Сюжет этих парламентских выборов неразрывно связан с теми внешнеполитическими задачами, которые стоят теперь перед белорусским режимом. Для властей не составило бы труда провести избирательную кампанию по традиционному сценарию: административная процедура проведения выборов стала уже надёжно отлаженным механизмом, неожиданности тут сведены к минимуму. Любые сюрпризы со стороны оппозиции устраняются либо через репрессивный аппарат режима, либо через тотальный контроль за всеми этапами избирательного процесса. Даже призывы к бойкоту выборов уже не страшат власти — для выборов по-белорусски само участие избирателей теперь не является чем-то обязательным.

Единственный фактор, заставляющий власти отойти от привычного формата избирательной кампании — это необходимость продемонстрировать западным наблюдателям движение Беларуси к европейским стандартам проведения выборов, и в целом прогресс в области демократизации. Запад ждет, что выборы в Беларуси пройдут хотя бы с внешними признаками благопристойности, и белорусские власти готовы продемонстрировать некоторые подвижки в этой сфере. Разумеется, свободные выборы в угоду европейцам в Беларуси проводиться не будут, и итоги формирования участковых комиссий тому лучшее доказательство. Но вот несколько смягчить риторику, предпринять некоторые косметические изменения, где-то отказаться от ломовых методов борьбы с политическими оппонентами — на это «режим» готов пойти. Дескать, народ-то всё равно оппозицию не поддерживает (читай — на массовые акции протеста против очевидной фальсификации выйдет штатный «актив», за редким исключением).

Учитывая, что Запад скептически относится к честности выборов, если по их итогам в парламенте вообще отсутствует оппозиция, власти готовы даже смириться с наличием в Палате представителей нескольких оппозиционеров. Всё равно парламент в белорусской политической системе практически ничего не решает.

Оппозиция же кокетливо заявляет, что целью её участия в выборах не является получение депутатских мандатов. Представляется, что в данном случае оппозиционные политики несколько лукавят. Слова о проведении некой информационной кампании имеют мало общего с реальностью. Донести до избирателей информационное сообщение в процессе агитации оппозиции удалось лишь однажды — во время президентских выборов 2001 года стали достоянием широкой общественности некоторые обстоятельства расследования политических исчезновений в Беларуси. И то, даже при такой важности сообщения, в сознании избирателей оно удержалось ненадолго. А теперь по сравнению с тем невеселым периодом возможности коммуникации с населением ещё более уменьшились, да и актуальный меседж оппозиции («контроль за властью») вряд ли сам по себе может служить оправданием участия в выборах.
Единственная информацию, которую участие оппозиции в выборах реально может донести до населения, является послание о том что «мы, оппозиция, всё ещё живы». И власти это понимают и ценят.

Палата представителей представляет

В парламент пропустят кого-то из кандидатов от оппозиционных партий. Этот вариант обсуждается, в его пользу свидетельствуют и слова Лукашенко о безвредности наличия в парламенте нескольких «несогласных». Это магистральная сюжетная линия данных выборов.
Так что пространство для импровизации сужено до уровня того, на каких условиях будут отобраны эти несколько депутатов, будут ли они действительно пользоваться поддержкой избирателей, либо будут назначены властями из корпуса оппозиционных кандидатов. Несомненной удачей стало успешное формирование единого списка кандидатов от ОДС — именно они предстали в глазах западных наблюдателей в качестве той самой оппозиции, включение которой в парламент будет служить критерием улучшения ситуации. Иного влияния на реализацию этого сценария оппозиция оказать не может.

Палата представителей на своей весеннее-летней сессии срочно приняла ряд спорных законов. Законопроекты о средствах массовой информации, о правилах белорусской орфографии, об атомной энергетике и ряд других неожиданно быстро прошли через парламент. В чем причина такой спешки? Ведь, например, новые нормы о СМИ все равно не повлияют на парламентские выборы сейчас (закон вступит в силу позднее), а до президентских ещё далеко. Между тем, именно закон о СМИ вызвал споры и критику со стороны западных партнеров, ссориться с которыми белорусской стороне сейчас совсем не хочется. В традициях белорусского парламентаризма было бы оставить спорные и неудобные законопроекты в наследство следующему созыву, да и перерегистрацию СМИ было бы логичнее приурочить к президентским выборам.

