От белорусских чиновников сегодня можно услышать заявления о том, что за малым бизнесом будущее, ведь именно он наиболее стоек к проявлению кризиса. Все правильно, и никого данное заявление не удивляет. А некоторое время назад говорилось, что малый бизнес исчерпал возможности для своего развития, что он ведется нечестно, что с ним приходится мириться, поскольку он существует и в «цивилизованных странах». То есть не потому, что экономически важен, а в силу принципов, среди которых важное место принадлежит архаичному для настоящих цивилизованных форм социального общежития так «называемому праву на свободу предпринимательства».
И это было неправдой только для той части общества, которая отказывает создаваемой в Беларуси модели в цивилизационных преимуществах. В праве на многополярную «инаковость».
Но их протестных голосов практически не слышно, поэтому их мнения (их «правда») никак не учитываются, что позволяет торжествовать только той правде, которую власть всегда говорит народу. Например, готовя Указ N 760, ограничивающий индивидуальных предпринимателей в найме работников только членами своей семьи (так и хочется сказать клана, тейпа, рода-племени) его разработчики, очевидно, руководствовались благими намерениями. В отличие от какой-либо гордой горской самопровозглашенной автономии, где все сферы и ресурсы уже давно поделены между тейпами, такой бы указ всего лишь зафиксировал сложившееся соотношение сил между кланами. По сути, стал бы лоббистским для правящего в данный момент тейпа и тем самым привел б к некоторому непродолжительному умиротворению всей территории. Но одновременно заложил бы и основу будущих более интенсивных межклановых разборок, поскольку побудил бы оппозиционные кланы к увеличению своей численности.
И где-нибудь через поколение от «мира под оливами» не осталось бы и следа.
У нас же ситуация не та, нравы не те, фаза социального иная. Об этом вопиют стагнирующая демография и упадок, если не сказать деградация, института семьи. То есть никакой патриархальщины нет и в помине, матриархат пока не восстановился. И детишек в семьях, раз… и обчелся. А если «два», то семья уже почти многодетная. А еще много неполных семей, и многие беглые отцы бегут также и от алиментов, и вообще кризис перманентный. Именно поэтому среди предпринимателей «первой волны» оказалось много матерей-одиночек. Взялись твердой женской рукой, овладели ситуацией, помогли государству «накормить» народ, вырастили детей. Многим свой мельчайший бизнес (из собственности — палатка на рынке или всего лишь торгместо на прилавке) удалось поднять до ранга мелкого, построив на заработанное (язык не называется назвать это предпринимательским доходом) небольшой магазинчик, создав, опять же для всеобщего удовольствия, дополнительные рабочие места — продавцов, грузчика, водителя-экспедитора, освободив себя для крайне необходимого общего руководства. Но тут выходит президентский указ: нанимать на работу можно только родственников — и все. А из родственников — больная мать, сын — солдат срочной службы да дочь — студентка консерватории.
Вот вам уже и личная драма, и социальная трагедия. А все потому, что министерские крючкотворы таким образом захотели мелкий бизнес сделать крупным, перерегистрировав физических лиц в юридические. Был, де мол, индивидуальный предприниматель — стал купцом высокой гильдии. Таким можно и рабсилу нанимать.
Но на уровне фирмы подходы другие — не всякая «ипэшница» может стать купчиной. И даже если магазинчик у нее уже построен, работать он должен без выходных с 10 до 20 часов. Если не откроется в срок или закроется (хоть и частная лавочка — но под бдительным госконтролем) раньше положенного, могут и лицензии лишить. И тогда все прахом пойдет. Сын домой не вернется, останется в прапорщиках на казенных хлебах, дочке придется зарабатывать на хлеб хоть и скрипкой, но в подземном переходе.
За что ж мучения такие от родного правительства? А ему, любезному, какая польза от того усердия, с которым оно рушит жизнь честных мелких торговцев? И кому это выгодно? Разумеется, в первую очередь крупному торговому бизнесу. И это правда, потому что так оно и есть на самом деле. А коль так, то экономическая политика правительства сводится к банальному «крышеванию» близких его интересам бизнесов, в том числе и через устранение конкурентов. В данном случае индивидуально мелких, но многочисленных. Для нанесения им невосполнимого урона в живой силе и придуман был указ N 760.
Могут сказать: неправда это, так уж точно не бывает. Правда, к сожалению. В одной из газет о себе рассказала гомельчанка И. К. Начинала «челночницей», брала кредиты, оформляла участок под строительство магазина, создавала инфраструктуру, построилась и через две недели совершенно неожиданно попала под Указ. Как, пардон, Остап Бендер под лошадь. Но под лошадь в то время люди попадали редко, поэтому случай с т. Бендером попал в прессу. А таких, как И. К., было слишком много, чтобы о каждой писать.
