Вчера на три месяца был приостановлен выход журнала «Архэ».
До 2004 года журнал, казалось, редактировался людьми, намертво засевшими в башне из слоновой кости. От ЕГУшных мыслителей их отличал лишь язык и несколько большее внимание к национально-возрожденческой тематике.
В 2005 году «Архэ» превратился в реальную трибуну белорусского интеллектуального сообщества: здесь разворачивались наиболее громкие дискуссии между представителями различных интеллектуальных лагерей. И здесь публиковались самые резкие материалы — философские, культурологические, политологические. «Рыцарь без страха и упрека» с детским именем Валерка и совершенно философской фамилией Булгаков превратил свое издание в фактор влияния.
Власть долго не обращала на «Архэ» внимания. Обратила сейчас.
В последнем номере вышла публикация воспоминаний депутатов Верховного Совета 12-го созыва о разгоне предреферендумной голодовки в 1995 году. Публикацию осуществил один из крупнейших белорусских специалистов по истории национально-освободительного движения Евген Анищенко.
Это не случайно. Историк Тадеуша Костюшко зафиксировал для грядущих поколений рассказ тех, кто первыми на своих спинах ощутил всю сомнительную прелесть «суверенной демократии по-белорусски» в конце ХХ века.
И власть поняла, что переписать историю, оставить белые пятна там, где ей заблагорассудится, все равно не удастся.
Журнал «Архэ», замысливавшийся, насколько я понимаю, изначально как культурологический, превратился в журнал исторический. Он реализовал образ Рэя Брэдбери, именовавшего книгу — памятью человечества. Журнал Валерки Булгакова стал памятью для белорусов, страдающих грехом беспамятства.
Что у нас есть?
Я приехал вчера из Киева. Огромные тома воспоминаний, переписки, дневников, изданных и прокомментированных украинскими исследователями, стоят на полках книжных магазинов — и находят своих читателей. Ибо и исследователи, и читатели, понимают главное: Украина началась не вчера и не позавчера, она — результат становления самосознания многочисленных поколений.
Что имеем мы?
Геннадий Киселев, Язэп Янушкевич, Виталь Скалабан публикуют документы в малотиражных изданиях типа «Археографического сборника», в книгах, выходящих микроскопическими для вроде бы еще читающего десятимиллионного народа тиражами.
Геннадий Саганович, Олег Дернович, Валерка Булгаков своей издательской деятельностью доносят потомкам рассказы о том, что думали, писали, совершали их предки.
Титанический труд Михася Скоблы по сбору наследия Ларисы Гениюш и Сергея Шапрана по созданию фундаментальной биографии Василя Быкова уже сегодня становятся частью нашего общего сознания, нашей общей памяти.
Чего у нас нет?
Биографий. То, что сделал Алесь Кравцевич в своей последней книге, что делал и делает Евген Анищенко — мало!
Сборников воспоминаний. Мы ленивы и нелюбопытны, как писал другой исследователь по другому поводу и о другом народе. Сколько лет прошло после смерти Алеся Адамовича — до сих пор не появился том воспоминаний даже о нем.
Авторских мемуаров. Господи, мы все должны быть благодарны Мечиславу Грибу, Станиславу Шушкевичу, Нилу Гилевичу, Сергею Наумчику, Василию Леонову, Петру Кравченко за публикацию их авторских версий нашей новейшей истории. Ибо это — основа для будущей Истории Белорусского Народа.
Мы должны быть благодарны Евгению Будинасу за то, что в своих «Дураках» он сохранил часть эмоционального запаха эпохи — это самая живая из картин.
Мы должны быть благодарны журналистам Александру Улитенку, Александру Томковичу за опубликованные ими сборники интервью и монологов, сохранившие голоса живых людей.
Долг историка — запечатлеть сегодняшнее Время в текстах, опубликовать их любой ценой. Вопреки воле любых политиков. Это его долг и как профессионала, и как культурного человека.
В «Белых одеждах» Владимира Дудинцева есть страшная сцена: былая аспирантка каждый день приходит в библиотеку и вырезает из газетной подшивки страницу с ее речью, «обличающей» ее учителя. С речью предательницы.
Но наутро ксерокопия этой страницы возвращается на место.
Рукописи не горят? Горят.
И газетные страницы горят.
Книги — не горят.
Превратите время в книги, запечатлейте его на страницах своих текстов. И жизнь будет прожита не зря.
А власть?
А Скобелевы и Пролесковские?
Забудьте о них! Была у Белинского статья «Менцель — критик Гёте». Кто сейчас помнит, кто такой Менцель?
Можно приостановить выход журнала. Невозможно приостановить Мысль и Историю.