзины): с 2,566 в январе до 3,252 в декабре прошлого года.
Еще существеннее выросла средняя пенсия: со USD 116 в январе до USD 229 в декабре, то есть почти в два раза. Индекс размера реальной пенсии вырос с 0,867 в январе до 1.347 в декабре прошлого года.
Невысокий социальный оптимизм населения скорее всего связан с доминирующими в обществе разочарованием и апатией. Однако в целом данная ситуация не представляется для власти ни критической, ни даже опасной.
Прогрессирующий кризис модели
Более неблагоприятным для действующей власти нам представляется еще один социальный индекс — «правильность курса». По сравнению с декабрем прошлого года количество тех, кто считает, что страна движется в неправильном направлении, увеличилось более чем на 5%: с 46,1% до 51,4%. Следующий неблагоприятный для власти индекс: почти две трети респондентов (64,8%) продолжают считать, что белорусская экономика остается в ситуации кризиса.
Эти индексы показывают, что значительная часть населения скептически оценивает существующую власть и ее политику, они не слишком обольщаются текущими достижениями, а тем более обещаниями действующего президента.
Белорусское общество хочет перемен, и этот тренд, ставший в прошлом году доминирующем, сохранился и в году нынешнем. Согласно мартовскому опросу, перемен хочет 75% населения.
Либерально настроенные эксперты НИСЭПИ считают, что в данной ситуации «мы становимся свидетелями исчерпания дотационно-бюрократической парадигмы. Ее исторический цикл близок к завершению, поэтому то, что еще вчера приносило экономические и политические дивиденды, сегодня ведет к стагнации и снижению эффективности».
С этим выводом можно согласиться только отчасти. Да, причины общественного недовольства очевидны. Высокие темпы инфляции сохраняются, социальные программы «усыхают», прошедшая зима показала, что работа коммунальных служб заметно ухудшилась, хотя, конечно, ситуация в Беларуси была далека от апокалипсических коллапсов в соседней Украине.
Александр Лукашенко оторвался от своего традиционного избирателя и воспринимается большинством, как президент чиновников и силовиков (соответствующие показатели были зафиксированы во время прошлогодних исследований). При этом он больше не воспринимается гражданами как надежный «защитник» и гарант безопасности: теракты 2011 и 2012 годов, а также тяжелый социально-экономический кризис 2011 года оставили неизлечимые шрамы на его имидже, как сильного руководителя.
В страну все больше проникает чуждая и непривычная белорусам рыночная «культура», когда в угоду жажде наживы отдельных узких групп и индивидуумов в жертву приносятся общественные интересы, права потребителей и наемных работников. В белорусском обществе, где традиционно сильны ксенофобские настроения, не вызывает симпатию и нарастающее привлечение китайского, арабского и иранского капиталов, которые своими проектами разрушают привычный быт тысяч местных обывателей.
В то же время, мы не разделяем даже тот осторожный оптимизм экспертов НИСЭПИ, которые видят в нынешний общественных настроениях пролог к поддержке либеральных реформ. И это собственно подтверждают многие индикаторы мартовского опроса.
Белорусское общество остается левым и патерналистским, причем эти доминанты не просто сохранились, но даже усиливаются. Наиболее показательным здесь является распределение ответов на вопрос о роли государства. Так либеральные постулаты «Государство должно помогать лишь слабым и беспомощным» и «Государство вообще не должно вмешиваться в жизнь граждан, каждый должен рассчитывать только на себя» в сумме собрали только 18,3% поддержки. А вот левый и крайне левый — «Государство должно обеспечивать всем гражданам определенный минимум, а кто хочет получать больше, должен добиваться этого сам» и «Государство должно обеспечивать полное равенство всех граждан (имущественное, правовое, политическое)» в сумме поддержали 79,2% респондентов. Причем за имущественное равенство выступило свыше 35% опрошенных!
Не разделяют белорусы и базовые либеральные ценности в политической плоскости. 60% респондентов сочли, что «Для Беларуси важнее хорошие руководители». И только треть отдала предпочтение тезису «Для Беларуси важнее хорошие законы».
Однако белорусский социум трудно назвать ретроградным. Идеи модернизации пользуются значительной популярностью, однако большинство граждан отдает здесь преимущество технократическим, а не политическим аспектам. Так, отвечая на вопрос «Какие меры, по Вашему мнению, могут обеспечить проведение в стране успешной модернизации?», наиболее популярными стали следующие варианты: «Активное внедрение новых прогрессивных технологий» и «Подготовка кадров, которые могли бы осуществить модернизацию страны» — соответственно 47% и 44%.
