На одном из январских брифингов министр информации Владимир Русакевич выразил глубокое удовлетворение тем, что министерству «удалось остановить процесс падения тиражей государственных периодических изданий». По словам министра общий подписной тираж «Советской Белоруссии», «Республики», «Звязды», «Народной газеты», «Белорусской нивы» и «Знамени юности» с июля 2003 года по январь 2004 года увеличился на 14% — с 414.863 до 474.019 экземпляров. Причем подписка на газету «Знамя юности» увеличилась в два раза. «Мы поможем этой газете стать центральным молодежным изданием в Беларуси … Думаю, что это — правильная государственная политика». Резюмирует эти итоги глава мининформа следующим образом: «Индивидуальная подписка — это индикатор отношения и доверия населения к СМИ. Ни одно издание не может позволить себе расставить своих сотрудников по почтовым отделениям и агитировать за издания, точно также власть не может расставить сотрудников силовых структур и заставлять граждан отдавать заработанную копейку за государственные издания».

Серия приведенных цитат содержит противоречие, которое сразу не бросается в глаза, но которое характеризует ситуацию с рынком прессы в одном из ее ключевых аспектов. С одной стороны, рост тиражей государственных изданий — заслуга «государственной политики», с другой — чистый эффект рынка (индивидуального выбора читателя). Это «противоречие» позволяет поставить весьма специфический вопрос: в какой зоне, в каком квазипространстве частный (эгоистический) интерес совпадает с государственными (общественными, альтруистическими) интересами? Или: что обеспечивает «предустановленную гармонию» этих интересов? В своей несколько более традиционной форме это вопрос о том, почему независимые и негосударственные СМИ, будучи «частными» по своей природе, фатальным образом неспособны уловить пульс этого частного интереса? В чем состоит их стратегическая ошибка в конкурентной игре (ибо именно так характеризуют эту игру государственные чиновники) на рынке прессы? Этот рынок, или «рынок», представляет сегодня интерес не только сам по себе, но и как одна из возможных иллюстраций взаимоотношений:

а.) между частными (локальными) рыночными проектами и проектами общественными, т. е. государственными;

б.) между «рынком» и «государством», т. е. «нерынком».

1.

В первую голову следовало бы сказать о том, что конкуренция между государственными и негосударственными изданиями не может быть исчерпывающе описана в терминах борьбы государственной идеологии с альтернативными идеологическими проектами. Всегда существовали независимые СМИ, понимающие себя как «неполитические» (или «неоппозиционные») издания — к таковым относятся газеты вроде «Прессбол», «Мужской клуб», «Гастроном», «Туризм и отдых», ряд областных и районнных изданий, «глянцевые» и «профессиональные» журналы, почти все FM-станции и пр. Подобные проекты составляют большинство среди так называемых негосударственных СМИ. Кроме того: сегодня уже почти никто не помнит о том, что до определенного момента издания вроде «Имени», «Белорусской деловой газеты» (СП «Марат»), «Белорусской газеты», «Белорусского рынка» не проходили по графе «оппозиционные». Это были газеты «светской» и «деловой» направленности, не предполагавшие четкой артикуляции тех или иных этико-политических норм.

С начала 90-х началось весьма интенсивное развитие белорусской прессы (государственной и независимой по преимуществу): в 2002–2003 гг. многие издания отметили 10 летний юбилей. До 1995 г. это процесс сопровождался бурной политической интригой по поводу «суверенитета» и «независимости». В парламенте шли острые дебаты между коммунистами и БНФ, продолжавшиеся на страницах возглавляемой Иосифом Середичем «Народной газеты», на тот момент «строго» парламентского издания, а в ряде других изданий цвел буйным цветом жанр «гiстарычнага нарысу». Словом, нужно было как-то определяться с проблемой «Беларуси»: то ли ностальгировать по СССР, то ли по еще более стародавним временам, скажем, Великого Княжества Литовского. Эта коллизия определяла осевую зону политики, причем дистинкция государственного/негосударственного как бы не имела особого значения. Государственные издания сильно потеряли в тиражах, поскольку большинство из них перестало прикармливаться из бюджета и перешло на хозрасчет (т.е. стали как бы негосударственными). Газеты СП «Марат» существовали по ту сторону политики, занимаясь формированием образа сытого белорусского яппи (чуть-чуть о политике, немного об экономике, слегка — о культурке, много — о престиже).

