Завершился российско-белорусский зимний политический сезон. В целом, он оказался успешным для белорусского президента. На первый взгляд, Минск решил основные — «судьбоносные» для себя — проблемы:
Поставки природного газа удалось нормализовать. Круг поставщиков расширился. Акционирование «Белтрансгаза» подготавливает почву для ожесточенного упоительного летнего политического торга под лозунгом защиты национального достояния;
Продолжилась экспертная работа над Конституционным Актом. Документ создается на базе союзного договора, что было принципиально важно для белорусских властей. В начале марта проект Акта увидел свет;
Была обеспечена российская дипломатическая поддержка. В итоге, удалось частично вернуть международное признание белорусскому парламенту;
«Не мытьем, так катаньем» удалось уломать Кремль если не на полную поддержку, то хотя бы на позитивный нейтралитет в отношении планируемого на ноябрь 2003 года референдума по ст. 81 Конституции страны.
К весне власть, завершив зимний «марафон» утряски своих проблем с Москвой, почувствовала себя настолько сильной, что даже отменила ранее намеченный на март Общественный диалог. В этом есть свой резон. Ведь если не считать суету нескольких «распоясавшихся» депутатов, то реальная политическая жизнь в стране в коме. Профсоюзы «упорядкованы» и подготовлены к сбору подписей за референдум. Молодежь отдана под руководство опытного ветеринара господина Нахаенко. Выборы в местные Советы показали, что избирательные комиссии прошли тестирование блестяще. Избирательная система готова показать любой результат — хоть 200% голосовавших, включая новорожденных и давно усопших. Советы укомплектованы «назначенцами», которые имеют только одно реальное право — с достоинством носить депутатский значок. Можно перевести дух.
Однако власть прекрасно помнит, что досталась вся эта «стабильность» неимоверной ценой. Кремль за три последних месяца помотал нервы изрядно. Что ни встреча, то полный набор унижений.
Начался зимний сезон кошмаром вечера 26 ноября. До 18 часов администрация президента никак не могла сформировать делегацию для поездки в Москву. Министры исчезали, как привидения. Все понимали, что глава государства летит в первопрестольную извиняться за град публичных оскорблений в адрес российского президента, допущенных им в момент «газового кризиса». Никто не хотел быть рядом с президентом в этом момент.
Утром в промозглой Москве машины эскорта белорусского президента оказались перед подъездом полуразваленного здания одной из пригородных резиденций. Делегацию впустили в холл, одна из стен которого была без штукатурки. А.Лукашенко одного ввели в боковой маленький сырой зал, в котором, судя по обстановке, только что закусывали строители. На белорусского президента было страшно смотреть. Путин же как раз был в хорошем, или вернее сказать, цинично-хорошем настроении.
После беседы стороны обменялись основными репликами:
А. Лукашенко: «Указ об акционировании „Белтрансгаза“ будет подписан на следующей неделе».
В. Путин: «Россия готова поставлять газ по потребностям Белоруссии в полном объеме… Вопрос только — по какой цене…"(Последнюю фразу белорусское телевидение предусмотрительно вырезало).
На вопрос о том, что верхушка страны оказалась невыездной, А.Лукашенко огрызнулся: «Не больно надо…». На этой встрече вопрос о «третьем строке» не поднимался. Ситуация не позволила. Страну заставили платить за газ. Где уж тут торговаться за «третий срок».
Однако уже через сутки, 29 ноября, на встрече со студентами глава государства ответил на подготовленный вопрос из «зала» демонстративно браво: «Конечно, буду баллотироваться на следующий срок. Зачем мне преемники». Получилось хорошо, если бы не руки. Дрожали. Понимал, что жребий брошен…
Закипела работа с белорусским лобби в Москве. Появились «ходоки» у Зюганова, Примакова, Селезнева. Посол Григорьев вообще ушел в подполье. Администрация «ковала» аргументы для политического торга. Главным из них была белорусская поддержка российскому левому блоку. Дополнительный аргумент — согласие на единый эмиссионный центр. Задачу президент определил четко — необходима российская, а через Россию и международная поддержка референдума о «третьем сроке».
С Рождества А. Лукашенко уже готовился к январской встрече с В. Путиным. На этот саммит он возлагал большие надежды. Ведь Путин ехал в Минск. Он был просто обязан понять нужды и потребности «хозяина». Власть откровенно мечтала о том, чтобы Москва вступила в торг.