Похоже на то, что новый созыв парламента действительно стараются сделать максимально «чистеньким» — ему в наследство не перейдет необходимость принимать одиозные и неудобные для Запада законопроекты. А уж если этот парламент введет мораторий на смертную казнь, то его с удовольствием примут в Европе за легитимный законодательный орган — закроют глаза на то, что законы там не пишутся и даже в принципе не могут писаться. На старый же созыв парламента просто махнули рукой.

Новый парламент представят Европе как доказательство того, что белорусский режим изменился. Вот, смотрите — мы убрали людей, запятнанных кровью Гончара и Захаренко, провели почти свободные выборы и сформировали плюралистический парламент, выпустили политзаключенных… Да здравствует либерализация белорусского режима! И европейцы с удовольствием будут аплодировать этому спектаклю — уж больно истосковался европейский зритель по истории успеха на белорусском направлении. Могут в принципе потом и в Совет Европы пригласить — в качестве поощрения за старательное изображение правил демократической процедуры. Заседает же там Азербайджан, где режим всё-таки пожестче нашего.

Но, повторим, такой спектакль имеет смысл только в том случае, если в парламенте будет представлена оппозиция, причем оппозиция статусная, то есть — из партийного списка ОДС. Потому властям выгодно колоть и расшатывать список ОДС, выводя демократов на выборы разными колоннами — ибо это дает им большее пространство выбора в персональном составе оппозиции и больше гарантий, что пропущенная в парламент группа не сможет функционировать как единое целое. Чем черт не шутит, может в Европе при исчезновении списка ОДС и беспартийные за оппозицию сойдут? В принципе, для властей было бы неплохо пропустить в Палату представителей и депутатов из Европейского списка, и отколовшихся социал-демократов, и независимых демократов… Пусть расцветает сто цветов! Однако, такому подходу мешает то, что зарубежные партнеры в качестве легитимной оппозиции уже воспринимают именно список ОДС.
Пока вроде список ОДС хотя и трещит по швам, но удерживается от развала. Потому то ЛДПБ и не может четко определиться с участием в выборах. Гайдукевичу дали понять, что при наличии в парламентской резервации БНФ и ОГП нужда в его услугах отпадает — до следующих президентских выборов, и то не факт…

В конце концов, не имеет значения, насколько режим признает существование оппозиции — на уровне наличия полудюжины оппозиционных партий, или на уровне наличия полудюжины оппозиционных депутатов. Это не будет бегством из оппозиционного гетто — просто перевод в другую камеру. Палата у нас работает ведь непублично, депутаты там как в заточении. Даже успех на местных выборах значил бы больше. Да вот беда — сами демократы будут в восторге от такого поворота событий и будут радостно исполнять сценарий «триумфального» перехода в парламентскую камеру.

Почему бы не поиграть в парламентаризм?

Наличие группы оппозиционных депутатов повлияет на конфигурацию оппозиции в целом, причем повлияет кардинально. Старая система принятия решений станет неактуальной — изменятся сами функциональные роли партийного руководства. Центр тяжести оппозиционной политике сместится из президиума ОДС в кулуары парламентской группы.

Давайте представим, что в парламенте имеется фракция или депутатская группа из нескольких личностей, принадлежащих к партиям, входящим в ОДС. Рискну предположить, что остальные структуры этих партий превратятся в бюро при оппозиционных депутатах — даже если их будет ничтожно мало. Лидеры партий превратятся в секретарей при депутатских приемных, их задачей станет поддержка и обеспечение деятельности своих представителей в парламенте.

