За последние годы в Беларуси сложилась новая народная примета: если президент специально занялся решением какой-либо проблемы — быть беде. То, что работало, — сломается, то, что было налажено, — развалится. Помнится, как несколько лет назад незадолго до Нового года президент категорически заверил, что у каждого белоруса на новогоднем столе будет бутылка шампанского. Не прошло и двух дней, как шампанское, до того спокойно стоявшее на полках, исчезло неизвестно куда. В прошлом году президент взялся за наведение порядка, в этом — за дисциплину, а теперь еще и за образование. Чего ждать на сей раз?

Ответ на этот вопрос президент дал на прошедшем 19 марта совещании с членами Республиканского совета ректоров высших учебных заведений. Республиканский совет ректоров вузов одна из немногих совещательных структур, созданных при президенте. Впрочем, репортаж, показанный вечером белорусским телевидением, ярко продемонстрировал характер этой «совещательности». Солидные, в большинстве своем немолодые люди с профессорскими званиями и докторскими степенями сидели, потупившись, и глаз поднять не смели: кто-то, наверное, от страха, а кто-то, смею надеяться, от стыда. Председательствовал же, а точнее, безраздельно царствовал глава государства, который ругал, поучал, грозил и вообще метал громы и молнии.

Обращали ли вы внимание, что все подобного рода мероприятия в интерпретации белорусского телевидения в последнее время приобретают едва ли не военный характер? Складывается впечатление, что страну окружает кольцо врагов, и только мудрый лидер нации не даст пропасть своему бедному народу. Заканчивая совещание совета ректоров, президент подчеркнул: самое главное, чтобы «наши дети знали, что есть страна, которая их защитит». Так и хочется спросить: а что — война уже началась? Или в нашу систему образования проникли враги, которые не тому учат подрастающее поколение? Может быть, ее наводнили вредители, которые налаживают подпольный канал для утечки наших белорусских мозгов на их безмозглый Запад?

Спору нет, сегодня в системе образования, в том числе и высшего, накопилось немало проблем. Их нужно решать последовательно и системно, имея четкое представление о том, что же, в конце концов, мы хотим получить. Впрочем, в данном случае особенно примечательно как раз то, какие именно проблемы в качестве основных видятся главе государства.

Проблема № 1 — это, разумеется, проблема справедливости. По мнению главы государства недопустимо то, что в ведущих вузах страны учится только от 1 до 3% выходцев из деревни. В этой связи он призвал создать систему, которая поможет «вычленить» талантливых молодых людей — выходцев из деревни, поскольку, по его мнению, поступив в вуз, такие ребята не только догоняют городских, но уже ко второму курсу превосходят их. На практике это означает, что для выпускников сельских школ будет проводиться отдельный конкурс. При этом выпускники из Гомельской и Могилевской областей получат дополнительные льготы. Не берусь судить о том, насколько это справедливо. Поражает другое, а именно: признание того факта, что в сельской местности образование не просто хуже, чем в городе, но и обречено быть таковым. Проблема, по мнению руководства, состоит не в том, чтобы изменить ситуацию на селе коренным образом, а в том, чтобы «вычленять» оттуда молодые дарования. Имеет ли в таком случае оно, т. е. руководство, право заявлять, что образование — один из государственных приоритетов?

Любопытной представляется не только сама постановка проблемы, но и ее объяснение. На одном из недавних совещаний, также посвященных проблемам образования, президент заметил, что выпускники сельских школ «конечно, не обладают такими знаниями, что городские, но потенциал у них колоссальный и больше, чем у горожан, потому что сама жизнь его воспитывает, т. е. создает потенциал там, в деревне». Вот тут хотелось бы поподробнее. Что же получается, в городах растут избалованные жизнью (кормленные бананами, испорченные компьютерами и т. п.) молодые люди с заведомо более низким потенциалом? Для того чтобы этот потенциал повысить, надо жить в хате с отсутствием водопровода, ходить в школу за 5 километров, а после уроков работать на огороде и ухаживать за скотиной? Скажу сразу: я уважаю тех, кто живет и работает в деревне, как и тех, кто, по известному выражению, «вырос на асфальте». Все же эти комплиментарные рассуждения о «колоссальном потенциале» сельской молодежи есть самый обыкновенный цинизм, прикрывающий неспособность власти как-то решать проблемы села, в том числе и проблемы сельского образования.

Ничуть не менее оскорбительно звучат и разъяснения, которые спешит дать инициативам главы государства главная газета страны: «Практика показывает, что основная преграда на пути деревенских девушек и юношей — не уровень их знаний, а психологический фактор. Ведь многим из них до поступления попросту не доводилось бывать в больших городах, не говоря уже о том, чтобы демонстрировать знания на столь высоком уровне. Как итог — запрограммированная неуверенность, стресс и провал на вступительных экзаменах». Такое впечатление, что речь идет о XIX веке, когда не было нормальных дорог, радио и телевидения, а в большие города попадали единицы, отправлявшиеся на поиски счастья. Как-то все это не вяжется с претензиями на то, чтобы называться «государством в центре Европы».

Проблема № 2, поднятая главой государства, — это направление и смысл самой реформы высшего образования. Оценивая то, что было сделано, глава государства заметил: «Естественно, вузы нуждались в реформировании. А совершенствование по нашему замыслу представляло собой сохранение всего лучшего, что было накоплено советскими вузами, советским образованием. Потому что вряд ли в мире существовала более сильная система образования, нежели советская. Поэтому, идя на реформу, надо было сохранить все то лучшее, что было накоплено нашим высшим образованием. И, конечно, еще более интенсивно интегрироваться в европейские и мировые системы образования». Формула «сохранить все то лучшее, что было в советские времена» вообще приобрела у нас универсальный характер. Мы настолько к ней привыкли, что и в голову не приходит заметить: сохранить «все то лучшее» можно, только сохранив саму советскую систему. Допускаю, что есть люди искренне желающие этого. Уверена, что и их взгляды имеют право на существование. Я о другом. О том, что нельзя брать «все то лучшее», не взяв неизбежно и все то худшее. Если же браться за реформу, то нужно менять цели и приоритеты, иначе зачем?

