Вадим Можейко

Для власти независимые медиа – не важная составляющая здорового общества, которую нужно уважать и оберегать, а досадливая помеха, не дающая спокойно жить и вечно вылезающая с неудобными вопросами.

Назначение премьером либерала Румаса несомненно лучше, чем какого-нибудь коммуниста Атаманова, однако вряд ли способно кардинально изменить ситуацию.

Откуда детям на празднике в парке взять деньги на оплату услуг милиции и врачей, и почему они вообще должны за это платить?

В контексте Дня Независимости деполитизация приводит к тому, что массы не проникаются духом праздника и его гражданской значимостью.

Старые методы прямолинейного силового давления в конечном счете не работают, а только раскручивают блогеров, превращая их в новых лидеров мнений.

Потенциально это может быть важный шаг в разрешении конфликта и развитии гражданского общества Беларуси, но велик и риск факапа.

Наблюдать, не обострять, но если активность нарастает и привлекает внимание общественности – аккуратно пресечь ее и выстроить альтернативную структуру.

Экспаты-консультанты похвалят красных директоров за косметические изменения и философски заметят, стоя на трапе самолета с чемоданами кэша, что хоть отдельные советы и не были реализованы, главное – начать движение по правильному пути.

На заключительной пленарной дискуссии форума «Минского диалога» участники высказывали заинтересованность в более практикоориентированных форматах, так что в будущем здесь можно ожидать подвижек.

В понимании президента конструктивная роль интернета заканчивается за пределами Парка высоких технологий – в остальном он служит источником цветных революций.

Эффективность и высокое качество медиа вообще плохо совместимы с их положением обслуживающих интересы власти структур.

Все изменения происходят при сужении пространства свободы для белорусских медиа, что уже само по себе ослабляет информационную безопасность Беларуси.

Если пророссийские информационные войска пытаются манипулировать  термином «мягкая беларусизация», то это никак не значит, что мягкой беларусизации нет в принципе.

Опыт беларусизации 1920-х – это не «правильная беларусизация» и образец для подражания, но иллюстрация неэффективности принудительной беларусизации сверху.

С обеих сторон политической линии фронта всегда найдутся те, кто предпочитает игнорировать любые возможности для взаимопонимания и диалога, а единственно верным считает действовать по старинке, силовыми методами, напролом.

Нават у ідэальнай сітуацыі, калі будзе палітычная воля на сапраўднае дзвюхмоўнае заканадаўства, цяжкасці такой рэформы сістэмы дзяржкіравання не знікнуць.

Без изменений в госуправлении антикоррупционная политика и дальше будет лишь карать особо наглых или просто неудачливых чиновников, а не искоренять коррупцию как таковую.

Создание конкурентоспособного национального телевизионного контента и эффективная работа в соцсетях – задачи государственных СМИ Беларуси на ближайшее время.

Идея создания подобного документа – прогрессивная, но без реальных экономических стимулов сотрудничество Беларуси с диаспорами не будет особенно эффективным.

Беларусь выбирает более тонкую комбинированную стратегию: точечно применяет индивидуальные методы к конкретным информационным угрозам и пытается выстроить новую медийную вертикаль.

Зарыв голову в песок и повторяя «никакой мягкой беларусизации не существует», можно избежать необходимости осмыслять сложные и противоречивые процессы, происходящие в государстве.

В видении властей Беларуси сфера культуры лишь служит инструментом для формирования других вещей, будь то патриотизм или международный престиж страны.

В сложных экономико-правовых условиях Беларуси экспертное сообщество иногда не столь открыто и демократично, каким кажется на первый взгляд. И это точно не идет ему во благо.

Насколько государство уходит из экономической стороны культуры – настолько оно должно уйти и из идеологической.

В оценке культурной жизни доминируют количественные показатели в ущерб экспертным оценкам, соцопросам и прочим вариантам оценки результатов деятельности.

«Убыточных предприятий нашей отрасли в 2012 году не было», – бодро отчитался министр. Правда, речь шла лишь о 9 коммерческих предприятиях Минкульта, а тысячи хронически убыточных ДК остались за скобками радужной статистики.

На основании белорусского опыта есть все причины сдерживать любой оптимизм относительно нормативно-правового акта до момента его окончательного принятия и вступления в силу.

Такие формулировки по сути дают чиновники право признавать деятелями культуры лишь определенных людей, отказывая в этом праве другим.

К сожалению, реконструкция Купаловского театра – не исключение из правил, а типичный пример того, что происходит с памятниками архитектуры в Беларуси.

Обзор кейсов стран с проблемами в демократии позволяет сделать выводы о том, что можно сделать для достижения лучших результатов в белорусском кинематографе уже сегодня.

Сколько денег налогоплательщиков тратится на киноискусство в Беларуси, чего государство хочет достичь в своей политике по поддержке кинематографа и почему Лукашенко в своем определении кино цитирует Ленина?

Предпринимаемые властями действия не способствуют достижению целей культурной политики государства: как декларируемых в документах, так и реальных.

Для описания идеологической основы белорусской политики лучше всего подходит формулировка В. Пелевина: «Раньше был этот коммунизм, а теперь, когда он закончился, никакой идеи нет вообще».

2011 год для Беларуси различные эксперты неоднократно называли «переломным моментом», и тому было немало оснований: в экономике. Зеркало культуры наилучшим образом отразило в себе все эти тенденции и в том числе те, которые не сразу заметны невооруженным глазом.