Эти газеты начали превращать в «общественно-политические» после референдума 1995 г., т. е. после того, проблема «Беларуси» была в своей основе решена. Теперь «политический» спор касался проблем права и проблем рынка (и, разумеется, правового обеспечения рынка). «БДГ», «Имя» и «БГ» предоставляли свои площади для высказывания альтернативных политических позиций, хотя все же сохраняли известную отстраненность от них (собственно говоря, это период бурного развития «деловой» прессы с все более усиливающимся общественно-политическим креном). Именно в это время, в середине 90-х, появляются новые независимые издания — журналы, FM-станции и телекомпании (BA, Белорусское отделение Радио-рокс, телекомпания Фит, etc.). Становление и расцвет СМИ «для толстых» как бы отражал усложнение и разнузданность спектра потребностей белорусского общества, рельефно оттенялся заметным давлением государства на «опоозиционные» издания, к которым относились, скажем, газета «Свабода» и FM-станция 101,2 (борьба с «остаточными» эффектами Первого периода). Это был Второй, весьма кратковременный период, характеризующийся широко понимаемым плюрализмом: рынок прессы достиг высшей фазы своей разнородности.

Референдум 1996 г. межует начала Третьего периода, в течение которого политической стала проблема существования независимой общественно-политической прессы как таковой. «Имя» и «БДГ» быстро трансформировались в «оппозиционные» издания, т. е. заняли ту же структурную позицию, что и «Свабода», «Народная воля», пр. Плюрализм постепенно трансформировался в бинарность: разделение между «проправительственной» и «оппозиционный» прессой приобрело характер ключевого. Вместе с исчезновением парламента (превращения его в некую симуляцию процесса парламентских прений) исчезает и брошенная на произвол «парламентская» пресса; вместе с тем государство начинает интенсивно поддерживать «официальные» издания. Они словно изымаются обратно из «хозрасчетной» среды и помещаются в тепличные условия дотаций и особых расценок (на бумагу, печать и распространение). «Советская Белоруссия», орган администрации президента (бывший орган ЦК КПБ), и «Республика» становятся ведущими печатными изданиями страны — как по тиражам, так и по размеру дотаций. Усиливается административное давление на все издания, позволяющие себе альтернативные политические высказывания (штрафы, суды, предупреждения). Многие независимые («оппозиционные», по меткому определению Лукашенко) издания фактически изгоняются из Дома печати.

После президентских выборов 2001 года находят свое продолжение тенденции, имевшие место до сих пор, однако не их интенсивность определяет специфику Четвертого периода. Если фазовые удары государства по независимым СМИ последовательно определять как удары по а.) «националистической» и б.) независимой «общественно-политической» (либеральной) прессе (с промежуточным периодом «редукции», упрощения рынка прессы), то последний период можно охарактеризовать как массированную кампанию по вытеснению с рынка независимых медийных проектов безотносительно к их специфике, направленности т. д. Причем «независимость» этих СМИ следует понимать совершенно определенно — как независимость от государственного капитала. Другими словами, к этим масс-медиа относятся также и российские печатные издания и телеканалы. Таким образом, парадигму Четвертого периода определяет дистинкция «государственное/негосударственное».

Международные журналистские организации назвали 2003 год «критическим» для белорусских медиа. Но то, что для иностранных наблюдателей имеет «критический» вид, для белорусских властей представляется «динамичным развитием». Именно эту формулировку употребил министр информации Русакевич на проходившей в прошлом году выставке прессы. Если исходить из того, что государственное — это хорошо, а все остальное — плохо, то слова Русакевича содержат известное зерно истины: теперь плюрализм направлений, тем и интересов содержится внутри государственной монополии. Она не только информирует о политическом курсе государства, его экономических и правовых достижениях, но и развлекает, ориентирует на потребительском рынке и в пространстве культуры. Анастасия Волочкова танцует теперь преимущественно в государственных СМИ.