Информационные поводы будут создавать депутаты. К ним будут обращаться журналисты за комментариями о мнении оппозиции по спорным вопросам. На них будут работать фабрики мысли. С ними будут встречаться послы, их мнение будет учитываться Западом как мнение оппозиции. Их станут воспринимать как настоящих лидеров оппозиции. Они будут вынуждены голосовать солидарно и формировать единую группу, несмотря на идеологические противоречия. Ведь они все вместе — оппозиция! Так и создаются единые партии, между прочим — как объединение структур обеспечивающих избрание и деятельность депутатов парламента, имеющих общую позицию.

Альтернативный подход, а именно — доминирование партийного руководства над парламентским корпусом, вряд ли может быть обеспечен. Представляется маловероятным, что депутаты из списка ОДС будут по примеру некоторых депутатов-коммунистов в империалистических парламентах сдавать в секретариат своей партии заявление об отказе от депутатства с необозначенной датой. Для депутатов ОДС партийное звание вряд ли будет значить больше, чем депутатские «корочки». Хотя именно опыт коммунистов в демократических парламентах им неплохо было бы взять на вооружение: ведь они будут в изоляции от остального депутатского корпуса, как будто бы иностранцы на территории враждебного государства.

А если кто-то из лидеров партий пройдет в Палату представителей — то это может стать реальным объединение демократов в единую партию. Между прочим, всем будет выгодно. Вот, разумный сценарий для властей — пустить в парламент Анатолия Лебедько и окружить пятью представителями ПКБ и БНФ. В оппозиционной группе обязательно проявится неформальный или даже формальный лидер, глава фракции. Интересно, станет ли это хорошим трамплином для президентской гонки? Наверно, да. Будет ли такая президентская кампания успешной? Очевидно, нет.

Фактически, власти теперь в состоянии отобрать своими руками себе спарринг-партнера на президентские выборы, а ещё и определить, кто будет на первых ролях в оппозиции в ближайшие несколько лет. В своё время Верховный Совет 12-го созыва стал инкубатором белорусской политической системы — его депутаты до сих пор держат контрольный пакет в белорусской политике. Позднее, когда кто-то из оппозиционеров прорывался в местные советы (в 2003-м году, и даже в 2007-м), он автоматически становился перспективным политиком. Вся сегодняшняя оппозиция руководству ПБНФ сформировалась именно в ходе местных выборов 2003 года.

И послание ОДС о «контроле за властью» будет реализовано в таком формате, как ни странно. Оппозиции в парламенте можно будет безуспешно кричать об угрозе атомной станции, об уничтожении социальных гарантий, о развале пенсионной системе, о грабительской приватизации. Это можно называть контролем за властью, а можно называть и выпуском пара. И это тоже не противоречит позиции властей. Раз уж пошла такая игра в демократию, то власти могут в парламенте и драки между фракциями стерпеть. Будет такой себе частный цирк «на англицки манер» у главы государства, который тот будет отправлять в Европу на потеху тамошним извращенным вкусам.

Бойкот, как и было сказано

Следует различать бойкот со стороны масс и бойкот со стороны оппозиционных партий. Почему-то в последнее время это различие не проводится в политической риторике достаточно четко, и, возможно, эти понятия сознательно отождествляются. Но бойкот выборов и снятие своих кандидатов есть разные вещи.

Бойкот выборов со стороны масс в свое время был одним из средств борьбы в руках оппозиции, при этом власти реально были уязвимы перед этим оружием. В том числе для предотвращения массового бойкота выборов в арсенал избирательной машины включены такие элементы, как принудительное досрочное голосование. Повторим — теперь такой бойкот невозможен, в административную систему проведения выборов встроены соответствующие предохранители.