Когда перед белорусским президентом положили список российской делегации на Минский саммит 20–21 января, он мгновенно понял, — торга не будет в принципе. Путин победил, еще не выйдя из самолета. Он ударил там, где А. Лукашенко не мог ему ничего противопоставить — в командной игре. ВВП привез 38 представителей высшей российской элиты, в том числе 14 министров (включая самого премьера Касьянова, двух Ивановых и т. д.). Это был настоящий парад представителей части мирового истэблишмента, наемных менеджеров державы — члена «восьмерки», у которой 5 место в мире по золотовалютным запасам, 3 место по темпам экономического роста и т.д… Россия была на подъеме. Она только что вступила в выгодный для себя торг с США по иракской проблеме, цена барреля нефти в Лондоне перевалила 30 долларов…
Белорусский президент послал в аэропорт господина Новицкого. В тулупе. Охрана шутила: «Кто-кто, Новицкий в пальто».
Вся встреча пошла наперекосяк. Толпа миллионеров катком прошлась по жиденькой белорусской команде. Мелькнули испуганные лица Козика, Бамбизы, а дальше уже какие-то лысины, руки, ноги, уши — раздавленная мозаика. Оставался личный контакт.
А. Лукашенко догадывался, что его многочасовые беседы в летнем Санкт-Петербурге, которые были, естественно, тщательно сняты на пленку, позволили российским аналитикам, психологам и другой ученой братии буквально разобрать «по косточкам» его психологический образ. Проще говоря, россияне с этого момента читали его как «раскрытую книгу». Белорусский президент считал, что он, как человек, безусловно, талантливый и проницательный, в свою очередь сможет «раскрыть» Путина. Он повез его «домой». Ужин перешел в длительную многочасовую беседу. Однако А. Лукашенко не учел, что полковника КГБ, кадрового разведчика, выходца из самой интеллектуальной части российской элиты — питерской — не в силах «раскрыть» даже любимая жена. Это был еще один провал.
Расплата пришла утром. Путин припомнил своему белорусскому коллеге все: «кинутый» российский бизнес, дискриминацию российских компаний, антиамериканскую кампанию в белорусских СМИ, отсутствие демократии внутри страны («потешное» избирательное законодательство, погромы оппозиционных СМИ, декоративный парламент, постоянные «разборки» с Западом, телемутант ОНТ, закрытие вещания российских телевизионных каналов и радиостанций).… Этот поток надо было прервать. Из «рукава» была вытащена «козырная карта» — Зюганов. Но и этот «козырь» был немедленно бит. В. Путин как-то отстраненно заметил, что всегда считал для себя невозможным вмешиваться во внутренние политические дела Республики Беларусь. А. Лукашенко намек понял. Отмахиваться стало нечем.
Но полная капитуляция была еще впереди. Путин положил перед А. Лукашенко российский вариант приватизации «Белтрансгаза» и молча сел напротив. Белорусский президент минут пять перебирал бумаги, а затем в полной тишине поставил свою визу.
И тут президент России сам заговорил о «третьем сроке». Заговорил в присущей ему манере — как бы со стороны — о «вбрасываемой» в СМИ проблеме конституционного референдума. В.Путин предупредил А. Лукашенко, что такой референдум не признает ни Российская Федерация, ни Европа, ни тем более США. Он настойчиво попросил белорусского президента «тщательно взвесить свою политическую судьбу и судьбу государства, которым он управляет, чтобы определиться в столь важном вопросе»…
На банкете все отмечали, что А. Лукашенко сидел с видом человека, только что вернувшегося с похорон.
Конец января и первая половина февраля ушла на местные проблемы, так или иначе связанные с будущим референдумом. А. Лукашенко вдруг объявил, что народ Беларуси на Россию «обиделся» и уже не хочет «интегрироваться». И вообще надо этот вопрос поставить на референдум, благо А. Ярошук к этому времени подготовку к своему интеграционному референдуму уже прекратил. Место освободилось.
Белорусский президент снова попытался завязать торг, бросив на весы уже мнение белорусского народа. Намек был прозрачный. К вопросам интеграции — «паровозу» — можно было цеплять и «вагон» с «третьим сроком».
Использовав иракский кризис и то, что Россия все больше погружалась в схватку между США и Европой, А. Лукашенко развернул мощную просаддамовскую пропагандистскую кампанию. Ему как воздух был нужен новый международный имидж. Интуитивно белорусский президент искал новые точки опоры для борьбы за поддержку «третьего срока». Но тут как камень с неба на Минск свалилось «приглашение» посетить Москву 23–24 февраля.
В Москве В.Путин использовал против своего «союзника» доселе невиданное оружие — коллективное мнение президентов. Три президента буквально навалились на А. Лукашенко. Досталось за Ирак, подарки Саддаму, приглашение сына Хусейна и т. д. Особенно бушевал Назарбаев. Белорусский президент не смолчал. Огрызнулся по полной форме, припомнив и «волю народов». Досталось и «печенегу».
