Адресованное Александром Лукашенко правительству требование прекратить разбазаривание государственных средств, с помощью которого, по его словам, аппаратчики стараются скрыть свою бездеятельность и неполноценность, едва не стало сенсацией. Но не выдержало испытания временем. Буквально через несколько дней появились другие «вызовы», потребовавшие от главы государства адекватных рефлексий, и место критики заняли привычные констатации достижений.
А с правительством, как это часто случается, он поступил, как въедливая супруга из анекдота советских времен с мужем, пропившим получку. Де мол, такой сякой, до парткома дойду. Но, это уже мораль от Владимира Высоцкого, «писать на службу жалобы» — лишать семью премиальных. Потому в эпилоге всегда одно и то же: Совесть то у тебя есть?
Ведь «Речь идет о тех деньгах, которые концентрируются в бюджете и фондах, деньгах, которые мы собираем с эффективно работающих предприятий и отдаем их тем, кто работает нерентабельно, перебивается с ноги на ногу, кувыркается».
Досталось легкой промышленности, которая перерабатывает полноценное сырье, добываемое за казенные деньги, в скверную продукцию: «Давайте начнем с самых маленьких. Что у нас сегодня можно купить нормальное детское белье, одежду, детскую обувь? Страшно смотреть. Что я должен этим заниматься?». Хочется сказать, что лучше не надо, что если… то станет еще хуже. Но ведь ничем другим, исключая хоккей да налаживание солидарности с южноамериканскими троцкистами, он практически и не занимается. Все помнят, как Лукашенко, в известном анекдоте учил селян картошку перебирать. Хоть и гипербола, но только как прием, усиливающий правду жизни. А, зная, что у нашего президента уже есть внуки, легко представить его озаботившимся подбором детского гардеробчика. Чем не повод поддержать отечественного производителя. Главные каналы показали бы это действо в прямом эфире. Но, очевидно, не впечатлили доставленные в Администрацию образцы лучшего белорусского, производимого курируемыми фабриками.
Разумеется не обошел вниманием сельское хозяйство: «Зачем нам скидывать
(инвестировать? — К. С.) огромные средства в нерентабельно работающие
сельскохозяйственные предприятия, зачем нам поддерживать бездельников? У
нас достаточно рентабельно работающих предприятий, оказав господдержку
которым, они в два раза увеличат производство и накормят народ, что мы
сегодня и делаем».
Возможно сам Лукашенко и понимает, что именно он хотел сказать, лично я не понимаю. Ведь если «мы сегодна и делаем», то очевидно при соучастии правительства, по крайней мере, не вопреки ему. Для реального сопротивления правительству не достает конструктивной жесткости, ведь он создавался не как политический институт, а как хозяйственник-согласователь. По степени автономии оно, весьма вероятно, уступает даже Хозу администрации президента.
Надоели все эти показушные дебаты харизматической личности с компанией крепких хозяйственников. Начиная с незабвенного Титенкова, который не лез в политику, но политика все-таки заинтересовалась им. Совершенно невнятная фигура Сергея Линга, которого на какой-то колхозной ферме угостили хвойным настоем выпаивания коров от бескормицы. Де мол, сами пьём от цинги спасаясь, а он через журналистов «президентского пула» распорядился распространить этот передовой опыт на всю страну. Ермошин, который, как можно судить, с полным удовольствием расстался с постом главного распределителя по стране. Сергей Сидорский… Прикусим язык — у нас о здравствующих можно только «ничего» или «только хорошее».
Главное, зачем же менять курс, если «мы сегодня (так как надо?) и делаем»?
На мой же взгляд, «делаем» именно не так, как надо. Ведь господдержка лучших предприятий, это только одна сторона медали. Вторая — реформирование экономики. Создание класса частных собственников вообще, свободных хозяев, для которых эффективность есть естественный и единственный способ существования. И задачу своего кормления народ полностью возьмет на себя. И всякое чрезмерное вмешательство президента и правительства в экономику станет невозможным. Ибо власть в таком обществе на 90 процентов анонимна. Свои приоритеты она предъявляет добываемыми по рыночным правилам дензнаками и их оперативными заменителями в виде акций и других ценных бумаг. Биржа — институт и символ такой власти.
Капитализм начинается с биржи, и начинать курс капиталистического (рыночного) лечения социального организма надо с ее восстановления. В более узком плане, с демократизации властных отношений за счет допуска на рынок ценных бумаг всего взрослого населения страны. И не только своих граждан, но и иностранцев.
Если же нет такого принципиального понимания, то общество обрчено на перманентное изобретение оригинальных «курсов» развития,
Возвратимся однако к тезису о лучших предприятиях. Если им отдать все деньги страны, то они, безусловно, произведут продуктов больше, чем это нужно. Но эра изобилия не наступит, поскольку у лишенного ресурсов большинства не будет возможностей (денег), чтобы их покупать. А внешнему рынку, на котором тесно от успешных игроков, агропотуги белорусского руководство, все их «новые курсы», мягко говоря, до лампочки.
А коль так, то никаких подвижек и последствий от таких заявлений не придвидится. Невозможно проложить маршрут движения для того, кто не знает в какую строну он движется. Хотя, безусловно, в штурманах недостатка не будет, как не ощущалось оно и до сих пор.
