«Негуманное» образование (4). Учитель

/Стена/

«Негуманное» образование (4). Учитель

Авторитарность

Стиль преподавания в школе в значительной мере обусловлен атмосферой, которая господствует в обществе. Авторитарный режим (государство) порождает такую же авторитарную школу. Революционные изменения в обществе, произошедшие в октябре 1917 года, повлекли за собой не менее радикальные изменения в образовании. Ушли в прошлое (как его «пережитки») принятые в царских гимназиях церемониальные обращения на «вы». По нынешний день доминирующей формой общения с учеником остается покровительственно-фамильярное «ты». Оно отражает утвердившуюся в государстве модель взаимоотношений между выше- и нижестоящими. Подобно политическому руководителю, учитель играет роль строго и мудрого «отца» (скорее «матери»), опекающего неразумных детей.

Советская школа, как и советская экономика, ориентируется на «командно-административные» методы управления, не допускающие проявлений инициативы и творчества. В формах и методах педагогической работы учитель равняется на учреждения с «крепкой» дисциплиной — армию, пионерский лагерь, школу-интернат. Чего стоили в свое время сражения за форму (пионерские галстуки) и прически, которые периодически устраивал педагогический коллектив с учениками старших классов. Сегодня школьная форма вернулась в добровольно принудительном порядке вместе с членством в республиканском союзе молодежи и прочими атрибутами «воспитательной» работы.

Авторитарность педагога имеет не только объективные, но и субъективные (психологические) причины. Она тесно связана с недостатком профессионализма и неспособностью обеспечить высокую успеваемость и дисциплину более «либеральными» средствами. Неуверенность в себе заставляет учителя прибегать к самым простейшим способам воздействия — повышенный тон, приказная форма, наказание оценками. Авторитарный стиль является проявлением неспособности, а порой и нежелания, завоевывать авторитет иными, более «хлопотными» средствами (талант, знания, энергия).

Авторитарность учителя, безусловно, является показателем его слабости, неуверенности в собственных силах. Такой никогда не скажет в классе «не знаю», боясь уронить себя в глазах учеников. Сильный преподаватель не боится сказать «сомневаюсь». Его авторитет достаточно высок и прочен, чтобы не пострадать от признаний в «незнании». Выход прост: «Я выясню и расскажу вам на следующем уроке». Все знать невозможно. Учитель показывает не всезнание, а стремление к познанию.

Интеллигентность

В массовом сознании слово учитель ассоциируется с интеллигентностью. В прошлом он был единственным человеком в деревне, который олицетворял собой ученость и был носителем лучших человеческих качеств — способности тонко чувствовать, сопереживать, содействовать. Интеллигентность как качество личности далеко не всегда связана с интеллигенцией (как социальным слоем). Интеллигентным человеком можно быть и без диплома. Точно так же, как высшее образование еще не гарантирует высоких моральных качеств.

Современный учитель далеко не всегда интеллигентен. Он может быть откровенно несправедлив по отношению к ученику. Родители не рискуют высказывать ему свои замечания, опасаясь того, что это в дальнейшем «скажется на ребенке». Для преподавателя вуза в порядке вещей отомстить «зарвавшемуся» студенту на экзамене. Многие учителя не стесняются быть откровенно необъективными, потакая своим «любимчикам». Неинтеллигентно выглядит и поведение учителя, потворствующего «подношению даров» по различным поводам — от Дня Учителя до дня рождения. Учитывая уровень подготовки молодых учителей, случайный выбор профессии, не удивительно, что многие из них не обладают традиционными для интеллигентного человека качествами. Среди молодых педагогов все реже встречаются любознательные, обладающие способностью понимать прекрасное, ценить справедливость.

