Теорема два: беспомощность чиновников и попугайничество
Кризис отношений Беларуси и России во многом стал результатом некомпетентности и беспомощности белорусского чиновничьего аппарата как высшего, так и среднего звена. На момент возникновения нежданной независимости в Беларуси фактически не было чиновников-государственников, способных мыслить и действовать без подсказки. Беларусь настолько привыкла выполнять команды Москвы, что не могла себе даже представить возможности независимого принятия решений. На практике это выглядело зачастую просто жутко и совершенно унизительно. В Москву звонили и ездили за инструкциями, проектами законов и прочими согласованиями. Челобитные о «содействии», как правило, сопровождались беспутными ностальгическими посиделками и воспоминаниями о счастливом советском прошлом. Конечно, это было гораздо проще, чем разрабатывать собственную стратегию реформ или вести продуманный диалог с западными партнерами. Там ведь требуется огромная работа, и язык иностранный надо знать, и разговор построить складно с партнером по переговорам, и предметом переговоров владеть умело. В Москве же все как бы свое, родное… И попросить у России представлялось гораздо проще, чем попытаться решить проблему самостоятельно.
Поэтому можно сказать, что о будущем Беларуси и ее народа в официальном белорусском истеблишменте думали немного. Больше думали о том, как собственную власть не потерять. С колхозной «хитринкой» надеясь, что на основе ностальгических воспоминаний, телефонных договоренностей, архаичных союзных возгласов и изначально невыполнимых «соглашений» с Москвой удастся поддерживать минимальную социальную стабильность в Беларуси, белорусская властная элита не предпринимала ни одного шага, который позволил бы нашей стране быть действительно сильной и независимой. Вместо проведения структурной перестройки экономики, установления экономического партнерства с соседними государствами, поиска новых формул сотрудничества, стимуляции инвестиций, постоянного расширения возможностей развития малого и среднего бизнеса, то есть, проще говоря, возможностей для самореализации своих граждан, белорусское руководство постепенно адаптировало промышленность к газовому топливу, которое по дешевке удавалось получать из России. По некоторым статистическим данным, удельная доля газового топлива в промышленности Беларуси возросла с 40% в 1990 году до 80% в 2002 году.
Теперь, когда Россия логично и законно заговорила о плате, Беларусь оказалась в незавидном положении мелкого незадачливого попрошайки, которого пристыдили и поставили на свое место. Белорусское телевидение начало на этом фоне позорные репортажи о выгоде древесного топлива, а в прессе появились статьи о возможности перехода на угольное топливо и строительство угольной станции, которая обойдется в два раза дороже и которую можно будет построить только примерно к 2010 году — до него еще надо дожить. 13 февраля 2004 года, посещая Белтрансгаз, Президент Александр Лукашенко в очередной раз перед камерами использовал уже избитую тактику припугивания восточного партнера тем, что заставит и россиян платить: дескать, и ходят, и летают, и ползают они у нас бесплатно. Но Москву с Владимиром Путиным запугать традиционными методами уже сложно: новый газопровод строится под водами Балтийского моря, и через пару лет проблема транзита через Беларусь для России вообще может быть снята, как и интерес к покупке Белтрансгаза. А за войска ПВО, думаю, Россия будет в состоянии заплатить и самостоятельно.
Но на нынешнем этапе все-таки газ грозит стать небывалым экономико-дипломатическим испытанием для Беларуси. Даже в случае самого оптимистического сценария, если рыночная цена на этот вид топлива не превысит 50 долл. за 1000 кубических метров, ежегодные расходы Беларуси увеличатся на 200-250 миллионов долларов. Если рыночная цена поднимется до 80 долларов за 1000 кубометров, то придется раскошелиться уже на 500-700 миллионов долларов. Даже самый незначительный подъем цен на газ скажется на сумме жилищно-коммунальных платежей каждого белорусского гражданина. Если же Президент в преддверии референдума о третьем сроке предпочтет не отражать рост цен на газ в коммунальных платежах, он отразит его в ценах на продукты питания, промышленные потребительские товары и услуги. В любом случае платить за ошибки и просчеты в очередной раз будем мы, простые граждане. Вновь видно, что «газовая» союзная модель взаимодействия Беларуси и России, в одночасье растворившись в биосфере, тем не менее отразится на личных кошельках белорусов.
Но если даже сделка с Россией будет заключена по цене 50 долларов, в ближайшем будущем есть опасность, что Россия снова пересмотрит цену: ежегодно внутренние цены на газ растут в России примерно на 20%; Россия может также в перспективе поднять внутренние цены до уровня мировых, чтобы вступить во Всемирную торговую организацию. Но главное — «газовый рычаг» стал теперь важным инструментом давления на Беларусь с точки зрения вхождения в состав России и адаптации российского рубля, а любые, даже самые незначительные колебания устойчивости рубля и российской экономики в целом будут оказывать существенный эффект на экономическую ситуацию в Беларуси.