2.

На протяжении прошедшего десятилетия читательские предпочтения складывались произвольно, несколько раз менялись, и в своих «исходных значениях» не совпадали ни друг с другом, ни с государственным предложением. «Осевые» политические темы как бы маркировали мейнстрим потребительского любопытства, но отнюдь не исчерпывали его. Между тем: как можно говорить о гармонии государственного предложения и частного потребления в сфере масс-медиа? Что придает этим утверждениям известное правдоподобие? Ответ состоит в том, что эта гармония является вот именно предустановленной: потребности частных лиц приводятся в соответствие с «государственными» интересами еще до того, как они сформировались в виде тех или иных потребностей. По большому счету, государство (или то, что под ним понимается) форматирует эти потребности в соответствии со своими задачами.

Излишне говорить о том, что многие читатели (телезрители, радиослушатели) не обладают избирательностью в принятом смысле: они потребляют масс-медийную продукцию достаточно случайно, по принципу «что попадется» или «что лежит ближе», причем фактор цены нередко не играет принципиальной роли. Или: чем разнообразнее жизнь общества, тем разнообразнее то, что мы именуем читательскими предпочтениями. Это вполне нормальная ситуация, суть которой государственная машина, как представляется, «постигла» по ходу дела. Если, например, все многообразие средств массовой информации редуцировать к бинарной модели по принципу «неопозиционная/оппозиционная пресса» («несударственная/негосударственная»), причем сделать «оппозиционную» прессу труднодоступной или выходящей нерегулярно, то потребительские предпочтения будут канализироваться по заданной схеме. Эта схема проясняет действие механизма «выбора», в соответствии с которой в 2003 году белорусские граждане загадочным образом предпочитали «государственные» СМИ всем прочим, проявляя известное равнодушие к их направленности, стилистике и пр. Неважно, о чем и как пишет «СБ», важно что она недорога, легкодоступна и снабжена программой телепередач. Эти удобства призваны искупить недостатки почти полного отсутствия альтернативного предложения.

Ситуация с белорусскими СМИ в последнее время некоторым образом напоминает ситуацию в СССР. Существуют «государственные» издания, оплачивающиеся дважды — через налоговый аппарат и по факту приобретения. Существуют «независимые издания объективной направленности» (по выражению, Русакевича), общий тираж которых, кстати, также возрос. Это издания, не находящиеся в непосредственном ведении администрации президента (государства в собственном смысле), но связанные с ней опосредованно — через другие госструктуры, институции, спортивные и другие общества («Обозреватель», Радио Стиль). Многие из них распространяются по специфическим «нерыночным» каналам — скажем, через ведомственную подписку, многие — получают опосредованное государственно-общественными организациями субсидирование. Однако имеется и радикальное отличие от советской системы, определяемое главным образом тем, что в Беларуси признается институт частной собственности на средства производства. Другими словами, в СССР существование частных газет, журналов, радиостанций и телеканалов (рынка как такового) исключалось уже на уровне конституционных принципов. В Беларуси государство не только не исключают, но в какой-то степени поощряет, или, по крайней мере, живо заинтересовано в существовании частного сектора во многих сферах, включая рынок медиа. Негосударственные издания служат для государственных своеобразной питательной средой с одной стороны, и «дурным примером», выгодно оттеняющим их достоинства — с другой.

К примеру, убытки, складывающиеся из-за низких расценок на печать для «СБ» Дом печати компенсирует высокими расценками для «Прессбола» или «Туризма и Отдыха»; благотворительное (или почти благотворительное) распространение «Рэспублики» и «Звязды» Белпочта и Белсоюзпечать покрывают распространением «Компьютерры» или «Мужского клуба». Словом, фундаментальный «рыночный» закон существования государственной прессы гласит: она существует не столько за счет «предпочтений», сколько за счет чистого государственного финансирования. Причем источники этого финансирования не имеют принципиального значения.