Во что это выльется? Послушайте: «… никто не имеет права обидеться сегодня на президента за принимаемое в этой части решение, ведь в отличие от России и других государств я не принимал это решение сразу, не устраивал шоковую терапию для предприятий, как это делали там». То есть больного, по его просьбе, обкололи стимуляторами, напичкали витаминами и накачали заменителями крови, но процесс отмирания членов и органов не остановился. Сегодня надо резать. А можно и не резать, поскольку многое уже само по себе отвалилось или отваливается. Поздно пить боржоми…
Да, порой недорогого стоит мудрость. Ведь хочется со всем согласиться –
потеря нерентабельных производств, это и не потеря вовсе, а избавление от
гирь, которые тянут экономику на дно. Но гири — гирями, а как быть с
людьми, которые работают на этих предприятиях. Причем, если откровенно, в
сельском хозяйстве и легкой промышленности рентабельность большинства предприятий, создана искусственно, именно за счет госпреференций. А многие из них расположены в тех самых агрогородках, которые затевались (ни более, ни менее), а для Возрождения села. То есть всех остающихся деревень и деревушек, для которых эти агрогородки должны были стать буксирами в новую жизнь с ее гарантированными государством социальными стандартами.
И вот ничего по сути еще не сделано, а уже затея побоку.
Говорят, народ достоин того правительства, которое имеет. И наоборот. То
же можно сказать о связке президент-правительство. И вообще, когда
супруги начинают винить другу друга, то бесполезно искать
правого-виноватого. Не даром же существует универсальная формулировка --
не сошлись характерами. Но в нашем случае особую пикантность ситуации
придает имущественный вопрос. Кто кому будет платить алименты, если ни
президент, ни правительство своего добра не имеет. Не нажили. Только
«справедливо» перераспеделяли народное. Как оказалось, отнимали у
рачительных хозяев, чтобы плодить бездельников.
А кто главный автор «белорусского чуда» — известно. Если бы кто засомневался, то его ему бы живенько напомнили программы всех «избирательных» кампаний, которые проходили под знаком всенародной поддержки избранного Лукашенко курса, резолюции всех Всебелорусских собраний с их «стопудовым одобрямсом».
И Лукашенко никогда не обижался, когда его называли Бацькам белорусского народа. От чего же сейчас он пытается спрятаться, по-пратизански, в кусты, переложив вину за собственные немалые ошибки на правительство? Почему, когда ему понадобился козёл отпущения, он обрекает правительство на исполнение этой роли?
По разным, и в общем, не принципиальным причинам. Недавно Светлана Алексиевич в программе Юрия Дракохруста «Праскі акцэнт», подчеркивая высокую адаптивность Лукашенко к разным ситуациям называла его воплощенным «политическим животным». В том смысле, которые в это понятие вкладывали Аристотель и все более поздние мыслители. Имеется в виду свойственная животнм инстинктивная безошибочность в принятии решений. Но «животный базис» должен иметь человеческую, способную к рефлексии «надстройку». Потому предусмотрительное «животное», определяя параметры игры определяет подходящих исполнителей. Одних на роль «винтиков», других — «гаечек», третьих — «приводных ремней». На нижних ступенях игроки лишены всякой самостоятельности, повыше — имеют возможности определенного выбора, а к высшей иерархии принадлежат «козлы», обладающие правом на импровизацию. Иначе их нельзя убедительно презентовать виновниками возможных провала, отводя тем самым упреки от себя. Да и «волки» не отстанут от стада, если им выставят простого козлика, а не из того, близкого к главному козлу состава, который мог реально портить их аппетит.
А ныне в команде Лукашенко никто не имеет права на импровизацию. Даже если кто в правительстве или парламенте говорит что-то против, то это воспринимается имитацией многоголосья, немыслимого при хоровом исполнении. Правительство Лукашенко — это его альтер эго. Ткни пальцем в каждого из министров, не дай бог, в спадара сенатора, попадешь ему в глаз.
А относительно «козлов» — их имена всем хорошо известно. С первого дня президенства в них недостака не было. Поначалу все соперники по первым выборам, потом — амбициозные «молодые волки» из собственной команды, после — наиболее яркие персоны из оппозиции. После окончательного удаления оппозиции как таковой с игровой площадки — необходимая по сценарию роль осталась без исполнителя. Подчеркнем, роль первого плана, на которую статисту типа разрешенных оппозиционеров на годились.
Первоначально все были в полном восторге: «Оппозиция… Да я б такую оппозицию на руках носил». Вроде бы сильный, прагматичный ход. Но выведя оппозицию за рамки политической системы, лишив ее возможности участвовать в принятии «консенсусных» решений и контролировать их исполнение, он создал ей имидж «бессильной силы». Что ж церемониться с импотентами…
Но именно потому никто не может повесить на оппозицию вину за содеянное. Не оппозиция «отнимает деньги» у успешных предприятий, чтобы передать их транжирам. Не виноваты оппозициоенры и в том, что легкая промышленность не может шить ни «нормальных человеческих сапог», ни детских штанишек. Не виноваты они и в том, что пореформенным колхозам не дается рентабельный уровень производства, не говоря уже о достижении внешней конкурентоспособности.
У оппозиции на самом деле полжение не из лучших и роль кошмарная. Но убедительная. Остается добавить конструктивизма.
А правителю, который не может найти исполнителей на одну из главных политических ролей можно только посочувствовать.
Не пришлось бы играть самому.