Гражданственность

Успех воспитательной работы не в последнюю очередь зависит от способности педагога подавать пример гражданского самосознания и поведения. Демократическая гражданственность требует соответствующих политических знаний и убеждений, способности думать и действовать во благо общества. В нашей школе много говорится о патриотизме и гражданственности и почти ничего не слышно о том, что в действительности означает быть гражданином демократического государства. Гражданственность трактуется как безграничная лояльность по отношению к власти — вместо критического отношения к ней и способности ее контролировать. Белорусскому учителю не хватает убежденности в демократических ценностях, активной жизненной позиции. В оценке текущих политических событий, выборе политических предпочтений доминирует эклектика и противоречивость (например, одновременное неприятие нынешнего политического курса и нелюбовь к Западу).

Далеко не всегда педагог способен научить ученика критическому мышлению, объективной оценке происходящих в стране и мире событий. Традиционно слабым местом учителя (как и большинства граждан нашей страны) является правосознание. Советское время не научило нас отстаивать свои права в отношениях с вышестоящим начальством, ценить право, бороться с несправедливостью.

Со времен античности гражданственность связывается со способностью гражданина понимать и ценить «общее благо», практически участвовать в его реализации. Каждый человек естественным образом стремится отстаивать свои личные интересы. Понять, что такое интересы общества способен не каждый. Этому необходимо научиться. Например, рабы, согласно Аристотелю, такого понимания не имели, поэтому не могли делать сознательный политический выбор и быть гражданами. В истории Отечества нередко возникают ситуации, когда от человека требуется способность поставить общественные интересы выше личных (война, природные катаклизмы, революции). Советский период нашей истории отличался тем, что такой жертвенности (жизни ради будущих поколений) от человека требовали постоянно.

Современная Беларусь, напротив, живет исключительно настоящим. Нас учат жить сегодняшним днем, не заботясь о будущем. Мы проедаем накопленный в прошлом капитал и не используем благоприятную конъюнктуру, чтобы реформировать экономику. В сознании интеллектуалов (и учитель в этом смысле не исключение) можно наблюдать психологическую «сшибку» — неразрешимое противоречие, накладывающее отпечаток на оценку действительности. С одной стороны, личный интерес говорит о том, что его жизнь еще вполне «ничего», особенно в сравнении с тем, что «творится» у соседей. С другой — глубоко в подсознании гнездится мысль об ответственности и чувство вины. Нынешняя общественно-политическая ситуация является своеобразной проверкой гражданского самосознания. Каждый из нас сам решает — либо «после нас хоть потоп», либо мы ответственны за все, что происходит в обществе.

Проявлением гражданского поведения является способность к социальному взаимодействию (гражданским акциям). Приведу характерный пример. В 90-е годы, когда всем (учителям, родителям и даже детям) стало ясно, что многие новые учебники не соответствуют предъявляемым требованиям, никто не проявил инициативу донести общественное мнение до Министерства образования. Нас не научили социальному взаимодействию и самоорганизации. Учитель не может научить этому детей, потому что сам этого не умеет.

Впрочем, сегодня государство требует от него совершенно иного. Лозунг «подальше от политики» как никакой другой характеризует противоречивость всей идеологической работы. С одной стороны, призываем молодежь к гражданственности, с другой — всеми силами сдерживаем ее социальную и политическую активность.

Честность

У детей, так же как и у животных, еще не утрачена способность воспринимать мир без слов — что-то вроде «шестого чувства». Всякий, кто имел дело с собаками, знает, что они не подчиняются хозяину, если он сам в это не верит (если в нем недостает уверенности в том, что она ему подчинится). Они на расстоянии чувствуют человека, имеющего дурные намерения. Подобные способности отчасти присущи и детям. Они быстро определяют истинные намерения взрослых. Их труднее ввести в заблуждение в «серьезных случаях», имитируя искреннюю любовь, радость, бескорыстие. Учащиеся легко распознают скрываемую педагогом неуверенность или ложь. Ему не удается выполнить ни одну из образовательных и воспитательных задач, если он не обладает достаточной уверенностью в собственных силах. Он не может добиться взаимопонимания с учениками, если у него нет внутренней честности перед самим собой. Обманом и неискренностью можно заставить лишь подчиняться, но не уважать.

