Мы им, а они нам…
Беларусь напрасно причисляет себя к «молодым европейским тиграм» в экономике.
В былые годы империалистической колониальной политике той же Англии, США или Франции противопоставлялась ленинская национальная политика, проводимая советским государством от первого до последнего дня своего существования. Везде куда дотягивалась рука Ленина и верных ленинцев.
Причем это «везде» имело склонность к постоянному расширению: начав в отдельно взятой стране, большевики распространили его на «соцлагерь», на бывшие колонии, на развивающиеся страны. Слоган таков: «взаимовыгодное экономическое сотрудничество при полном уважении суверенных прав партнера». Правда, часто экономические преференции СССР оплачивались политическими преференциями для него в странах размещения капитала, что никогда всерьез и не оспаривалось. Наоборот, в случае охлаждения отношений с высоких трибун гремело: мы им то-то и то-то, а они нам… Короче, не по-братски, не по-человечески. От таких инвектив советский человек легко возбуждался и гневно скрипел зубами. Как сегодня ветераны: «Если бы знали, что Польша вступит в НАТО, освободили бы обратно…».
Бывало, ссорились с соцстранами, с братьями, как говаривалось, по оружию, с Египтом, угробившим за несколько часов войны 1967 года советских вооружений стоимостью в годовой наш валовой продукт. Хотя нет, это Египет к нам охладел и потянулся к Штатам.
Великолепная четверка
Были, короче, особенности, но среди всех субъектов советского сотрудничества выделялась четверка: Куба, Болгария, ГДР и Финляндия. Что касается Кубы, то наша экономическая выгода от «советско-кубинской дружбы» была сомнительной, а политические барыши (непотопляемый авианосец мира и социализма) настолько оскорбительными для США, что едва не привели к ядерной войне.
Болгарию же называли и 16-й Советской республикой, а сотрудничество с Финляндией, с учетом ее «буржуазности», считалось образцовым для стран с различными политическими и экономическими системами. ГДР была страной образцово отстроенного социализма, прочно включенной в соцлагерь благодаря совершенно особым внешнеполитическим условиям своего существования и, что немаловажно, традиционно развитой промышленности, о которой, правда, после проведенной социалистической реконструкции, приходилось говорить с применением эпитета «относительно».
И если для перечня поставляемых в СССР болгарских товаров хватит пальцев одной руки (сигареты, коньяк «Плиска», сухое вино да маринованные «огурцы-пальчики»), то из Финляндии завозилась широчайшая гамма разного добра. От легендарного финского «сервелата», мужских костюмов, утепленных курток и сапожек, туалетной бумаги, финских домиков до судов транспортного и пассажирского флота. И все были довольны. Финны потому, что их экономика в лице СССР имела практически бездонный рынок сбыта, мы радовались высокому качеству и надежности изделий, производимых эксплуатируемым финским пролетариатом.
Однако процветание в экономике постольку называется процветанием, поскольку всегда носит временный характер. А для характеристики экономики СССР этот эпитет вообще имел не столько прикладное, сколько пропагандистское значение. Не имея внутренних стимулов для саморазвития, она чем дальше, тем больше впадала в состояние, названное впоследствии застоем. К началу 80-х, например, всего было накоплено как никогда в истории страны много, но ни разу не существовало такого сурового дефицита станков, механизмов, сырья, людей, продовольствия. Игры в перестройку закончились «танковым походом» за дешевой колбасой в августе 1991-го, после чего экономический крах стал очевидным для всех фактом. Не приученные к восприятию экономики в рыночных ее параметрах, советские люди могли бы обманывать себя цифрами, допустим роста выплавки чугуна и стали, зарплат в соответствии с трудовым вкладом, протестуя против роста цен, но капиталисты все поняли — СССР обанкротился. А заодно едва не обанкротил своих ближайших партнеров. В первую очередь таких, кто, подобно Болгарии и Финляндии, был теснейшим образом завязан на советский рынок.
Экономика Болгарии с ее плодоовощной специализацией стала первой и одномоментной жертвой «старшего брата». Потеряв традиционный рынок, она не могла ничего предложить и Европе, где действовали мощные конкуренты. Впоследствии эксперты рассуждали: может, и хорошо, что скоро, — долго не мучилась. С Финляндией было посложнее. Поскольку и сотрудничество ее с СССР было более цивилизованным, встроенным в рамки норм международного права, то ее нельзя было, как теперь говорят, просто «кинуть». По обязательствам пришлось платить правопреемнице СССР — России, но даже склонные к меланхолии финны поняли, что нельзя на самом деле «складывать яйца в одну корзину». И начали успешную диверсификацию экспорта, поскольку экономика была у них рыночной, что избавляло ее от необходимости перехода к чему-то малоизвестному.
