Тираж независимых от государственной власти легальных газет намного превышает численный состав легальных оппозиционных партий и движений. Но и партий, и газет, независимых от государственной власти в стране осталось, в общем-то, немного. В принципе, возникновение политических сил и даже идеологических подходов на базе подписчиков периодического издания с ясно выраженной политической позицией — явление в истории известное, берущее свое начало со времен Великой французской революции. Да и в Беларуси ни для кого не секрет ангажированность «Народной Воли», или, скажем, сайта «Белорусский партизан», в реализацию определенных политических стратегий.
В целом соотношение сил в демократической части общества таково, что имеющиеся оппозиционные политические организации не являются лидерами общественных настроений, не являются «властителями дум», но сами становятся ведомыми по отношению к иным субъектам. Интересно, что подобное развитие событий было характерно для систем, «беременных» революцией: так, в середине ХVIII столетия литераторы и публицисты сделались во Франции самыми влиятельными политиками, а дидактическая роль литературы для формирования идейных предпосылок русской революции общеизвестна.
В этой связи будет небезынтересным обратить внимание на ответственность, которая ложится на плечи белорусских СМИ. Парадоксально, но революция блогов и социальных сетей (революция в информационном, а не в политическом значении) сыграла злую шутку со стандартами белорусской журналистики: для того что бы поспевать за твиттером и фейсбуком, многие СМИ пожертвовали не только качеством материалов, но и элементарной проверкой передаваемых сообщений. Грешит поверхностностью в погоне за звонкой фразой и тот сорт публицистов, которых в белорусских медиа принято называть публичными экспертами и аналитиками.
В декабре прошлого года в средствах массовой информации стали появляться тревожные сообщения — «В Беларуси будет запрещен доступ к иностранным сайтам», «Беларусь объявляет иностранные сайты вне закона» и даже «Беларусь останется без интернета». Сначала в конце этих заголовков журналисты ставили знак вопроса, но очень скоро он исчез, и тон публикаций (и сопровождающих их экспертных комментариев) из алармистского превратился в совершенно апокалиптический. Шутка ли — целая страна в Европе собралась с 6 января отключиться от всемирной паутины, без которой сегодня нельзя представить себе ни полноценную коммуникацию, ни даже нормальную экономическую и общественную активность.
К началу нового года про «великое отключение» Беларуси от интернета написали многие ведущие мировые СМИ. Рядовые белорусские пользователи, обычно не читающие оппозиционной прессы (и не выработавшие иммунитета к их эсхатологической риторике), забеспокоились: внесенная в ноябре поправка в Кодекс об административных правонарушениях, устанавливающая ответственность за некоторые виды нарушений одиозного указа № 60 «мерах по совершенствованию использования национального сегмента сети Интернет», была обсуждена профильными специалистами еще на стадии принятия, но декабрьские комментарии дали этим нормам совершенно новую чудовищную интерпретацию.
О полном запрете посещения иностранных сайтов, вслед за ведущими мировыми СМИ, сообщили российские информагенства, а за ними и авторитетные и не замеченные в сознательном искажении информации белорусские информационные ресурсы. На этом фоне успокаивающие официальные объяснения и разъяснения, а так же немногочисленные квалифицированные заключения экспертов просто потонули в предсказаниях конца света в отдельно взятом национальном сегменте сети с 6 января. Иллюстративна горечь итальянской газеты La Stampa: дескать, граждане маленькой республики не смогут посещать иностранные сайты, «серверы которых расположены за пределами национальных границ».
Белорусский пользователь запасся попкорном и устроился поудобнее. Но 6 января при обновлении браузера предсказуемо оказалось, что доступ к иностранным сайтам из Беларуси не прекратился, чему пользователь, разумеется, оказался несказанно рад. Алармистские предсказания не сбылись, сообщения СМИ оказались непроверенной информацией. При этом, реальные проблемы усиления контроля и надзора за Сетью в Беларуси (и не только в виде тотального «отключения», которое в любом случае находится в руках государственной власти) остались в тени столь чудовищной фантомной угрозы, которая чудом миновала. Кому тут будет дело до белорусских бизнесменов, обеспокоенных реально вредными для интернет-коммерции нововведениями.
