Одной из наиболее замечательных особенностей минувшего саммита СНГ следовало бы считать попытку спонтанной реформы этой организации. Реформа эта, в сущности, сводится к формированию внутри СНГ своего рода «движения неприсоединения». Ранее нам уже приходилось говорить о том, что реформа эта внутренне назрела и вытекает не столько из новой внешнеполитической доктрины Минска по вхождению во все клубы «униженных и оскорбленных», сколько из логики СНГ как международной организации par excellence.
Даже самые доброжелательные наблюдатели отмечают, что СНГ так и не дозрело до уровня международной организации, поскольку оно — как коллективный субъект — не принимает никакого участия в двусторонних спорах стран, в нее входящих. Посредническая роль — если она вообще предполагается — достается либо ОБСЕ, либо ООН, либо СЕ, либо ЕС, в некоторых случаях — России. Но не СНГ, которая как бы избегает конфликтных вопросов, и посему не может являться организацией, специализирующейся на урегулировании споров и конфликтов и согласованию позиций.
Взять хотя бы новую энергетическую политику России в отношении стран Содружества: она была представлена в одностороннем порядке, в рамках каких бы то ни было международных структур (будь-то СНГ, ЕЭП или ЕврАзЭС) не обсуждалась, по сути дела, носила ультимативный характер (типа, такая вот у нас «рыночная» цена), и если речь шла о каком-то согласовании, то последнее осуществлялось в двустороннем порядке в режиме наступательной операции. Показательно, что посредником в российско-украинском споре выступал ЕС. Но не СНГ — при том, что в канун 2006 г. резкие изменения ценовых условий энергетического сотрудничества коснулось всех соседей России.
Год назад Беларусь выступала в роли образцово-показательного партнера или, если угодно, в роли назидательного примера: вот как бывает, если с нами, могучей Россией — по-хорошему. Сегодня Минск колотит во все колокола, используя саммит для декларации возможности координации политики стран-транзитеров энергоресурсов, а также стран-поставщиков энергоресурсов (единственным покупателем которых Россия намерена оставаться так долго, как только сможет) в переговорах с Кремлем. Более того, теоретически речь может идти о создании комплексного механизма защиты интересов постсоветских стран в рамках СНГ от политико-экономического диктата России. Следует отметить, что белорусская сторона правильно рассчитала время и место для артикуляции подобной инициативы, поскольку торговые войны полыхают по всему постсоветикуму.
«Беларуси и Украине, да и другим республикам, как никому нужен конкретный результат. Если это энергетика, давайте договариваться, что мы можем сделать в энергетике… Если есть вопросы у Молдовы, Грузии, давайте будем их решать», — так раскрыл белорусский лидер свое видение роли СНГ. Уже в рамках подготовки к саммиту (для оказания давления на российское руководство в переговорах по поставкам российских энергоресурсов в Беларусь) Лукашенко провел встречи с президентов Азербайджана, премьер-министром Украины В. Януковичем и др. Причем контуры минской политики по созданию консолидированной позиции «малых» стран в противостоянии аппетитам «большой» России были восприняты лидерами СНГ с интересом.
Например, министр иностранных дел Украины Борис Тарасюк после завершения в Минске заседания Совета глав МИД СНГ заявил, что Беларусь и Украина обладают значительным потенциалом как страны, через которые проходят нефте- и газопроводы, и что Украина допускает проведение с Беларусью согласованной политики по тарифам на транспортировку нефти и газа. В не меньшей степени заинтересованы в создании альтернативной «энергетической дуги» (страны каспийского бассейна — Украина — Молдова — Беларусь) и лидеры закавказских и среднеазиатских государств. В такой конфигурации транскаспийские проекты транспортировки энергоресурсов могли бы быть реализованы быстрей, в особенности, если бы участники «дуги» со временем стали координировать свои действия с восточноевропейскими странами.
Таким образом, инициативу Минска следовало бы расценить как перспективную. Отметив вместе с тем несколько «но», которые в видимой перспективе воспрепятствуют ее полноценной реализации.
Во-первых, руководство России вовсе не намерено менять формат взаимодействия со странами СНГ по наиболее существенным вопросам. Предпочтительным остается формат двусторонних переговоров, на которых вся мощь российской экономики противостоит возможностям каждой из сопредельных стран в отдельности.
Во-вторых, дело не только в позиции России. Пока и сами страны-транзитеры, равно как страны каспийского бассейна скорее склонны задействовать свои альтернативные возможности лишь на уровне шантажной декларации — лишь с тем, чтобы достичь больших успехов в двусторонних переговорах с ней. Их интересуют не столько равные, взаимовыгодные условия, сколько исключительные позиции для себя самих, и в этом смысле они воспринимают друг друга как конкурентов и только как конкурентов. Насколько можно судить, даже в переговорах со странами ЕС России до сих пор удавалось добиваться больших успехов, устанавливая сепаратные отношения с руководителями стран ЕС, и не тратя особенных усилий на переговоры с Брюсселем (в скобках заметим, что этот прием дает все больше сбоев). Страны же СНГ, в отличие от стран ЕС, не выработали и нескоро выработают (если это вообще когда-нибудь случится) единую политику по ключевым позициям.
В-третьих, пока не произойдет полноценной смены «политических классов» в большинстве стран СНГ, эта организация так и останется чем-то вроде сборища сателлитов Москвы. Инициатива Минска, повторимся, хорошая, но несложно увидеть, что использована она может лишь в будущем. Поскольку оборотной ее стороной является то, что ее реализация означает демонтаж «белорусской модели», во многом базирующейся на исключительных условиях взаимоотношения с Россией и, соответственно — особом положении по отношению к соседним странам. Устраните это «особое положение» — и «модель» деградирует (А. Лукашенко уже предупредил народ, что наступающий год будет «катастрофически тяжелым»).
Наконец, пока осевой функций СНГ — символической функцией, которую комментаторы чаще всего игнорируют, — будет оставаться «альтернативный» подсчет голосов, т. е. легитимация политических режимов со стороны Содружества, руководители стран, его составляющих, не будут ощущать себя свободно в переговорах с Москвой.
И все же единственной перспективой выживания СНГ остается та, о которой мы говорим: международная организация, способная равноправных взаимоотношений, урегулирования двух-, трех-, многосторонних споров и т. д. Вместе с тем: Россия сама способствует выравниванию условий и искоренению зон «особости», тем самым устраняя одну их двух важнейших опор СНГ в его нынешнем виде. Вторая опора также ржавеет. Лидеры постепенно меняются, перспектива остается.