Участники беседы:
Анатолий Лебедько, председатель Объединенной гражданской партии.
Александр Томкович, публицист.
Александр Томкович: Насколько мне известно, на днях вас не пустили за границу?
Анатолий Лебедько: Совершенно верно. Хотя вопрос в некотором смысле «с бородой»…
А.Т.: То есть?
А.Л.: Я имел в виду всю его историю.
В ноябре прошлого года я подал документы на получение нового паспорта с выездным штампом. Оплатил на два года вперед. И стал ждать. В начале все было, как обычно — то есть обещали сделать через две недели. Потом четырнадцать дней растянулись до месяца. Это совпало с поездкой в Вашингтон, что, на мой взгляд, и стало определяющим для создания списка «невыездных», где я, наверное, стал первым. Новый паспорт выдали, но без штампа о разрешении выезда за рубежи РБ. Министерство внутренних дел через отдел по миграции и гражданству заявило, что не может мне дать разрешение (нужное в прошлом году), так как в отношении меня возбуждено уголовное дело. Оно было возбуждено 5 марта 2004 года по инициативе Генеральной прокуратуры. Поводом стали публикация в «Народной воле» и интервью Николаю Сванидзе для телепрограммы «Зеркало», которую затем перестали ретранслировать на территории Беларуси. Формально, по закону, регламентирующему въезд и выезд, принятому в окончательном варианте в 2002 году, у МВД для отказа есть основания. Дескать, уголовное дело пока не закрыто. Но это — если подходить очень формально. Я потребовал, чтобы все подтвердили письменно, и обратился в прокуратуру: или закрывайте дело, или передавайте его в суд. Прокуратура ответила: уголовное дело пока не расследовано, и вина в этом Российской Федерации, которая отказывается выполнять свои обязательства в рамках договоренностей об оказании правовой помощи. При этом прокуратура подчеркнула, что у нее нет правовых оснований для того, чтобы ограничивать право на свободное передвижение. Вот и вся история.
В конце прошлого года, когда я возвращался из Литвы, пограничники предупредили, что есть список «невыездных» и моя фамилия там фигурирует.
А.Т.: И вы решили посмотреть на то, как все это действует в реальности?
А.Л.: У меня была намечена встреча в Сейме Литвы. Приехал на границу. Естественно, у тех, кто меня там увидел, на лицах не было особой радости. Вся процедура продолжалась около сорока минут. Это означает, что не было какого-то заранее принятого решения, шли консультации с Минском. Потом мне принесли личные извинения, пожали плечами — пограничники люди подневольные — и поставили в паспорт штамп, который запрещает выезд из страны. Когда увидел эту метку, было состояние животного колхозной фермы, которое проклеймили. После этого, мне предложили подсадить в какую-либо следующую в сторону Минска машину, но я поблагодарил и пошел пешком в Ошмяны.
А.Т.: Это моя Родина. От Ошмян до границы около двадцати километров…
А.Л.: Прошел не больше трех. До Ошмян подвезли литовцы с белорусскимим корнями. Разговаривая с ними, почувствовал: у нас время словно попало в консервную банку. Обычные люди, совсем недорогая машина и — удивление в глазах. Они уже не верят, что такое возможно вообще. А ведь совсем недавно мы были в одной консервной банке. И это среднестатистические граждане соседнего государства.
А.Т.: И что за всем этим стоит?
А.Л.: На мой взгляд, чистая политика. Вдумайтесь. Отказывают в выезде из страны на том основании, что в 2004 году против меня возбуждено какое-то уголовное дело. Если бы в стране главенствовало право, а не политика, то автоматически «невыездным» я должен был стать уже тогда. Я ведь за это время получил целых три паспорта, со штампом, который (секрет полишинеля) всегда ставится с разрешения белорусских спецслужб. Пересекал границу десятки раз, и никаких вопросов раньше не было. А тут возникли.
А.Т.: Почему возникли?
А.Л.: У меня имеются три версии.
Первая. Белорусская власть создает специфические проблемы (ранее политзаключенные, сейчас — политические «невыездные») и превращает эти проблемы в предмет торга с Европой и Америкой. Что это дает? Это дает возможность фокусировать внимание внешнего мира на искусственно созданных проблемах и не менять суть проводимой политики. Все остается неизменным, но при этом политическая, дипломатическая энергия сосредотачивается на этих проблемах. Потом они разрешаются, и президент предстает неким голубем, который способен на некие либеральные действия, «демократические» поступки. Коротко говоря, такой подход позволяет продолжать консервировать ситуацию.
Вторая. В некотором смысле мы возвращаемся в советские времена. Только раньше инакомыслящих высылали из страны, теперь их из нее не выпускают. Гипотетически это может привести к некому «ченджу». Образно говоря, на каком-нибудь Варшавском мосту происходит обмен списка наших «невыездных» на список «невъездных» в ЕС и США. Когда-то так поменяли Луиса Корвалана на Владимира Буковского. Здесь возможен обмен списка во главе с Лукашенко на список, где первым числится Лебедько или кто-то другой из оппозиции.
