Последний, декабрьский саммит Европейского Союза стал не очень заметным событием на мировых новостных лентах, затерявшись среди более острых и скандальных сюжетов. Между тем многие справедливо полагают, что он подвел итог целому этапу европейской интеграционной жизни. Этапу, начавшемуся с Маастрихского договора в 1992 году и закончившемуся присоединением новой «двенадцатки», а также нарастанием внутренних разногласий и приостановкой ратификации Конституционного договора ЕС.
На смену стремительной динамике 90-х годов приходит неспешная и сложная, но необходимая внутренняя притирка национально-эгоистических интересов и комплексов, а также задача выравнивания экономической и социальной сферы во всех 27 странах. Окончательно приняв решение по Болгарии и Румынии, ЕС объявил, что на этом этапе заканчивает с расширением и, как выразился один европейский политик, «поплотнее закрывает входную дверь». Политический импульс, положенный в основу расширения 2004 и 2007 гг. исчерпал себя, а на его основе, как многие и предполагали, сформировалась непростая внутрисоюзная повестка дня.
Во многом она сводится к адаптации новых членов. В особенности восьми нынешних и еще двух будущих. Мальта и Кипр слишком выпадают из когорты бывших «стран народной демократии». Они давно живут по устоявшимся общеевропейским канонам. И политики и граждане Мальты и Кипра довольны своим нынешним положением, а единственные их сомнения связаны с предстоящим введением евро: мальтийцы и киприоты опасаются повышения цен, а торговцы недвижимостью настоятельно рекомендуют покупать их объекты как можно скорее.
В остальных странах-новичках ситуация несколько иная. В центральной и восточной частях Старого Света в истекающем году происходили события, которые порой было трудно совместить с представлениями об устойчивой демократии и стабильном развитии. С какой-то неизбежностью в большинстве этих стран практически одновременно к власти пришли политические силы, сильно отягощенные разнообразными комплексами, нацеленные на реванш — борьбу с теми, кто, находясь у власти, своей политической целью ставил вхождение стран в ЕС. По мнению этой новой политической генерации, их предшественники, оказывается, «не так вели», «не так входили», а потому теперь мы и «не так сидим» за большим брюссельским столом.
В самом деле, нельзя не заметить, что в странах ЦВЕ обострились внутриполитические конфликты, правительства оказались в неустойчивом положении, активизировались националистические и праворадикальные партии, проявились, казалось бы, уже давно забытые межгосударственные противоречия.
Едва ли не половину уходящего года Чехия находилась почти в неуправляемом положении. Не просуществовав и месяца, ушел в отставку кабинет лидера Гражданской демократической партии Мирека Тополанека. В парламенте сложилась патовая ситуация, ведущая к досрочным выборам.
Ситуация в Польше в течение всего года была предметом многочисленных саркастических комментариев в СМИ, и не только местных. Открытая семейственность в управлении государством, при которой Лех Качиньский является его главой, а другой брат-близнец Ярослав Качиньский — премьер-министром, для многих выглядит неприемлемо и представляется неуклонно ведущей к кризису. Дело усугубила разоблаченная покупка их партией оппозиционных депутатов Сейма, а также скандалы, связанные с членами правительства. Сильно окрепшая и победившая на местных выборах оппозиция требует отставки правительства, самороспуска парламента и проведения новых выборов. Братья-близнецы Лех и Ярослав Качиньские не делают тайн и из своих критических убеждений относительно ЕС. Порой ситуация выглядит так: или Польша должна руководить Европой, или ей незачем быть в Евросоюзе. Постоянные конфликты с Брюсселем по любому поводу — от количества польских мест в Европарламенте до идеи «энергетического НАТО», от нареканий по поводу недостаточного финансирования Евросоюзом польской экономики до споров о том, кто должен возглавить миротворческую миссию на Ближнем Востоке.