Есть в приведенном выше высказывании и еще один спорный момент, а именно: утверждение о том, что «вряд ли в мире существовала более сильная система образования, нежели советская». Это один из наиболее устойчивых мифов постсоветского сознания, который охотно принимают люди разных поколений, профессий и статусов. Аргументы в таком случае звучат убийственно: именно благодаря советской системе о-бразования мы запустили спутник, да и вообще «мы делаем ракеты и перекрыли Енисей…».

Смею напомнить, что спутник был запущен в 1957 году. С тех пор прошло почти 50 лет. За это время советская школа претерпела глобальную реформу 70-х годов, давшую, кстати сказать, весьма отрицательные результаты. Советское образование перестало быть самым лучшим в мире и почти безнадежно отстало. Разговор о преимуществах отечественной школы принято у нас сопровождать критикой школы американской: мол, там у них в старших классах изучают то, что наши дети изучают в 5-м. Подобные утверждения простительны не специалистам, но те, кто берется за реформу образования, должны знать: главное отличие хорошей школы состоит не в том, чтобы впихнуть в ученика как можно больше разносторонней информации, а в принципиальном ином подходе к получению и добыванию знаний. Что же касается высшей школы, то американская давно догнала и перегнала отечественную. Может быть, кому-то и приятно представлять себе американцев тупой, необразованной и вечно жующей нацией, но этот образ также далек от действительности, как и образ глупых, простоватых и вечно пьяных белорусов.

Не была забыта на совещании и задача воспитания подрастающего поколения. Здесь главное — не только обучить молодого человека профессии, но и сделать из него социально зрелую личность. Согласимся, задача амбициозная. Для ее решения и был в свое время введен известный курс по основам идеологии белорусского государства. Однако на сей раз президент взглянул на проблему шире: «Хочу подчеркнуть, что приобщение студентов к гражданским и моральным идеалам и ценностям белорусского народа не должно ограничиваться только спецкурсом по идеологии, а пронизывать содержание всех учебных дисциплин, чтобы они не противоречили друг другу».

Представляю себе, какой переполох начнется на кафедрах и факультетах по поводу внедрения моральных и гражданских ценностей белорусского народа в курсе по теории механизмов и машин или сопротивления материалов. Еще хуже придется гуманитариям, которым придется вносить этот компонент в курсы по истории философии, социологии, политологии. Понимая сложность задачи, президент особо подчеркнул, что «мы должны издавать учебники, в которых достижения мировой политической и экономической мысли излагаются с учетом белорусских условий и опыта».

Представляю себе изложение «Археологии и генеалогии власти» М. Фуко с учетом вышеуказанных реалий. Впрочем, как раз представляю…

Широта охвата идейно воспитательной работой включает не только изучаемые в вузе предметы, но и касается перечня самих вузов. Если раньше президент допускал известную вольницу — не нравится тебе позиция власти, иди работать в негосударственный вуз, — теперь этому положен конец: «Никому не запрещено иметь свои идеи и убеждения, но если ты работаешь в государственном или частном вузе, то должен вести преподавание с государственных позиций».

Вопрос о государственных и частных вузах отдельно поднимался в ходе состоявшейся встречи, на которой присутствовали и ректоры частных вузов. Как сообщается на сайте president.gov.by, глава государства в очередной раз подчеркнул, что в стране не может быть государственных и негосударственных вузов. Все учебные заведения государственные, хотя и имеют различные формы собственности. Последнее утверждение настолько парадоксально, что его невозможно комментировать с точки зрения здравого смысла.

Ни одно совещание подобного рода не обходится без ссылок на необходимость интернационализации образования. Однако на этот раз и здесь появились новые акценты. Прежде всего, была подвергнута критике идея перехода к двухступенчатой системе высшего образования (бакалавриат и магистратура). Против этого выступил, в частности, председатель ВАК Анатолий Рубинов, почему-то назвавший бакалавриат — бакалавриатурой. Эта оговорка как бы нарочно подчеркивала чуждость нам всех этих модных штучек. Между тем, заметим, что переход к подобной системе и есть одно из важнейших условий интеграции в мировое образовательное пространство, которое устроено именно таким образом. Можно, конечно, ждать, что гора придет к Магомету, и Европа перейдет на белорусские стандарты, но, как говорится, не в этой жизни…

Впрочем, президент дал понять, что все это для нас не так уж и важно. Как сообщается на сайте президента РБ, «Александр Лукашенко предупредил, что в погоне за интеграцией в европейскую систему образования можно спровоцировать новый виток утечки молодых перспективных специалистов. Поэтому „давайте делать и в школе, и в высшей школе то, что надо нам“, — резюмировал Глава государства». Призыв понятен: Беларусь уже давно идет своим путем, и система образования не может быть исключением. Вот только хотелось бы понять, что же на самом деле «надо нам».

И под конец о самом грустном. О любви. Точнее — о любви к Родине. Патриотизм — одно из самых деликатных чувств. Подчас разгадать его тайну, как и тайну любви вообще, не представляется возможным. Но это не пугает главу государства. На совещании 19 марта он объяснил все предельно просто и понятно: «…Я заставлю всех любить мою и вашу страну, в которой вы живете, и ту власть, которая народ никогда не бросала в беде». Как говорится, без комментариев.