Бойкот со стороны оппозиционных партий, то есть отказ от выдвижения своих кандидатов либо их снятие, в теории, должен привести к бойкоту со стороны масс. Но власти этого не опасаются, поскольку массы под контролем. Сейчас уже собраны сотни тысяч подписей в поддержку оппозиционных кандидатов — и вряд ли эти кандидаты готовы отказаться от такой поддержки. В то же время, возникает и побочный эффект от бойкота со стороны оппозиции — это отношение западных наблюдателей, для которых, собственно, весь цирк и затеян. Конечно, есть европейцы с устойчивой психикой, которые готовы признать выборы в любом случае. Однако для таких групп как БДИПЧ ОБСЕ, ПАСЕ и других, снятие списка ОДС с выборов будет означать, что «с этими выборами что-то не то». Так что такое действие станет в первую очередь меседжем западным наблюдателям, а никак не сигналом к массовому бойкоту. И вопрос ещё, насколько западники готовы этот меседж услышать.

Ясно, что власти категорически не хотят, что бы оппозиция объявляла о снятии своих кандидатов, ведь это испортит весь спектакль. Но это не мешает властям самостоятельно отсекать от выборов перспективных претендентов от оппозиции. Так что идеальной для властей была бы ситуация «ни бойкота, ни реального участия»: кто-то участвует в тотальном бойкоте, кто-то готовится к снятию своей кандидатуры, до конца идут бесперспективные кандидаты, список ОДС перестает существовать… Похоже, что ситуация будет развиваться именно по этому пути.

Поэтому при всем ироничном отношении к этому избирательному фарсу не следует тешить себя иллюзиями, что «выборы — это фарс, а вот бойкот — это вещь». Массовый бойкот требует сил, которых у оппозиции нет. Заметим, что за бойкот выступают наиболее маргинальные и микроскопические политические организации, которым в принципе и так ничего терять в плане общественной поддержки. Сколько кандидатов в депутаты выдвигает Хартия-97, что бы бойкотировать выборы? А такие структуры, как Молодой Фронт, классно научились политическому бизнесу по-белорусски: с утра активисты занимаются распространением агитации за бойкот выборов, днем участвуют в пикете за Европейскую Беларусь, вечером собирают подписи за кандидатов от списка ОДС. Да, эти выборы — фарс. Но бойкот — это фарс в квадрате.

В принципе, бойкот как стратегия общественных действий имеет смысл. Но почему же это обязательно бойкот выборов — самой незначительной ситуации контакта государства и индивида?

Власть руководит марионеткой-гражданином посредством разных веревочек. И разорвать их, лишить власть контакта с гражданином — вот это есть удачная акция бойкота. Так что сторонникам бойкота после удачного завершения бойкота выборов (а он не может закончится неудачно!) предлагаю заняться более действенными формами акций, направленных к разрыву связей между государством и его подданными. Например, можно призывать к отказу от военной службы, от уплаты налогов, от повиновения службам охраны порядка. Можно бойкотировать государственные просветительские и культурные организации! Какой смысл неучастия в выборах, если при этом ты отдаешь ребенка в государственное учебное заведение? Даже можно пропагандировать массовое снятие банковских вкладов… Всё равно в этом больше смысла, действия и последовательности, чем в бойкоте ничего не значащих выборов.

Так что бойкот — не метод политической борьбы в белорусских условиях. Это скорее «состояние души», своеобразный внутренний популизм белорусской оппозиции. Как справедливо отмечал Анатолий Лебедько, многие у нас считают, что бойкот — это полёживать на диване и ничего не делать. Но лидер ОГП лукавит, когда говорит о возможности каких-либо иных форм бойкота. При этом не следует забывать, что бойкот не просто ослабляет структуры, отдаляет их от народа и маргинализирует оппозицию. Он ещё и разлагает саму систему принятия решений в оппозиционных структурах и деформирует видение политического процесса.

Вниз по лестнице, ведущей к четвертому сроку

И при бойкоте выборов, и при участии в них, структура принятия решений в оппозиционной коалиции значительно изменится. Даже если название ОДС будет фигурировать в политической риторике, реально это будет уже совсем другая коалиция. Нет, ОДС не умрет — так же как официально не отошли в мир иной ни Координационный совет демократических сил, ни Консультативный совет оппозиционных политических партий.