Значительную поддержку нашли и варианты, связанные с «ремонтом» системы: «Искоренение коррупции» и «Повышение эффективности работы государственных чиновников» — 40% и 31% соответственно. А вот вариант «Развитие демократии, повышение общественно-политической активности граждан» оказался явным аутсайдером — всего 18%. Белорусы не видят себя субъектом перемен, они, скорее, воспринимают себя как заказчиков для власти и «оценочной комиссией».
Эксперты НИСЭПИ отметили следующий важный аспект: «Главный вопрос любой модернизации … — это вопрос субъекта. В Беларуси в качестве такового вне конкуренции оказываются чиновники». Однако при этом потенциал действующей власти оценивается гражданами весьма скептически. Только 27% верят в то, что финансовые затраты на модернизацию будут использованы эффективно, «даже среди респондентов, доверяющих А.Лукашенко, верят в эффективность затрат на модернизацию меньше половины — 47,6% (7,3% — среди не доверяющих)» (из аналитики НИСЭПИ).
В целом, анализируя настроения белорусского социума можно констатировать, что в обществе фактически отсутствует запрос на слом существующей авторитарно-патерналистской модели. Нарастающая жажда перемен обусловлена тем, что по мнению большинства, нынешняя модель стала плохо справляться со своими задачами, а президент больше не способен быть гарантом ее стабильной работы. Общество хочет «ремонта» и обновления системы, но никак не либеральной трансформации.
Политическая сфера
В начале статьи мы говорил о парадоксах общественного сознания. И если первый парадокс обозначил разрыв между «социальным самочувствием» населения и объективной картиной социальных показателей, то второй — разрыв между негативными тенденциями индексов «социального самочувствия» и позитивной динамикой электоральной поддержки президента.
Действительно, мартовский опрос зафиксировал обнадеживающие для действующего президента сдвиги: ему удалось, наконец, переломить опасный тренд, обозначивший нарушение взаимосвязи между позитивными социальными показателями и уровнем его электоральной поддержки. Впервые с начала прошлого года, электоральные показатели Александра Лукашенко существенно выросли.
Линейный рейтинг президента вырос не очень существенно: с 31,5% в декабре прошлого года до 33,4% в марте, то есть на 2%. Зато индекс доверия главе государства подрос куда более значительно — до 43,2%, приблизившись к показателям, предшествовавших кризису в начале 2011 года (47,9%). По сравнению с пиком кризиса — сентябрь 2011 года — имеет место почти двукратный рост (с 24,5%). Еще более впечатляющим стал показатель недоверия, который за три месяца упал сразу на 6 пунктов: с 49,1% в декабре до 43,2% в марте.
То есть, мартовский опрос позволяет констатировать, что Александр Лукашенко сумел сохранить поддержку своего электорального ядра и существенно расширил свою электоральную периферию. На таком фоне его электоральные позиции представляются достаточно прочными даже без учета фальсификационного потенциала.
Лукашенко, по всей видимости, озабочен углубляющимся разрывом между ним и обществом. Он не готов вверять свою политическую судьбу номенклатуре и нацелился на возвращение народной любви, что включает в себя и нарастающий социальный популизм, и давление на чиновничество, чтобы избавиться от негативного «клейма» — президента чиновников и силовиков. Отметим также, что частью этой обновленной стратегии является и наметившаяся либерализация политической жизни, которая на наш взгляд, сегодня является не только «товаром» для Брюсселя, но и в не меньшей, а возможно даже большей степени — для внутреннего политического рынка.
Ряд исследований последних лет показали, что большая часть населения, даже те, кто лояльно относится к самому Александру Лукашенко, репрессии и жестокость оценивают негативно. Использование президентом грубой силы против маргинальной оппозиции, с точки зрения большинства избирателей, — это проявление слабости и неуверенности в себе. А как мы уже сказали выше, Лукашенко сейчас нацелен вернуть себе симпатии и доверие большинства. Его положение сегодня трудно назвать отчаянным, что обеспечивает ему пространство для маневра и либерализации.
В этом контексте можно прогнозировать, что тренд на умеренную либерализацию имеет шансы продлиться до следующих президентских выборов, если, конечно, не случится каких-то форс-мажорных обстоятельств.
Хотя, на наш взгляд, нынешнее укрепление электоральных позиций президента не следует связывать исключено с его собственными усилиями. Очевидно, что позиции власти укрепляет деградация политической сцены и недееспособность оппозиции. Образно говоря, Лукашенко выигрывает на электоральном ринге не в конкурентной борьбе, а по факту отсутствия противника.
