Что вы нас пугаете Ливией? Вы Путина пугайте Ливией.
Массовые настроения людей — это почти то же самое, что природные силы. Стихия, да. Это вам не лодка, которую можно «раскачивать» или «не раскачивать»; это море, в котором гуляет больше или меньше волн, в зависимости от погоды. Условия, в которых приходится действовать и власти, и оппозиции. Такие настроения населения кончаются Ливией? Да, они вполне себе регулярно кончаются Ливией. В том случае, когда власть, которая осточертела, не уходит вовремя. Роль оппозиции в этой ситуации — более-менее рационализировать протест, сформулировать требования, попытаться выступить перед властью в качестве переговорщиков, договориться об уступках или условиях ухода. Это то, что в ругательной форме и называется «оседлать протест». Не инициировать и не раскачать его, обратите внимание, — этого никакие политиканы сделать не в силах. Оседлать то, что уже есть и, если повезет, проехаться в желательном направлении. Это максимум, что может сделать оппозиция, — и совсем не факт, что ей это удастся, если она попробует. Но больше этого — уж совсем никак.
Если активное население хочет, чтобы существующая власть ушла, то рано или поздно власть либо уйдет, либо будет снесена, либо будет вынуждена сидеть на штыках, то есть реальным насилием и реальной кровью обеспечивать себе сохранение своих кресел. В надежде — изредка сбывающейся, не спорю, но много чаще — нет, — что удастся просидеть достаточно долго, чтоб люди свыклись и успокоились. Кровищи при этом — на протяжении этого «достаточно долго» — обычно в совокупности бывает примерно как раз на хорошую революцию. Ну, только что состав убиенных оказывается другим, да и то не настолько другим, как с первого взгляда кажется, — чистка элит входит в программу. Да вон та же Ливия — представим, что Каддафи удалось удержаться. Погибло бы меньше народу? Если считать честно, то есть не только в ходе подавления мятежа, но и на протяжении дальнейших лет, когда ему придется давить подспудное сопротивление, держать людей в постоянном страхе, — да в лучшем случае баш на баш. Но это если удастся усидеть на штыках. Если же не удастся, что бывает намного чаще, то попытка подавления массового протеста означает эскалацию, и больший, а не меньший, объем насилия, когда власть таки будут сносить. Привет от Чаушеску. По-настоящему же мирный сценарий тут только один: чтобы нелюбимая власть ушла. Мирно. Ну, или так сильно изменилась, что фактически это будет уже другая власть, с другой физиономией, настолько другой, чтобы люди — массово, и уже изрядно злые и недоверчивые, — это заметили и в это поверили; но такой сценарий, помимо высшего управленческого пилотажа, требует от властей такого изменения персонального состава, что это фактически тот же мирный уход. Все, что может сделать для мирного сценария оппозиция, так это повысить для власти привлекательность подобного решения; но само решение избежать ливийского — или «штыкового» — сценария принимает власть.
Да, бывает, что политическая оппозиция, то есть те, кто последовательно противостоял режиму до того, как режим достал свое население, правильно формулирует запросы публики, а бывает, что лепит вместо этого взгляд и нечто из собственной безнадежно устаревшей программы (а все программы устаревают в тот момент, когда начинается массовое движение). Да, бывают хорошие переговорщики, а бывают хреновые, у которых именно в этот самый подходящий момент отрастает нимб и крылья из серии «мы же боролись» и потому напрочь атрофируется способность идти на компромиссы. Но в любом случае, в ситуации, когда правительство достало свой народ, оппозиция — не из благородства, а именно в своих интересах стараясь осуществить пресловутое «оседлание» — воленс-неволенс выполняет роль буфера, создавая возможность развести это дело политически, то есть раньше, чем-либо власть начнут на столбах вешать, либо она начнет расстреливать пачками несогласных, чтобы этого избежать. Или не осуществляет. Плохая оппозиция не может ничего; если оппозиция бессильна, то власть просто остается наедине с народом, как будто ее и не было. Навредить, приблизить кошмар оппозиция может только очень ограничено: если ты попал «в струю», стал выразителем и осмыслителем протеста, то твое наличие в картинке ситуацию смягчает, чего бы ты сам от этой ситуации ни хотел; если не попал, то тебя все равно что нет в картинке. Но от оппозиции не зависит предотвратить кошмар и ужас; все, что может сделать даже самая хорошая, правильная оппозиция, — это создать предпосылки для того, чтобы у власти была возможность предотвратить кошмар и ужас, то есть аккуратно и вовремя слиться, сдав вожжи в хорошие руки (скорее всего не в руки самой оппозиции — не беспокойтесь; удачные компромиссы, как правило, выглядят намного сложнее). Всего лишь предпосылки — и крупно повезет всем участникам, если хорошие руки найдутся; ну, хоть относительно приличные; ну, хоть не хуже прежних. И да, мирная передача власти не гарантирует, что удастся избежать кошмара и ужаса в будущем. Какие силы там придут на смену, и как быстро сами они достанут народ, и кто будет дышать им в затылок — никто сейчас не может гадать. Она только создает высокую вероятность такого исхода. Но любые другие сценарии гарантируют, что не удастся. И выбор между этим сценарием и всеми остальными — за властью, а не за оппозицией. Вот власть, пожалуйста, и пугайте Ливией.
Что до населения, его как раз Ливией пугать бессмысленно. Оно точно знает, что у нас здесь не Ливия. Протест не затухнет от страха перед каким-то абстрактным сценарием; для этого нужно было бы, чтобы население хоть немного доверяло аргументам тех, кто пугает. А доверие государственной пропаганде утеряно, иначе самих протестных настроений бы просто не было.