Впрочем, в самом польском обществе картина практически противоположная: абсолютное большинство поляков очень довольно вступлением Польши в ЕС и считают, что страна от этого только выиграла. Простые поляки, польская молодежь интенсивно осваивают Западную Европу, а паспорта граждан ЕС позволяют им теперь делать это без особых сложностей. Правда, это порождает другое противоречие.
Такое «переселение народов» немало пугает Старую Европу. Правые и радикальные партии Германии, Франции, Бельгии, Голландии получили дополнительные голоса на своих выборах, в том числе и благодаря своим обещаниям не допустить прихода, выражаясь их языком, «рабочей саранчи с Востока», «Войцеха с отверткой». Статистика показывает, что западные европейцы по-прежнему этого опасаются: так, в Германии, согласно опросам социологической службы Forsa, 42% граждан считают, что их рабочие места оказались под угрозой из-за «нашествия с Востока».
В Венгрии правительство социалиста Ференца Дюрчаня, по его собственному публичному признанию, ради политической целесообразности сознательно скрывало от избирателей плохое состояние бюджета и экономики страны. В итоге — крупнейшее поражение на коммунальных выборах, массовые демонстрации с требованием отставки правительства и уличные беспорядки в центре Будапешта.
В Словакии после июньских выборов социал-демократы Роберта Фико вынужденно пошли на коалицию с праворадикальной Словацкой национальной партией Яна Слоты, открыто выступающей против национальных меньшинств, в первую очередь против венгров. Что неизбежно привело к обострению межгосударственных противоречий между двумя членами ЕС — Венгрией и Словакией.
Болгария и Румыния, вступающие с начала нового года в Евросоюз, тоже не являют собой образцы стабильности и благопристойности. Многие европейские политики по-прежнему уверены, что эти страны-кандидаты не дозрели до членства. Говоря о будущем членстве этих стран, немецкая газета «Вельт» не особенно стесняется в своем комментарии: «Продажные судьи и политики там по-прежнему на виду, всевластные преступные синдикаты творят свои бесчинства, а инстанции, отвечающие за распределение зарубежной помощи, функционируют из рук вон плохо».
Корни текущего кризиса в государствах Центральной и Восточной Европы, вокруг которого любят порезвиться некоторые белорусские идеологи, несомненно, многоплановы. В нем отражаются как национальные особенности, состояние политического и экономического развития, настроения граждан в той или иной стране, так и общие для всех черты. Как и предвещали многие, всем этим странам не избежать непростого и достаточно длительного трансформационного периода, теперь уже в статусе членов ЕС, а старым членам Союза — бремени финансирования этого периода из собственных кошельков. Стало очевидно, что членство в ЕС — не панацея в решении сложных экономических и социальных проблем в каждом конкретном случае. Оно — лишь инструмент, который многое позволяет, к немалому обязывает, и пользоваться которым без должного уровня политического опыта и мастерства сложно.
Уходящий 2006 год, таким образом, несколько откорректировал благостную ситуацию конца 2004 и первой половины 2005 годов. Стало очевидно, что экспорт стабильности путем «расширения» автоматически не всегда срабатывает. Наоборот, политическая стабильность в этой части Европы скорее качество дефицитное. Хотя понятно, что это вполне объективное и временное явление.
Некоторые возлагают вину на быстрый темп рыночных реформ и утверждают, что 15 лет прививаемый капитализм не может не иметь горьких последствий, не может не оставить за бортом многих людей. Но объективные индикаторы показывают, что на самом деле жители стран Центральной Европы гораздо состоятельнее, чем когда бы то ни было, а рыночный выбор продолжает пользоваться поддержкой общества.