В конечном итоге финансировать эти издания можно за счет прибылей, извлекаемых из продаж любого типа. Это проницаемость отраслевых перегородок — одно из простейших, но в то же время — важнейших открытий, сделанных государственными чиновниками в последние несколько лет. Более того, эта «проницаемость» означает, что финансировать одни субъекты хозяйствования можно за счет других, являющихся их прямыми конкурентами. Выяснилось, что можно быть убыточным, но процветающим предприятием за счет прибыльного, но бедного конкурента. Это парадоксы вряд ли укладываются в рамки вскрытых «экономикс» законов, однако они работают, и, следовательно, нуждаются в специальных исследованиях.

Конкуренцию между государственными и негосударственными СМИ едва ли можно назвать «конкуренцией» (ибо государство, располагающее некоторым количеством СМИ, само устанавливает «рыночные» законы), однако ее сложно назвать каким-либо другим словом, ибо речь идет о борьбе за конечное предпочтение. Один раз гражданин РБ уже заплатил за информацию (в виде налогов и косвенных платежей), следовательно речь идет о повторном платеже, причем «государственные» СМИ оказываются в изначально благоприятных условиях, поскольку их общая цена не видна, но в то же время не видно и альтернативных СМИ.

Достаточно сказать, что многие граждане РБ наслышаны об «оппозиционной» прессе лишь благодаря многочисленным цитатам (реальным и вымышленным) государственных СМИ. В районных центрах (не говоря уже о более мелких административных единицах) никто никогда не видел ни «Имени», ни «БДГ», ни «БГ», ни «Белорусского рынка».

Возникает вопрос: зачем государственным СМИ заниматься это странной рекламой, зачем рассказывать о своих «конкурентах»? Однозначного ответа на этот вопрос нет, но существуют несколько возможных ответов.

Во-первых, наличие «оппозиционной» прессы необходимо для создания иллюзии «конкуренции» и, следовательно, выбора (отсутствия «дефицита»: если существуют «альтернативы», существует «избыток», а не «дефицит»). Именно с этой иллюзией связана формула «победы» в этой борьбе государственных медиа (т.е. они словно нащупали «эрогенные зоны» современности). Это, конечно, свидетельствует не только о незаурядных талантах журналистов, но и об «истинности» государственной политики (народ поддерживает президента и его курс не только в отведенные для волеизъявления периоды, но и покупая Его газеты).

Во-вторых, «экономика» существования государственных СМИ определяется именно как мобилизационная. При этом вся экономическая система функционирует как направленная на подавление «противника».

В-третьих, созданная система масс-медиа призвана удовлетворять гедонистические запросы правящей элиты, принцип наслаждения которой состоит в способности и возможности распределять и канализировать общественный капитал (эти «пристрастия» элиты лучше всего разъясняются посредством возлюбленного элитой термина «внутренние инвестиции»). Другими словами, все должны трудиться ради того, чтобы удовлетворять потребности немногих. Следует подчеркнуть: без «негосударственного» подобное наслаждение невозможно; у такого наслаждения не будет, что называется, остроты.

Наконец, наличие альтернативных СМИ позволяет работать государственным СМИ вполсилы. Это следует понимать прямым образом: один известный спортивный комментатор недавно пожаловался мне, что его материалы перепечатываются государственными СМИ без всяких ссылок на первоисточник. Пожаловаться, конечно, некуда и некому: государственные СМИ всегда выигрывают процессы у негосударственных СМИ. Пожаловаться в суд означает обеспечить еще одну победу (еще одно небольшое наслаждение) правящего класса государственных собственников. И, разумеется, оплатить издержки очередного выхода государственного судьи в мир.

По данным представителя Беларуси в ОБСЕ В. Гайсёнка, в стране насчитывается около 1440 печатных изданий, треть из них — государственные. Эти цифры приводились для обоснования наличия в РБ так называемой свободы прессы. С моей точки зрения, эти цифры следует понимать в марксистском ключе: треть пожирает две трети ради собственного наслаждения.

Преходящего наслаждения, ибо победа уже случилась, следовательно, недолго ждать поражения. Пятый этап — недолговременная эпоха взаимного пожирания государственных СМИ, чье наличие в экономической среде можно определить как паразитарное.