Конгресс ОДС 2005 года и выдвижение единого кандидата были главным успехом этой конфигурации оппозиции. Это то, с чем не справились КСОПП и КРДС. Но такая акция, наверное, была одноразовым действием — к новым выборам следует искать нечто новое. Тем более что и власть не допустит снова такой ошибки и будет активнее противодействовать процессу выбора единого кандидата — противодействовать на всех направлениях. Тогда, в 2005 году, власть просто рассчитывала на то что у оппозиции как обычно ничего не получится…

Проблема ОДС в том, что пока сценария участия в президентских выборах нет. Единственное, что ОДС могут предложить — это улучшенную версию 2006 года, вплоть до того что состав участников будет аналогичный. Наверное, что бы понять бесперспективность этого метода, следует пообщаться с участниками событий на Октябрьской площади времен марта 2006 года.

Да и сама машина по выдвижению единого кандидата вроде как уже не сможет функционировать. В Партии БНФ принято решение о выдвижении партийного кандидата на выборы — и предполагается, что это не будет выдвижение претендента на роль «единого», а полноценное участие в кампании. Лидер ПКБ Калякин открыто начал собственную кампанию под специфически двусмысленным лозунгом «Новые возможности». Анатолий Лебедько, как всегда заявляет, что ОГП есть главный инвестор объединительных процессов в оппозиции, но при этом подразумевается, что снова повторять ошибок и просчетов 2005 года он не намерен, да и в принципе его очередь подошла стать «единым». Александр Милинкевич, не отзывая из ОДС представителей Движения «За свободу», готовится к собственной кампании, по умолчанию считая мандат, полученный в 2005 году, бессрочным. Выпущенный из тюрьмы Александр Козулин пока не успел активно включиться в политическую подковерную борьбу, да и баллотироваться в президенты в силу собственной судимости он не может.

Со стороны может возникнуть ощущение, что президентские выборы 2010–2011 годов уже «слиты» оппозицией. Во многом это ощущение будет соответствовать реальности.

Встаёт задача выработки новой конфигурации согласования решений в рамках оппозиционного поля. Если этого не будет сделано — перед президентскими выборами оппозиция будет выставлять взвод партийных и непартийных кандидатов — каждый из которых будет чем-то хорош и каждый не будет иметь никаких шансов. Безусловно, последний вариант будет выгоден партийным функционерам и партиям как таковым. Выгоден он и властям, и действующему президенту — заявление о том, что «решение баллотироваться на четвертый срок ещё не приято» следует толковать однозначно как намерение не лишать народ счастья жить под дланью диктатора.

***
Финальная сцена классического кинофильма «Бульвар Сансет» является квинтэссенцией того ощущения, которое возникает при наблюдении за действиями Объединенных демократических сил. Забытая звезда немого кино Норма Десмонд, сведенная с ума желанием вернуться на большой экран и которой никто не осмеливается сказать правду о том что она уже никому больше не интересна, убивает своего сценариста-жиголо. Спускаясь по лестнице, ведущей к полицейской машине, под прицелом репортерских камер она бредит о том, что она снова на сцене:
— Ты готова, Норма?
— Какая сцена?.. Где я?..
— Это — лестница во дворце.
— О, да, да! Лестница, а внизу ждет толпа. Ждет свою принцессу!
— Внимание! Камера! Мотор!
— Я не могу играть, я очень счастлива. Господин Де Милль, можно я скажу кое-что? Я хочу сказать, как я счастлива оказаться снова в студии и сниматься в кино. Вы не знаете, как мне вас не хватало. Обещаю не покидать вас, потому что после премьеры «Саломеи» мы сделаем ещё одну картину! И ещё… Вы видите — это моя жизнь. Так будет всегда — и никак иначе. Только мы — и камера. И эта замечательна публика, которая на нас смотрит из темноты…