Есть много причин, по которым нам приходится говорить не совсем то, что мы думаем. Правила приличия требуют вежливых фраз, которые не всегда «правдивы»; не всякий решится открыто критиковать своего начальника. У преподавателя таких ситуаций еще больше. Соблюдая субординацию, он не может открыто (критично) высказываться по поводу слов и поступков своих коллег, не говоря уже о завуче или директоре. В советское время сферой дополнительной, обязательной для всех «нечестности» стала идеология. Все понимали, что это «от нас не зависит» и «делали вид». Мы восстановили эту традицию вместе со всеми «достижениями» социализма. Сегодня опять нельзя критиковать власть и открыто оценивать проводимую ею политику.

И все же самый неприятный для учителя вид нечестности связан с выполнением профессионального долга. Это когда педагог не обладает главным — любовью к своему предмету. В этом случае он вынужден учить тому, чего сам не имеет и не умеет. Если при этом он к тому же не любит детей, то вся его профессиональная деятельность превращается в сплошной обман.

Воспитание

Всякое обучение в широком смысле является одновременно и воспитанием. Живое общение с учителем, независимо от того, какой предмет он преподает, производит воспитательный эффект. Другое дело, что не каждый педагог успешно справляется с этой задачей. Воспитание может быть как со знаком «плюс», так и со знаком «минус» (вспомним, например, «дворовое» воспитание).

Авторитарный учитель тоже воспитывает. Он формирует у учащихся установку на то, что в окружающем мире прав сильнейший (т.е. тот, «у кого больше прав»). Чтобы воспитывать со «знаком плюс», учитель должен обладать заслуженным, а не чисто формальным авторитетом. Причем не только в преподаваемом предмете. Жизнь нередко подбрасывает нам вопросы, которые не всегда вписываются в рамки учебной программы.

Воспитание представляет собой «глубокое» воздействие на личность ученика, в процессе которого происходит изменение (формирование) его мировоззрения. В широком смысле оно включает в себя все, что происходит с детьми в школе, дома, на улице. В стенах школы воспитательный процесс имеет целенаправленный, планомерный характер. Он предполагает получение разнообразных знаний, формирование определенных ценностных ориентаций и отработку необходимых для жизни навыков и умений.

Существует определенная закономерность, связывающая претензии школы на всеобъемлющее воспитание с характером политического режима. Известно, какое пристальное внимание уделял этому в своем идеальном государстве Платон. Условием выживания и процветания государства для него была способность граждан к единству. У них не было собственности, а значит, и повода для раздора. Государственное воспитание служило достижению в обществе необходимого единодушия и представляло собой систему раннего выявления способностей и постепенной подготовки к взрослой жизни в коллективе. В советское время тоже создавалась мощная система воспитания «нового человека», которому пророчили жизнь при коммунизме. От детского сада до рабочего станка ему прививали определенную систему ценностей, учили преданности и послушанию. Наивный «романтизм» советской педагогики не признавал социальных различий и дурной наследственности. Путем продуманного воспитательного воздействия из вчерашних беспризорников делали передовиков производства и борцов за «светлое будущее».

Демократическая школа лишена «отцовской», опекающей роли. Господствующий в современном обществе плюрализм религиозных, политических и моральных убеждений не позволяет учителю навязывать детям строго определенную систему ценностей. Ведь она может прийти в противоречие с ценностями домашнего воспитания или свободным выбором самого ребенка. (* Хотя за учителем, безусловно, остается высокая миссия педагога как просветителя. Он является проповедником добра, миролюбия, справедливости — всего того, что считается общечеловеческими ценностями. Он не имеет права проповедовать насилие, нечестность, беззаконие.)