Наша «большая пресса», известно, все больше упирает на тенденции, а уж если пишет о простых людях по-хорошему, то трудятся они либо на колхозных полях-фермах, либо руководят симфоническими оркестрами, либо, на худой конец, обреченно защищают честь белорусского флага на «Евровидении».
Но вот объявили о либерализации и, что правда, признали великую животворящую силу малого бизнеса. Прозрели, что называется, обратились к «вшивым блохам» — Отечество в опасности! А в ответ…
Такие, как И. К., уже не верят в призывы, развивать свой бизнес не планируют — энтузиазм иссяк.
Мало того. В нашем царстве-государстве не все управляется с помощью указов, декретов и законов. Есть у нас и более низкие структуры (советы, исполкомы, администрации — где кончается одно и начинается другое, не сразу и поймешь), которые принимают решение соответствующие Духу, а иногда и Букве уложений Верховной Администрации. Неразбериха тут такая, что некоторые неодушевленные предметы были признаны как бы одушевленными, и их надо писать с заглавной буквы, как имена собственные. Так, вроде бы, требуют правила Нового чистописания. И лучше переборщить. Ибо за лишнюю заглавную могут всего лишь пожурить как грамматическую «ашипку», а за строчную обещались (есть вроде и такой указ) привлекать как за злостную диффамацию действительности. Поди, угадай…
Поэтому будем излагать предельно отстраненно. Время от времени какой-либо Первый Бампер Запасного Колеса устраивает среди мелкобуржуазной публики страшный переполох. Например, постановляет считать недействительными все лицензии на определенные виды деятельности, выданные им месяц тому назад, и обязывает всех «коммерсов» пройти повторную и усложненную процедуру лицензирования. Или указывает, что киоски мелкой розницы, изготовленные получившим от него заказ предприятием по утвержденным им же образцам, больше не удовлетворяют его возросшим представлением о должном эстетическом уровне городской среды…
Впрочем, каждый все это и сам знает — одни видели, другие плакали и платили, третьи вывозили демонтированные киоски на 101-й от столицы километр. Это было повсюду, но в особо выпуклых формах — в столице. Даже в прошлом ноябре, когда вследствие «последствий мирового финансового кризиса» начали падать сверхприбыли практически предприятий всех отраслей, по команде «столичной мэрии» коммунальные службы завершали операцию по сносу торговых точек с городских улиц.
А что ж? Мольтке, кажется Старший, утверждал, что отдав приказ о мобилизации, можно идти спать. Штабы сами доведут дело до войны, и она при этом будет выглядеть как исторический катаклизм, а не результат замыслов и осознанных дел. Как кризис, одним словом.
«Не может быть!» — то и дело восклицают герои Михаила Зощенко. И тут же сами себя одергивают: как же не может быть, когда у нас так только и бывает.
Так что сидите и не совейте. То ли еще будет.
Иногда возникает впечатление, что в вертикальном правительстве люди не понимают, чего хотят, потому не могут между собой договориться, а в своих обращениях к публике несут, простите за выражение, полнейший плюрализм*
Недавно Лукашенко «гневно отповедал» скромному предложению одного из приглашенных к участию в новейшем общественно-политическом диалоге оппозиционеров выделять желающим земельные участки, как это в свое время было сделано в США (благодаря труду собственников гомстедов** Дикий Запад в течение жизни одного поколения превратился в цветущий и изобильный край): «Да кому она нужна, эта земля, кто ее возьмет?!» И это правда. Никто не возьмет, потому что не нужна. Вон ее сколько пустует. И прежде бывшая колхозной, и уже прежние «сотки» за межи между которыми по весне между соседями до драк доходило, зарастают чертополохом и кустарником. Но правда и то, что землю «раздавать» еще никто и не пробовал. Если говорят, что истина конкретна, то о правде можно сказать, что она многолика. Для верующих, например, правда в том состоит, что земля — это дар Божий людям. Всем без исключения. Поэтому, она должна быть общим достоянием и не может быть объектом-купли продажи. Но практическая правда состоит в том, что общее достояние приходит в упадок от обычной бесхозяйственности — с землей обращаются дурно, она плохо родит, ее плодов на всех не хватает. А «правда долженствования» заключается в том, чтобы плодов хватало всем, что немыслимо без хозяйского отношения к земле.
Для этого землю надо распределить так, чтобы она попала именно к хозяевам. Возможно, для этого дела существуют какие-то специальные и эффективные процедуры, но самым эффективным и массовым способом является купля-продажа. Способ несовершенный, отчасти даже противный природе Бога, но лучшего среди людей не придумано, и Бог им иного не дал.