Газовая тема, о которой так много пишут, не единственная. В июне 2003 года провалились белорусско-российские деловые переговоры и в нефтехимической отрасли. В полном тупике оказался и диалог о единой валюте. Президент России Владимир Путин ясно дает понять, что не потерпит больше Беларусь в качестве «бедного» родственника-нахлебника.
Сегодня все видят, что Россия принимает как равноправного партнера лидера маленькой, лежащей почти в руинах Грузии. Заметим, что аналогично, на равных, ведется диалог и с руководителями других стран бывшего СССР. Со всеми, кроме белорусского руководства. Печально смотреть, например, на лик белорусского премьера Сергея Сидорского, сбивчивые реплики которого на пресс-конференциях тут же бесцеремонно и с саркастической улыбкой опровергаются его российским коллегой Михаилом Касьяновым. Или на Президента Беларуси Александра Лукашенко, которого во время визита в Москву его российский коллега давно уже не сопровождает, как это предусмотрено правилами дипломатического протокола и этикета, — Владимир Путин уделяет Александру Лукашенко лишь часть своего дневного времени, а сами визиты белорусского лидера в Москву давно перестали быть серьезными информационными поводами.
Поднимая тему специфики белорусского идолопоклонства по отношению к России, не могу с откровенным возмущением не отметить фактор самого настоящего попугайничества. Порой складывается ужасное впечатление, что в Беларуси самостоятельно мыслить и действовать разучились совсем. Начиная от теленовостей, где белорусские ведущие встают, садятся и даже пытаются говорить по образу и подобию своих российских коллег, заканчивая важными политическими решениями, при принятии которых зачастую решающим доводом становился и становится тезис о том, что «так поступила Россия».
Теорема три: мифологическая природа Союза
Переживаемый кризис на восточном векторе белорусской внешней политики есть отражение нереальной, мифологической природы белорусско-российских отношений в той форме, в какой ее пытались оформить белорусские чиновники в течение последних лет. То, что белорусско-российская интеграция — это политический миф, замечено уже давно. Но сказать об этом здесь еще раз уместно для полноты картины.
Поглощение большой системой малой было неизбежно при тех параметрах, которые были изначально заданы ведущими нормативными актами, подписанными в свое время Президентами Беларуси и России. Именно так — как миф, разобравшись в сути вопроса, воспринимали белорусско-российское партнерство и на международной арене. Более того, за счет упорства Беларуси в объединении с Россией в мире нас просто перестали уважать. Согласитесь — ну кто может серьезно относиться к стране, которая везде и во всем настойчиво требовала от ведущих стран современного мира и международных организаций уважения к своему суверенитету, невмешательства во внутренние дела, а сама в это же самое время предоставляла свою территорию российским войскам и призывала Россию к созданию единого государства. Эффект недоверия и отчуждения в отношениях с нашей страной усиливали такие внешнеполитические «шарахания» и метания, как вступление в Движение неприсоединения, за которым вскоре последовало вступление в Договор о коллективной безопасности. Беларусь утратила самые главные черты, определяющие облик страны современного мира — предсказуемость и последовательность действий.
Теорема о мифе интеграции совершенно верна. Кто, к примеру, в здравом уме мог поверить в реальность того, что представительство 144,5 миллионов российских граждан может быть пропорционально равно представительству 10 млн. белорусов? Или представить, что эти же 144, 5 млн. россиян согласятся ради 10 млн. белорусов преобразовывать институт гражданства? Или в то, что эмиссионный центр российского нефтяного и газового рубля может быть равен эмиссионному центру решительно ничем не подкрепленного белорусского? Или вообразить, что таможенники из Москвы согласятся отдать свои доходы в бюджет Беларуси? Или предположить, что ядерная Россия сможет быть на одних политических весах с безъядерной Беларусью?
Мифологическая природа Союза для международной общественности еще раз была подтверждена решением Владимира Путина назначить исполнительным секретарем Союза Павла Бородина, отсидевшего предварительно в застенках Бруклинской тюрьмы в Нью-Йорке в качестве международного преступника, объявленного в розыск Интерполом и успешно пойманного при въезде в Соединенные Штаты. Сложно было придумать более мастерский способ унизить и без того не слишком солидную репутацию Союза. В личном плане можно не иметь никаких претензий к Павлу Бородину, так незатейливо попавшемуся на приглашение неизвестного выскочки-американца. Но совершенно очевидно, что после имевшего места международного скандала в США и Швейцарии и пусть даже недоказанных подозрений в отношении Павла Бородина, назначать его на должность фактически международного чиновника (а именно так необходимо трактовать должность союзного секретаря), может расцениваться либо как назначение на мифическую, мертвую должность, либо как публичное выражение неуважения к статусу этой должности. Заметим на этом фоне, что участившимся в последнее время «оптимистичным» комментариям по поводу будущего Союза в прессе, которые исходят только из уст Павла Бородина, вряд ли верят. Лучше бы он их вообще не давал.