Характерно, что многие белорусские СМИ не утруждают себя поиском адекватных экспертов по серьезным проблемам, предпочитая скорее кликушеские заявления об очередном готовящемся преступлении режима (кровавого). Характерно, что мировые СМИ скорее склонны таким сообщениям верить — поскольку привыкли к ним, и привыкли к тому, что в Беларуси главной новостью может быть только новость о том как белорусов в очередной раз власть лишила неких прав и свобод. К тому же в данном случае внимание США и лично госсекретаря Клинтон к проблемам свободы слова в интернете создавало благоприятный информационный фон для сенсационного прогноза. Многочисленные атаки на оппозиционные сайты (белорусским властям, несомненно, крайне выгодные) так же подтверждают имидж страны как одного из главных врагов дигитальных свобод.
Но в итоге отключения интернета не случилось, а установленная административная ответственность с учетом неоднозначности внесенных в Кодекс об административных правонарушениях норм осталась головной болью для белорусских интернет-магазинов и предприятий, реализующих свою продукцию и оказывающих услуги онлайн. Если в течение двух лет влияние указа № 60 не было подкреплено ответственностью за его нарушение, то теперь такая ответственность начинает вводиться. Вне всякого сомнения, в скором времени нас ожидает введение и иных норм, реализующих положения указа № 60 и устанавливающих ответственность за иные нарушения, связанные с интернет: недавнее введение административной ответственности за распространение информации в интернете о проведении массовых мероприятий до получения разрешения на их проведение — один из примеров того, в каком направлении будет развиваться законодательное регулирование.
В отличии от одной из предыдущих «белорусских уток», когда ООН было вынуждено принести извинения за ущерб, нанесенный имиджу Беларуси ложными обвинениями в нарушении международных норм о торговле оружием — в этот раз извинений никто не принес. Можно ли верить СМИ, обнаружившим «источник» неверной трактовки вносимых в Кодекс об административных правонарушениях норм? Не знаю, не уверен — но мне кажется, что производство «страшных белорусских уток» стало системной проблемой. Да и в тот момент, когда я пишу эту заметку, в моем браузере открыт белорусский новостной сайт с жутким предупреждением «с сегодняшнего дня Хартия-97 и „Белорусский партизан“ под запретом». При этом в соседних окошках у меня открыты два сайта, о запрете на которые сообщают журналисты.
Если инцидент с непроверенной новостью о запрете на посещение иностранных сайтов рассматривать как своеобразный тест на реакцию общества в отношении возможного отключения доступа к Интернет — то реакция неутешительная. Когда-то в конце 2009 года обнародование проекта указа № 60 всколыхнуло байнет и вызвало серьезный отпор, а теперешняя реакция скорее похожа на усталое удивление в духе «ну что они там еще придумали». Плохой синдром — белорусы ждут от властей только самого худшего, но не имеют воли к сопротивлению. В этом отношении общественное мнение о приговоре осужденным за взрыв в минском метро Коновалову и Ковалеву — еще один пример подобного безволия: безотносительно к их вине удивляет то обстоятельство, что население хотя и не верит в справедливость судебного приговора, но в целом готово принять лишение жизни людей, которых считает невиновными.
Так что в этой истории с «великим отключением» есть несомненный плюс для белорусских властей: промоделирована реакция общества на подобный радикальный шаг. А белорусские СМИ в очередной раз оказались в роли мальчика-пастушка из хрестоматийной притчи, который кричал «Волки!» в неподходящий момент. Именно эту притчу надлежит вспомнить в тот день, когда иностранные сайты действительно станут недоступны.
Это наблюдение связано с моим первоначальным тезисом о политической роли независимой прессы, которая не может оставаться исключительно в роли «зеркала» и становится активным участником политического процесса. Там, где журналистика становится больше чем журналистикой, а медиа становятся больше чем посредниками — там возрастает и их ответственность, и мера, с которой надлежит подходить к их общественной оценке.