Видно посчитал — пусть при дележке помучаются.
Полнейший провал «колхозного промысла», организованного большевиками, может служить убедительным доказательством от противного — так делать ни в коем случае нельзя. А вот покупать и продавать землю — можно. И задача правителя в том состоит, чтобы правила этой торговли были понятны, прозрачны, предмет торговли доступен даже людям с небольшими доходами, среди которых преимущество (тоже понятное всем) должно принадлежать тем, кто делом доказывает свое умение и желание работать на земле.
Все это в совокупности могло бы предотвратить спекуляции земельными участками, которые процветают сейчас. Если присмотреться. Когда Лукашенко, придя 15 лет тому назад к власти, обещал не допустить таких спекуляций, возможно, субъективно он был прав. Но за эти годы он не создал нужного регламента. Следовательно, он неправ и по отношению к людям и, что даже хуже, не прав по отношению к земле. Дару Божиему всем нам.
Если же земля у нас никому не нужна, то на самом деле все мы не живем, а притворяемся. Деловыми людьми, заинтересованными в своих бизнесах. Просто водим самих себя за нос и вводим в заблуждение других людей. Возможно поэтому нам и не верят в делах и намерениях. Недавно, завлекая немецких инвесторов в машиностроительные белорусские проекты, вице-президент Владимир Семашко убеждал, что теперь готовится новый специальный указ, в соответствии с которым зарубежный держатель капитала сможет получить «земельный участок требуемого размера без проволочек, без бюрократии и с гарантированным на определенный срок размером арендной платы».
Это тоже правда — вице-премьерам, курирующим в правительстве отрасли экономики, а не идеологию, нужны инвестиции, поэтому капиталистов надо соблазнять по-всякому. Можно, пардон, патриотических девиц в постель подкладывать, но без обещания льгот и послаблений экономического свойства успеха не добьются даже самые смелые и умелые из них. Однако, заковыка, — потенциальные инвесторы прежде Семашко уже услышали самого президента, который утверждал, что у нас земля никому не нужна. А никому не нужное ничего не стоит. О какой же арендной плате речь идет?
Эта «не русская правда» хорошо известно каждому из живущих вне наших пределов.
Как говаривал один из героев Фаддея Булгарина, и просвещение уже есть, и юриспруденция, а денег как нет, так нет. От разговоров, их понятно, тоже не будет. Но все-таки прежде всех разговоров о либерализации хотелось бы услышать от президента клятвенное заявление-заверение в том, что отныне для власти частная собственность как основополагающий институт (столп!) общества будет священна и неприкосновенна. Разумеется, это не развеяло бы всеобщий скептицизм, но кто-нибудь, да и поверил бы. Ведь люди, которые, подобно нашей гомельской «ипэшнице», жалуются на упадок сил, на самом деле, как чуда, ожидают отмены хотя бы самых одиозных установлений. Того же указа, запрещающего нанимать на работу не родственников. Ведь если каждый предприниматель примет на работу хотя бы одного человека, то напряжение на рынке труда снизится. Вполне вероятно, что до безопасного для власти уровня.
Тем более, что на самом деле наступают кризисные времена, которые во многом будут похожи на начало 90-х, когда для многих потребность выживания оказывалась мощным стимулом для поиска возможностей. При этом, что отмечали специалисты, женщины цеплялись за жизнь из последних сил. Многие мужчины гибли в самом начале, раздавленные нерешаемой задачей приобретения начального капитала. А женский бизнес зачастую начинался на пустом месте. И начальный капитал возникал с нуля, как бы сам по себе. По большому счету, всякий успех, достигаемый женщинами, имеет психоэнергетическую природу. Это остается непонятным для многих, как говорится, колхозников по жизни, каких бы высоких постов они не достигали. Склонные к тотальной примитивизации мотивов поведения личности, они в стиле Прудона все еще считают всякую собственность кражей. Украл в колхозе борону — она моя. Остальное несущественно. А у женщин отсутствует псхологическая мотивация для перехода к пролетарской идеологии. Они обращает в собственность все, что считает нужным, не считая это кражей. Иначе она перестает быть женщиной и превращается в какую-нибудь Клару Цеткин и Розу Люксембург. Как это случилось с Марюткой в треневском «41-м» убившем очередного «беляка» (на самом деле мужчину всей своей жизни) не потому, что он изменил ей. А потому, что принадлежал к непролетарскому сословию и не смог преодолеть этой принадлежности.