Третья. Попросту мелкие пакости, что в принципе соответствует стилю некоторых сегодняшних официальных руководителей. Оппозиционеры встречаются со многими лидерами Европы и Америки, а как раз именно этого нет у нынешней правящей «элиты». Все их встречи ограничены Африкой и Азией, но не теми местами, где принимаются действительно важные решения. Все это очень обидно.
Это мое субъективное мнение, но, на мой взгляд, данные три причины и обусловили появление с первого января списка «невыездных». Полагаю, пока он небольшой, но прецедент создан. И теперь список можно пополнять.
А.Т.: Пресс-секретаря «Молодого фронта» Бориса Горецкого уже не пустили в Украину…
А.Л.: Поставим вопрос шире. Сейчас возбуждено уголовное дело в отношении их организации. По делу проходят десятки человек. Формально все они уже стали «невыездными». Тоже самое касается частных предпринимателей. 23 человека.
А.Т.: Если принять во внимание мои судебные разбирательства с Чергинцом, то получается, что я тоже уже «невыездной».
А.Л.: Формально да. Г-н Жадобин знал, что говорит, когда называл цифру — 1740 самых неблагонадежных. Если этот механизм легализуется, то новая форма репрессий станет жесткой реальностью. Ведь уголовное дело можно возбудить в любой момент. Фигуранты могут даже о нем сразу ничего не знать.
А.Т: Получается, что с отменой штампика, разрешающего выезд, стало хуже, чем было раньше?
А.Л.: Безусловно. И список претензий к белорусским властям пополнится пунктом о нарушении прав белорусских граждан на свободу перемещения. Таким образом, нарушена 30 статья Конституции РБ, где сказано, что «…Граждане имеют право свободно передвигаться и выбирать место жительства в пределах Республики Беларусь, покидать ее и беспрепятственно возвращаться обратно». Получается, что с первого января 2008 года она де-факто уже не работает.
Раньше в этом отношении были хоть какие-то гарантии. Теперь, извините за натурализм, можно «лбом упереться в пограничный шлагбаум». Люди не знают, кому можно выезжать, а кому нет. А если куплены билеты на самолет или поезд? Кто их компенсирует? Это обычный стиль власти — держать всех в напряжении, страхе, в состоянии неуверенности по поводу завтрашнего дня. Узнаваемый почерк.
А.Л.: Встреча двух президентов в Сочи — что это, по вашему мнению, было?
А.Л.: Если ограничиться внешними признаками этого события, то минимум пиара и информации означает, что мероприятие нельзя отнести к разряду удавшихся. Ни для одной из сторон. На фронте белорусско-российских отношений происходит следующее. Конечно же, Путин хочет передать своему приемнику бочку меда, чтобы там не было неприятных добавок или примесей. Лукашенко, если хотите, ложка дегтя. Владимир Владимирович — серьезный политический тяжеловес, и ему эта «ложка» неприятна, и «проблему Лукашенко» решить пока не удалось. И Путин пытается хотя бы минимизировать последствия. Понятно, что Медведеву понадобится какое-то время, чтобы набрать политический вес и почувствовать себя во всех отношениях уверенно. Чтобы мы не говорили, Лукашенко выигрывает идеологическую борьбу и является неким гуру на всем постсоветском пространстве. Надо признать, в России, хоть и закамуфлированной форме происходит то, что было в Беларуси 8-10 лет назад. Это дает право Лукашенко говорить, что в значительной части бывшего СССР реализуются именно его идеи, что именно он их генерирует, именно он является главным выразителем политики жесткой концентрации власти. Политически обыграть Лукашенко пока не удалось, и Россия сделала другую ставку — экономическую. И все последние встречи (в том числе и предновогодняя) говорят именно об этом. То есть реализуется попытка выиграть схватку экономическую.
Россию тревожит и то, что Лукашенко в последнее время активизировал отношения с Западом. Отсюда — стремление подсадить Беларусь не только на энергетическую иглу, где мы и так находимся, но и на финансовую. Поэтому так легко и открылись всевозможные кредитные линии. Россия, словно говорит: пожалуйста, берите.
И последнее. Претензии России на так называемое «фамильное» серебро Беларуси. Речь примерно о 120 предприятиях. Кремль хотел бы стать собственником. Лукашенко это прекрасно понимает, отсюда — его весьма настороженное отношение к российским кредитам. На одной площадке столкнулись разные коммерческие интересы. И борьба за собственность сейчас будет совсем не та, что была 10-12 лет назад. Это в 1994 году Лукашенко пришел к власти, образно говоря, в пиджаке Ивана Титенкова. Сейчас ситуация совсем другая. Властный клан обладает огромными финансовыми возможностями. Не случайно ведь некоторые считают, что часть инвестиций, которые приходят в Беларусь из-за рубежа, на самом деле имеют чисто белорусское происхождение. При этом отношение к собственности существенно меняется. Если раньше действовал принцип «все вокруг колхозное, все вокруг мое», то сейчас речь совсем о другом.
Большой угрозы для политического суверенитета страны в настоящий момент нет. Когда 95% населения предпочитают жить в независимой стране, это значительно уменьшает возможность сдвигов в противоположном направлении. А вот угроза экономическому суверенитету все время только возрастает. А к моменту президентской компании 2011 года будет стоять очень остро.