Предоставляя ученикам личностную автономию, школа, тем не менее, не отказывается от такой важной задачи, как гражданское воспитание. Современная демократия делает акцент не столько на моральном, сколько на правовом начале. Молодой человек должен понимать, что живет среди людей и не имеет права нарушать их свободу. Моральный выбор является личным делом каждого. Право и закон — дело всех.

Белорусская школа продолжает традиции советской школы, с ее активным вмешательством в область морального, религиозного и политического выбора. Учитель занимается морализаторством на тему «добра и зла», сетует на «современную молодежь» и западную «массовую культуру», осуждает «бездуховность» и прочие признаки «моральной деградации» современного общества. Все это, с незначительными вариациями (поправками на время), можно было услышать и в 70-е годы, когда боролись с «волосатиками» и джинсами. Впрочем, «доброе и вечное» почему-то так и остаются лишь пожеланием — «сколько ни говори халва …». При этом учитель остается откровенно беспомощными в правовых и политических вопросах. Он не способен помочь ученику в решении современных общественных проблем, потому что и сам в них не определился.

Быть современным

Вы когда-нибудь замечали, как мало мобильных телефонов (в расчете на душу «населения») среди преподавателей? Особенно если сравнивать с их же учениками (студентами)? Дело, конечно, не в низкой зарплате. Бывает и пониже. Если брать критерий занятости (т.е. необходимость быть на связи), то он, тем более, выше. Причина кроется в ином отношении к новому, еще точнее — в готовности его осваивать и использовать (будь то компьютер, Интернет, мобильник). С годами человек становится более консервативным и менее восприимчивым к изменениям. В прошлом для сельского жителя было событием съездить в райцентр, подарком судьбы — побывать в Москве. Сегодня для многих белорусов рядовым делом стали факсы, электронная почта, полеты за океан. Тем не менее, многие учителя испытывают ощутимые трудности с использованием технических средств обучения, с освоением современных средств массовой коммуникации и коммуникационных технологий в обучении. Они слишком «напрягаются» (иного слова и не найдешь) и испытывают чувство неуверенности в общении с теми, кто со всем этим на «ты». Возникает весьма уязвимая в воспитательном смысле ситуация. С одной стороны, педагог выражает недовольство засильем современной техники, осуждая чрезмерную увлеченность молодых телевизором и компьютерами («зомбированием» и «оболваниванием»). С другой — невольное «заискивание» перед поколением next, у которого нет проблем с освоением новых технологий.

В белорусской школе учитель зачастую бравирует своей «несовременностью», выражая неприятие современных тенденций общественной жизни. Это неизбежно сказывается на его авторитете и результатах воспитательной работы. Всякое явление требует дифференцированного, взвешенного подхода. Какой смысл говорить о том, что реклама это плохо? («Я ее не смотрю и вам не советую».) Ведь всем ясно, что современная политика, экономика, СМИ не существуют без рекламы. Не лучше ли вместо осуждения, обсудить проблему ее качества. Музыка, живопись, книги тоже бывают плохими либо хорошими. Вряд ли стоит тратить время на голословную критику Голливуда либо западного фастфуда. Они тоже бывают разными и чаще всего не уступают отечественным стандартам качества. Чтобы говорить с молодежью на одном языке, нужно иметь с ней какие-то общие интересы и ценности. Трудно добиться взаимопонимания, демонстрируя одно лишь брюзжание по поводу того, что вам не нравится.

Быть Учителем

В философии Платона всякая вещь имеет свою идею, которая и является ее подлинным бытием. Мы тоже часто говорим об идеалах. Так, идеалом учителя часто предстает восходящая к мудрецам древности фигура Учителя. В традициях Древнего Востока она окутана мистическими легендами о сокровенном знании, которое передается из поколения в поколения избранным ученикам. Желающий стать таковым мог много дней прождать у порога, добиваясь права быть послушником — просто помогать по дому, наблюдать за тем, как живет учитель, надеясь на его внимание и снисхождение. Знание передавалось через живое общение и далеко не всегда облекалось в словесную форму. Все потому, что истинное знание словами не выразимо. Его можно только почувствовать, находясь рядом с тем, кто «знает».