Для всех нас этот шаг Марютки считался и единственно возможным, и единственно гуманистическим, поскольку все другие в этой ситуации выглядели бы не по-большевистски. Очистительная трагедия революции отступила бы перед мещанским сюсюканьем.
Однако Изольде Извицкой, сыгравшей в фильме роль Марютки, на Каннском фестивале вручили приз в оригинально сформулированной номинации — за нестандартный подход к раскрытию темы женщина и мужчина.
У нас оригинальные подходы все еще имеют хождение, что отражается в периодическом позиционировании установки — «я усех жэнщын люблю».
Тоже правда.
Но не в ней, собственно, дело.
Обычно в правительстве сочетаются профессионализм, молодость и опыт.
Чтобы оно одновременно и знало, и могло. У нас по-другому. У нас по-ленински. Если кто помнит, вождь считал возможным взять у капитализма все лучшее с точки зрения организации производства и труда и скрестить его с преимуществами социализма. То есть с теми преимуществами, которые имеет и наша нынешняя модель. Ну, например, у нас, как и тогда, люди работают не на капиталистов, а на себя и на свое родное государство. Поэтому в Совдепии, как и в современной Беларуси, была самая дешевая рабочая сила в Европе. А низкая зарплата настолько минимизирует мотивацию к труду, что работников очень легко согнать в любую «организационную форму». Хоть в колхозы-совхозы, СПК, АО и ОАО или же в какой-нибудь УПКПУП. Везде они будут трудиться соразмерно получаемой доле общественного пирога. То есть, глядя на «шыльды», можно подумать, что в стране торжествует самый махровый капитализм в самых совершенных формах. Но в этом деле, как в дурной бесконечности, каждое новое звено провоцирует следующее.
Ныне многие считают, что на фоне общей и относительно полной организационной завершенности, новых форм не хватает в сельском хозяйстве. По их мнению, будущее этой отрасли принадлежит крупным вертикально-интегрированным структурами. Такими, например, как российский «Вимм-Билль-Данн». В них сельхозпредприятия интегрированы с переработчиками и сетями продаж. На взаимовыгодных условиях. Крестьянам гарантированно обеспечен сбыт, переработчикам — сырье и инструмент для реализации готовой продукции. Всем участникам — выгода, получаемая от конечного потребителя дешевых продтоваров, поскольку интегрированная структура за счет специализации и интеграции обеспечивает более высокую производительность, а значит и снижение цен.
В принципе, все понятно, все выгоды, как на ладони. Они были очевидны и для Михаила Горбачева, который в бытность секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству выпестовал интегративную идею, а приняв пост генерального секретаря, распространил на всю страну. Так были созданы райагропромы, в которых колхозы и совхозы получали постоянных партнеров в лице переработчиков, те «завязывались» на предприятия торговли, а к общему интересу пристегивались еще и предприятия сервисного обслуживания. Считалось, что отношения между партнерами устанавливаются взаимовыгодные, хозрасчетные. Но что такое на самом деле социалистический хозрасчет? Это коммерческие отношения между субъектами, не имеющими за душой ни одной собственной копейки. Отсюда полное отсутствие реальной заинтересованности. Судьба «агрокомплексов» известна, а колхозы стали в большинстве сельскохозяйственными производственными кооперативами, пользующимися всеми правами колхозов, включая полную хозяйственную несамостоятельность. Как звери, которых пусть скудно, но регулярно кормили в зоопарке, не могут выжить на свободе, так и колхозы, независимо от того, как они называются, не могут наладить для себя выгодное партнерство с кем бы то ни было в условиях рынка. Если я скажу, что эти фабрики молока и мяса создавались не для зарабатывания денег, а для удобства управления, многие могут со мной не согласиться. Но кто из оппонентов, положа руку на сердце, осмелится сказать, что в Беларуси когда-либо падали цены на основные продтовары? Бывает, в сезон дешевеют бананы и персики. Картофель с луком, мясо с колбасой — никогда. Наоборот, цены на эти и другие основные компоненты потребительской корзинки в росте всегда опережают общий индекс цен. И это тоже правда. И не абы какая, а правда факта — одинаковая для всех.
* Если этот атрибут демократического общества воцаряется в одной голове, то речь следует вести о шизофрении. Содержательный аспект такого явления достаточно полно схватывает выражением — если на корабле два капитана, он обязательно пойдет ко дну.
** Гомстеды — участки из фонда свободных земель (около 65 га), выделявшиеся в США желающим вести собственное хозяйство после уплаты регистрационного сбора в размере 10 долларов.
P. S. Земля устала и покрылась трещинами. Гумус выдувается сухими ветрами. На оазисы опускаются тучи плодородной пыли. Земля ждет спасения, ждет дождя.
Христа ради…