Теорема номер четыре: все ужасно переплетено
Суть происходящего белорусско-российского кризиса нельзя рассматривать в линейных терминах. Реальная ситуация гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд. В российско-белорусских отношениях множество составляющих и хитросплетений, способных неожиданно повлиять на их развитие. Внутренние и внешние факторы этих отношений давно уже перестали быть четко выраженными — то, что творится внутри Беларуси, отражается в России, и наоборот.
Не напоминают ли Вам что-то знакомое последние попытки продлить срок полномочий Владимира Путина? Или его решение вернуть советскую символику в виде сталинской музыки гимна? Или воцарившийся практически полный и тотальный контроль Владимира Путина за средствами массовой информации в России? Или усиленное внедрение силовых структур в российский бизнес и превращение его в так называемый «государственный чиновничий капитализм»? Или формирование практически карманной Государственной думы нового созыва? Или назначение Владимиром Путиным собственных эмиссаров в вертикаль исполнительной власти на местах? Где-то и когда-то мы, белорусы, все это уже проходили и видели… Осмелюсь сказать, что нынешняя модель «управляемой демократии» в России — ни что иное, как красивая упаковка. Президент Владимир Путин в определенной мере просто повторил основные «достижения» политики Президента Александра Лукашенко, которые белорусский лидер осуществил уже несколько лет тому назад. Авторитаризм в двух странах в известной мере удалось синхронизировать, хотя в союзных договорах об этом ничего не сказано.
Не следует поэтому радоваться репликам Александра Лукашенко о суверенитете Беларуси, участившимся после озвученной в 2002-м году главой Российского государства Владимиром Путиным политики «отделения мух от котлет». Не в славянской политической традиции верить словам. Все может снова измениться под влиянием обстоятельств. Главное для Александра Лукашенко — обеспечить себе третий срок. Если предположить, что при втором сроке Президента Путина белорусскому лидеру не удастся переломить кризис российско-белорусских отношений, то к 2008 году уже в России все может перемениться. Возможные изменения «куются» уже сейчас в борьбе нынешних соперников Путина на президентских выборах. Борьба, как представляется, идет не за эти выборы, а за предстоящие. Идея Союза в таком ходе событий еще может возродиться из пепла…
Теорема номер пять: печальная безысходность?
Мы, белорусы, конечно, обречены на дружбу с Россией. Геополитически нам достался сосед, который всегда будет серьезно влиять на политику Беларуси. Но полностью извращенная за последние годы «интеграции» и «союза» идея дружбы наших народов, к сожалению, создает предпосылки для пессимистических прогнозов. Экономика Беларуси слишком изношена и не способна начать серьезную реструктуризацию с тем, чтобы стать в обозримой перспективе привлекательной для Европейского Союза. Политически Европа не хочет видеть белорусского Президента в качестве партнера. И на Востоке россияне все чаще посмеиваются над незадачливыми белорусами, которые наивно полагают, что можно съесть бесплатный сыр и не попасть при этом в мышеловку. Чего ждет от нас Россия — теперь уже понятно.
Тем не менее, при любом существующем раскладе нарастание экономического проникновения России в Беларусь неизбежно. Другой вопрос — как быстро будет осуществляться это проникновение? Будет ли это срочный плебисцит и вхождение Беларуси в Россию на фоне неспособности белорусских властей самостоятельно вывести страну из круга серьезных экономических, социальных и внешнеполитических проблем? Или это будет поступательная распродажа белорусских активов, приватизация их все более активным российским капиталом и через это приход к политической власти в стране? Последний вариант более предпочтителен, так как он может хотя бы теоретически предполагать, что наша земля и наш народ хотя бы еще некоторое время смогут мелодично называться Беларусью, а не звучать чугунно-металлически как «субъект» Российской Федерации. Но даже такой вариант потребует существенных изменений внутреннего характера в Беларуси и серьезной мобилизации белорусского народа. Есть, конечно, и еще варианты, но о них в текущих условиях белорусской реальности говорить пока бесполезно.
В нынешнем же сезоне в белорусско-российских отношениях будут доминировать траурные тона. Именно с белорусской стороны изначально необходимо было избрать правильный и опирающийся на реализм, здравый смысл, национальное достоинство и международное право формат таких отношений. Нам незачем и не в чем конкурировать с Россией и с ее народом, и у нас есть масса направлений, где мы могли бы быть настоящими выгодными друг другу и окружающему цивилизованному миру партнерами и друзьями.
Сейчас же получается, что одно из ключевых положений предвыборной программы Президента Александра Лукашенко оказывается невыполненным — «интеграция» с братским народом срывается. Конечно, белорусский лидер поспешит обвинить российскую сторону в срыве договоренностей. Но не слишком ли много обвинений — и Европа не так себя ведет, и США лезут в наши дела, а теперь уже и Россия несправедлива по отношению к нам… Не в нас ли в реальности дело?
Впрочем, история все расставит на свои места. Как говорит один известный российский тележурналист, все будет хорошо — готовьтесь.