С ГДР было несколько иначе. Там было все по-настоящему, по-социалистически. То есть все по плану и сплошное соцсоревнование при поголовном обмене опытом и тотальном внедрении новейших технологий и техники. В итоге экономика рухнула на второй день после слома Стены. Агонию продлить помог Советский Союз, получив в Федеративной Германии кредит на закупку гэдээровского продовольствия и ширпотреба. Об этом напоминают еще кое-где ковыляющие по нашим дорогам автоагрегаты «Вартбург». В 1990-м их распределили среди очередников, отчаявшихся дождаться «Жигулей». А в ГДР за дело принялись «внешние управляющие», целью которых стало создание экономики, способной к саморазвитию. Но хоть денег вложили множество, преодоление последствий «социализации» экономики оказалось делом более серьезным, чем предполагалось.
Но если говорить о стратегии, то она была выбрана правильно. И хоть сейчас много пишут о том, как «осси» ностальгируют, но в массе своей они не хотят возврата в счастливое прошлое. Уж коли на то пошло, то действительно лучше расслабиться и получать удовольствие. Жить полной жизнью, ведь силы нужны для главного: для сохранения Германией позиций на мировых рынках. А там никто преференций со ссылкой на бедное детство не предоставляет.
БССР — это ГДР. В натуре…
К чему я это все пишу? Да к тому, что перед Беларусью тоже стоит и (сама по себе как цель стратегическая) и поставленная ее президентом цель диверсификации экспорта. Дабы не слишком зависеть от того, в какую ситуацию попадет тот или иной внешнеторговый партнер. Ведь вот что происходит в нашей торговле с Россией. Вроде бы и неизбалован тамошний клиент высокими стандартами потребления, и ценит все белорусское, а, поди ж ты, заламывают цены на свое сырье, ввиду чего отрицательное для нас сальдо уже за первое полугодие превысило полтора миллиарда долларов. А на других рынках нам вообще не светит. Одними калийными удобрениями Беларусь не прокормишь.
Почему? Да потому что все сказанное выше суть примеры экономической интеграции, которая внутри СССР была доведена до степеней абсолютных и даже абсурдных. Бывали, например, случаи, когда заготовки с Урала доставлялись на Минский завод шестерен, где с них снимались заусенцы, окончательная их обработка совершалась в Харькове, а в качестве комплектующих они поступали в Свердловск. И все в рамках рационального размещения производительных сил. Дмитрий Валовой, правдист (!), не уставал все это критиковать, даже книжку написал — «Экономика абсурда». Но разве она могла быть иной в системе абсурда?
Неслабые, короче, недостатки как продолжение достоинств плановой системы. Понятно, что, подобно большинству соцстран, все без исключения союзные республики имели свое место в социалистическом разделении труда. Это означало, что общим и едва не единственным (несомненно, главным и самым крупным) для них был рынок СССР. Поэтому ни одна из советских республик, включая РСФСР, не была самостоятельным экономическим субъектом, во многом не имели экономического суверенитета и страны соцлагеря.
Каждая имела только место «в общем строю». Свое, разумеется, место. Беларуси во внутрисоюзном разделении труда отводилось место, аналогичное ГДР. БССР была точно таким же сборочным цехом СССР, что и ГДР. А Грузия и Азербайджан — поставщиками цитрусовых, Казахстан — зерна? Узбекистан — хлопка?..
О прибалтийских республиках речь особая: они соглашались на посадку промышленных объектов союзного подчинения на собственной территории с учетом собственных интересов и с оглядкой на будущую ситуацию. И «уходили» из СССР вполне сознательно. В большей или меньшей степени это касается и остальных республик. А Беларусь сопротивлялась до последнего, уподобившись головастику, который отказывается от превращения во взрослую лягушку, полагая, что пребывание в теплой луже может быть вечным. Для белорусской экономики такой лужей были дешевые ресурсы. И когда они подорожали, все едва не кончилось крахом. От былого могущества не осталось и следа.
Пришло время великих решений, но их не последовало. В Беларуси не нашлось «внешних управляющих» (не вмонтированных в прежнюю систему), которые бы реально приступили к решению задачи создания саморазвивающейся экономики. Собственно, она создается сама по себе, освобожденными от чрезмерной регламентации субъектами. Отсюда результат. Инвестиции в бывшую ГДР, Польшу, Венгрию, страны Балтии исчисляются сотнями миллиардов. В первом полугодии текущего года капиталовложения желающих тут заработать иностранцев составили 48 млн. долларов, что на 20% меньше, чем в первом полугодии прошлого года. Было не много, осталось всего ничего. К слову, московский «Спартак» за покупку молодого аргентинского футболиста выложил сопоставимую сумму.
Рост, рост, рост… Об этом, пожалуй, только вороны еще не каркают. Но посмотрите, по пяти из семи укрупненных товарных групп у нас отрицательное внешнеторговое сальдо. Исключение — продукция легкой промышленности и древесины с продуктами ее переработки. Вот вам и индустриальная страна из «молодых тигров Европы». А что касается продукции машиностроения, то мы практически столько же продаем, сколько покупаем. Без выгоды, но и без особого убытка.
А как же небывалый рост? Достаточно сравнить валовые показатели 90-го года с нынешними, чтобы убедиться: при существующем запасе мощностей «вал» можно поднять гораздо выше. Но даже такое количество не перерастет в качество. Наша экономика останется прежней, не имеющей стимулов для саморазвития.
А это, господа, не расцвет, а типичный застой, который закончится крахом.