В отличие от Востока, Запад не признает тотального подчинения учителю. Каким бы ни был его авторитет, ученик не должен утрачивать свою индивидуальность, способность к критическому восприятию как учения, так и самого учителя. Современное общество демонстрирует многочисленные примеры деструктивного влияния разнообразных «гуру» на своих адептов. Тем не менее, и в европейской школе сегодня заметны новые тенденции, ориентирующие на целостное (учебно-воспитательное) воздействие на ученика в процессе «обучения-научения».

Одной из таких моделей обучения является так называемая некартезианская (неинтеллектуалистская) педагогика. В этой связи позволяю себе привести обширную цитату: «Не следует ли заменить педагогику сознания, претендующую на то, что она идет от принципов к практическому применению, от аксиоматики к практике, на педагогику искусства в дюркгеймовском смысле, которая стремится подвести к получению и практическому усвоению принципов путем повторения их применения? …Ars inveniendi (изобретательность) не передается через принципы и наставления, но путем длительного общения с мэтром, который может быть „компаньоном“, в том смысле, в каком его понимали в прежние времена в корпорациях, мэтра, а также в смысле мастерской (Ренессанс), спортивного тренера и т. п. Мастер в своем виде искусства передает дискурс всей своей практикой… Научиться — это приобрести проверенный габитус … Габитусы — это свободные привычки или, по Гегелю, сноровка, ловкость рук (например, у рабочего ручного труда, у хирурга, у виртуоза, артиста и т. д.) …я бы хотел предложить педагогику, ориентированную на передачу искусств, понимаемых как практические (и теоретически насыщенные) способы говорить и делать. Я мог бы назвать это исследовательской педагогикой» (см. Бурдье П. Университетская докса и творчество: против схоластических делений // Socio-Logos\\` 96. Альманах Российско-французского центра социологических исследований Института социологии Российской Академии наук. — М.: 1996.).

В советской традиции нет сакрального знания, если не считать таковым марксистско-ленинскую идеологию. Для нас Учителем с большой буквы, как правило, был тот, кому удавалось найти путь к сердцу ученика. Очень часто таковым становился первый учитель. В младших классах школы ребенок наиболее восприимчив к влиянию взрослого. Знающий, отзывчивый, интеллигентный учитель остается в памяти до конца жизни. И напротив, не может быть настоящим Учителем тот, кто не способен воспитывать иначе как окриком, кто мелочен, придирчив, озлоблен. Не может быть воспитателем тот, кто сам легко поддается государственному «перевоспитанию» — натравливанию, лицемерию, злословию. Разве воспитает в молодых людях толерантность тот, кто легко верит во «внешние и внутренние угрозы», кто сам нетерпим к иному мнению. Может ли прививать ученикам способность к диалогу и компромиссам учитель, который привык всеми доступными средствами «за победу бороться» и демонстрирует примеры «воинствующего материализма».

В узком смысле реформа была инициирована Министерством образования Республики Беларусь в 1996 году и продолжается уже около 10 лет. Согласно первоначальному замыслу ее разработчиков, она должна была завершиться к 2006 г., когда будет закончен полный цикл обучения по новым программам. В широком смысле образовательная реформа связана с перестройкой, положившей начало радикальным общественным преобразованиям. Все, что мы наблюдаем сейчас в школе, укладывается в рамки формальной логики и объясняется сложившейся общественно-политической ситуацией в стране. Нет реформ в обществе — следовательно, нет их и в школе.

«Перемен, мы ждем перемен…». Слова из песни Виктора Цоя и поныне не утратили своей актуальности. Мы все по-прежнему ждем «перемен». Дети — чтобы побегать и отдохнуть от уроков. Взрослые — в надежде на реальные изменения в обществе.