Несложно прогнозировать, что игра в «единого кандидата» будет иметь для оппозиции весьма плачевные последствия. Рейтинг доверия оппозиционным партиям в марте не просто упал — он практически достиг своего исторического минимума — 13,1%. Количество граждан, которые считают, что находятся в оппозиции к власти, также оказалось минимальным за последние 4-5 лет — 16,9%. Пика достигло и количество тех, кто не считает себя противниками власти — 72%.
Еще один косвенный показатель, который характеризует уровень деградации оппозиции — резкое падение доверия граждан к негосударственным СМИ, в марте свое доверие к ним высказали только 28% респондентов, тогда как еще в декабре прошлого года таких было 48%.
Эксперты НИСЭПИ назвали уровень падения доверия к оппозиции «аномальным», как и прошлогодний рост до 20%. Однако с такой оценкой трудно согласиться. На наш взгляд, эти показатели вполне коррелируют с эффектами деятельности самой оппозиции. Пик роста доверия пришелся на окончание избирательной кампании по выборам депутатов Палаты представителей. Участие оппозиции в этом политическом действии, даже с учетом того, что парламентские выборы в Беларуси — чистой воды фикция, позволило ряду политических сил заявить о себе, начать системную коммуникацию с обществом. И общество оценило такую активность ростом поддержки.
Однако с окончанием избирательной кампании практически все оппозиционные течения оказались втянутыми в процесс выдвижения «единого кандидата», жаркое обсуждение процедур и бурное, а порой просто брутальное, выяснение отношений. Оппозиция вновь оказалась замкнутой в самой себе и стала неинтересна обществу. Причем участники процесса в большинстве случаев даже ради приличия не пытаются вести дискуссию на «перспективные» темы, то есть не пытаются предлагать потенциальным избирателям смысловые альтернативы.
Заложником этой ситуации стали и оппозиционные СМИ, которые больше не транслируют обществу интересные и значимые новости, но обильно генерируют обвинения и ругань.
Некоторым исключением из этой картины является движение «Говори правду!»» которое периодически озвучивает интересные послания и даже попыталось дистанцироваться от темы «единого кандидата». Однако эти скромные шаги не способны изменить картины в целом.
Впрочем, не следовало бы вслед за партийной оппозицией и даже экспертами НИСЭПИ умножать пессимизм. Да, фрустрация, о которой говорится в аналитике НИСЭПИ, имеет место, но она объективна и оправдана. Общество хочет перемен, общество ждет альтернативу нынешней не очень популярной и любимой власти. Но за симпатии избирателей борется только Лукашенко. Оппозиция не готова предлагать согражданам востребованные обществом смысловые альтернативы.
А о том, что несмотря на некоторую позитивную динамику, положение действующего главы государства не выглядит слишком прочным, свидетельствуют такие цифры. Доверие государственным СМИ, то есть фактически к государственной пропаганде в марте по сравнению с декабрем упало на 10% (с 38% до 28%). Рейтинг доверия правительству не изменился, оставшись на уровне 35%. Разрекламированные президентом кадровые перестановки в правительстве оставили людей абсолютно безразличными. В частности, как отмечается в аналитике НИСЭПИ, «назначение Петра Прокоповича заместителем председателя правительства положительно оценили только 12,4% респондентов, отрицательно — 28,8%, отнеслись безразлично — 43,2%».
То есть никаких глубинных, качественных сдвигов в оценках гражданами власти не произошло, улучшились только персональные показатели самого Лукашенко. Разумеется, только потому, что он пока остается единственным игроком на политическом поле.
А о том, что альтернатива ему востребована говорит и такой показатель. В мартовскую анкету был включен вопрос: «Если бы Вы знали человека, который мог бы успешно конкурировать с А.Лукашенко на следующих президентских выборах, то проголосовали бы за него или за А. Лукашенко?». Неизвестный (виртуальный) кандидат победил бы Лукашенко на виртуальных президентских выборах с более чем двукратным преимуществом: 69,1% vs. 30%!
Аналитики НИСЭПИ при этом отметили: «мы не рекомендовали бы из приведенного соотношения делать далеко идущие выводы». С этой оценкой можно согласиться. Попытки оппозиции предложить в качестве альтернативы Лукашенко смещение Лукашенко вряд ли получит такой же высокий уровень поддержки. А что-то другое пока не предлагается.