Когда эмоции понемногу стихли, В. Путин неожиданно поднял вопрос о политической судьбе «четверки». Ведь у каждого, включая его лично, в ближайший год будут свои проблемы по продлению политического ресурса. А. Лукашенко понял, что тут к нему судьба поворачивается лицом. Утром 24 числа в двусторонней встрече с российским президентом, он попытался «продавить» вопрос о российской поддержке референдума. Впервые был назван срок — конец сентября — начало ноября. В.Путин молчал. Задавал незначительные уточняющие вопросы и снова замолкал. Затем неожиданно предложил вопрос о референдуме отложить на «недельку».
Разговор в Кремле был не закончен. Расписание на весну и лето не составлено. Приезжать еще раз в белокаменную, означало привлечь внимание уже не только белорусской, на которую можно было бы вообще махнуть рукой, но и мировой общественности. Выход был найден и Александр Григорьевич отправился тренироваться в лыжном слаломе, ожидая очередной встречи. Так что двенадцатидневный, или, как говорили белорусские государственные СМИ, «кратковременный», отпуск носил явно политический характер.
По отзывам местных «наблюдателей», белорусский президент очень старался на горной лыжне. Более того, планировалось снять на пленку образцовый совместный лыжный выезд лидеров союзных государств. Однако В. Путин в горы не полез, остановился на дождливом побережье, и Александру Григорьевичу пришлось самому спуститься с гор к «хозяину».
Беседа продолжалась 45 минут. Российский президент повел себя подчеркнуто лояльно. Вопрос о быстро накапливающейся задолжности за поставки газа он коснулся только вскользь. Это ободрило А.Лукашенко и вселило в него надежду, что удастся решить и основной вопрос — легитимизация готовящегося конституционного референдума.
Тактика белорусского президента оказалась верной. В. Путин, в бесцветном дипломатичном формате, высказал стандартную формулировку о недопустимости вмешательства во внутренние дела белорусского государства. Так что, формально, по мнению руководства РФ, планирование в ноябре 2003 года референдума — личная инициатива А. Лукашенко. Совместить ее с интеграционным референдумом в России в год выборов в государственную Думу не получится, но и резко выступить против референдума в союзной стране в период российских предвыборных баталий было бы, по меньшей мере, неосторожно. Тем не менее, «союзное интеграционное расписание» белорусскому президенту не поможет. Конституционный Акт также под большим вопросом. В то же время, президент России уже ни слова не сказал о невозможности признания планируемых итогов белорусского всенародного опроса. Это уже было кое-что.
В итоге, проблему поддержки планов белорусского президента по продлению полномочий удалось решить только частично. Однако и это позволяет А. Лукашенко уже выпустить в ближайшие два месяца на политический ринг Л. Козика с его огромной инициативной группой в 4,5 миллиона членов профсоюзов.
Белорусский президент вернулся из Сочи не в духе. Неудовлетворенность состоявшейся встречей сквозила буквально во всем. Понимание того, что на достижение половинчатого результата пришлось затратить практически все политические и дипломатические резервы, во многом обесценило победу. Он вдруг осознал, что все четыре глобальные проблемы, перечисленные выше, не только не решены, но даже усугубились:
Растущие газовые долги «выстрелят» в момент приватизации «Белтрансгаза». Так что Россия спокойно ждет их накопления.
Конституционный Акт — документ настолько формальный и бесполезный, что без сдачи конкретной части суверенитета, он останется только любимой игрушкой в руках бурно суетящейся союзной бюрократии. Но и тянуть с ним более нельзя — даже сторонники Союзного государства начинают усмехаться.
При российской поддержке и на волне антиамериканизма удалось «продавить» депутатов в Европу. Это достижение «странным образом» совпало с активизацией настоящей депутатской оппозиции.
И главное. Власть вдруг поняла, что Кремль, который и раньше прекрасно видел ограниченность своих возможностей по давлению на белорусские власти, пошел по самому опасному для Минска пути. Россия устранилась по принципу: «Хочешь сам набить себе шишек, так мы здесь не помощники, но и не противники. Мы уважаем твой суверенитет».
Долгие годы белорусские власти применяли испытанный прием — во всех своих экономических и политических провалах они обвиняли восточного соседа. Это они переняли от оппозиции. Кремль вяло отбивался, помогал, забывал, и жизнь продолжалась.
Сейчас ситуация кардинально изменилась. Белорусский президент интуитивно понял причину своего двенадцатидневного сидения в горах — торг между США и Россией по Ираку если не рухнул, то застопорился. А если это так, то не Россия будет «разруливать» белорусскую ситуацию во второй половине 2003 года. Более того, она готова переложить это «грязное дело» на чужие плечи далекого стратегического союзника. Как тут не вспомнить решение важнейшей для России проблемы талибов руками целой международной коалиции. В данном случае, Минск сам поможет с поводом…
А завтра была война…