Последние события в Центральной Европе вовсе не говорят о так называемом кризисе экономического выбора или кризисе экономической модели. Реальный рост ВВП в Чехии и Словакии составил в 2005 году 6,1%, в Венгрии — 4,1%, а в Польше — 3,4%. В 2006 году показатели ожидаются более скромные, но общая тенденция экономического роста, глубинного встраивания в общий рынок сохраняется. Уровень безработицы за последние годы снизился во всех странах, за исключением Венгрии. С 1996 по 2005 гг. уровень доходов на душу населения вырос на 29% в Чехии, 45% в Словакии и 49% в Венгрии. В то время как в зоне евро уровень доходов вырос примерно на 17%. По сравнению с эпохой коммунизма в Центральной Европе снизилась детская смертность, выросла продолжительность жизни, увеличилось число врачей и преподавателей вузов. Всё это говорит о том, что дело, конечно, не в экономической модели, а скорее в адаптации к ней, в преодолении инерционных явлений.
Рынок вознаграждает экономных, самостоятельных и трудолюбивых. Это так. Но, увы, практически во всех посткоммунистических странах очень многие люди, обладавшие нужными связями, влиянием и доступом к государственным ресурсам, сделали свои состояния нечестным путем. Не стали исключением и упомянутые страны. Из-за обвинений в коррупции уже пришлось уйти в отставку премьер-министрам Чехии и Польши Станиславу Гроссу и Лешеку Миллеру. Десятки членов правительств стран региона были отправлены или сами ушли в отставку из-за финансовых злоупотреблений. И кроме всего прочего, именно лозунги борьбы с коррупцией сыграли одну из ключевых ролей в приходе к власти польских и словацких популистов. Атакуя своих социал-демократических оппонентов за рост коррупции в годы их правления, гражданские демократы победили на выборах в Чехии.
Коррупция стала неизбежной спутницей постсоветского мира. Построив не имеющий перспектив социализм без демократии, во многих постсоветских странах теперь упорно строят капитализм без конкуренции. В роли конкуренции выступает исключительно подкуп во всем своем многообразии. Не избежали этого рецидива и новые члены ЕС, и народы дали власть популистским партиям прежде всего для того, чтобы разобраться с коррупцией в правительстве, а не провозглашать новую эру экономической политики левого толка, как это поспешили прокомментировать некоторые политики и идеологи.
Индекс восприятия коррупции (CPI), публикуемый неправительственной организацией Transparency International, показывает, что в Центральной Европе коррупция остается серьезной проблемой. CPI измеряется по шкале от 1 до 10, чем выше показатель — тем ниже уровень коррупции. С 1998 по 2005 гг. CPI в Чехии упал с 4,8 до 4,3, а в Польше — с 4,6 до 3,4. Он продолжал оставаться на отметке в 5 пунктов в Венгрии и вырос с 3,9 до 4,3 в Словакии. Между тем в Соединенных Штатах в 2005 г. он составлял 7,6, а в Исландии, наименее коррумпированной стране мира, — 9,7.
Известно, что в демократии важен процесс. Даже когда он проходит не очень благостно и красиво, важно, чтобы он не подвергался деформации на процедурном уровне. Каждой стране региона, вышедшей из общего лагеря на рубеже 90-х годов прошлого века, предстоит пройти свой путь становления политической традиции с неизбежными реминисценциями прошлого, иллюзиями и ошибками. Хорошо, когда этот процесс идет, что называется, с подстраховкой. И хорошо, когда роль страховой компании выполняет такая структура, как ЕС. Можно особенно не волноваться. Гораздо хуже, когда всё зависит исключительно от людей, добравшихся до вершины власти и ставших там бессрочным лагерем. Процесс в таком случае обычно замораживается.
На рубеже 90-х годов прошлого века популярный ныне чешский писатель Милош Кундера опубликовал свой знаменитый текст, который в последующем стал поводом и площадкой для большой полемики по вопросу общеевропейского будущего, — «Трагедия Центральной Европы», называя тогдашнее положение дел трагическим. Нынешний же кризис в ЦВЕ, эту «турбуленцию на маршруте», впору сравнить скорее с легким смятением. Неизбежным и, вероятно, полезным.