Валерию Костке — человеку и читателю
Дорогой Валерий Иванович!
После звонка одного из моих друзей и коллег по сайту «Наше Мнение» я покинул больницу в Аксаковщине, где мирно принимал лекарства и пытался успокоить свою гипертонию, и примчался домой, чтобы прочесть твое гневное письмо и понять, что же там такое оскорбило память Геннадия Дмитриевича.
Прочитал. Впечатление очень грустное. Не от собственных прегрешений, о которых ты пишешь, а от того, с какой легкостью и категоричностью ты бросаешься словами в людей. Начнем по порядку.
Ты пишешь: «Из книги видно, что Федута встречался с человеком, который видел Карпенко последние 30 минут в его сознательной жизни. Это журналистка Людмила Осинская, которая почему-то в книге представлена под менее известной девичьей фамилией Белковская».
Позволь сразу расставить точки над «i». С госпожой Белковской (она же Осинская) я не встречался. Я опирался на публикации в негосударственных белорусских газетах, в которых этот сюжет фигурировал. Причем фигурировал, как минимум, четырежды. Ксерокопии у меня имеются, как ты понимаешь, имеются и соответствующие тексты в интернете, которые ты мог бы при желании извлечь.
Изложенная версия мною на основании этих публикаций, возможно, кажется тебе недостаточно корректной. Но она была ЕДИНСТВЕННОЙ, озвучивавшейся все это время публично. И ни у тебя, ни у кого-либо еще она не вызывала публичных возражений. Почему? Пока оставим этот вопрос в стороне.
О визите Геннадия Дмитриевича к Тамаре Дмитриевне. Ты пишешь: «Никакой сверхсекретной информации Винникова Карпенко не сообщала». Конечно, бывшему сотруднику КГБ виднее, насколько ценной является та или иная информация. Но я и не говорю, что информация Винниковой была «сверхсекретной» — я не говорю об этом НИГДЕ в книге. И Тамара Дмитриевна НИКОГДА не говорила мне о сверхсекретности своей беседы. Она лишь НЕ ИСКЛЮЧАЛА, что этот визит мог насторожить власть и послужить поводом к физическому устранению Карпенко. Об этом же — опираясь не только и не столько на ее слова, но и на собственные выводы — я говорю.
Ты пишешь: «Господин Федута, с какой целью вы лжете? Чьи следы пытаетесь замести?» Начнем со второго. Я не заметаю ничьих следов. Я излагаю ВЕРСИЮ. Но и ты, Валерий Иванович, также всего лишь ИЗЛАГАЕШЬ ВЕРСИЮ. Я — свою. Ты — свою. Не более. Процитирую тебя самого: «А вы могли бы поинтересоваться этими обстоятельствами и у супруги Карпенко, в крайнем случае, и у меня». Никаких иных свидетельств моей «ЛЖИ» ты не приводишь.
Возможно, я должен был бы позвонить и тебе. Но в моей записной книжке свыше 500 телефонных номеров. Отыскивать тебя в твоих пчелиных пастбищах — дело не самое благодарное. К тому же, книга — не о Геннадии Дмитриевиче, память которого я чту. В качестве доказательства приведу следующий абзац из цитированной тобой книги (правда, этот абзац ты почему-то не захотел ПРИВЕСТИ ЦЕЛИКОМ): «Высокий, сильный Карпенко, популярный в среде творческой интеллигенции, имел хороший послужной список: был директором завода, членом-корреспондентом Академии наук. Да, быть может, ему не хватало воли, не было политического азарта — но зато у Карпенко хватало терпения ждать своего часа и не сделать фальстарта. Выжидая, он спокойно шел на контакт с властью, демонстрируя свою сговорчивость. Его план состоял в том, что ведь все равно Лукашенко рано или поздно пойдет на выборы — и тогда он, Карпенко, имеет все шансы стать главным оппозиционным кандидатом».
Ты знаешь, ЛЮБОЙ оппозиционный политик подтвердит тебе, что в этом абзаце Карпенко предстает таким, каким он был в жизни: спокойным, не склонным к авантюрам, уверенно идущим к намеченной цели. Но о том, что азарта и воли ему не хватает, я писал и при жизни Геннадия Дмитриевича. И это не ЛОЖЬ, это МНЕНИЕ, которое я высказывал всегда, в том числе и лично Карпенко.
Ты пишешь, что я заметаю следы. Прости меня, но я пишу о другом. Я пишу о том, что к моменту своего инсульта Карпенко был РЕАЛЬНЫМ КАНДИДАТОМ, — и это могло стать одной из причин его гибели. Впервые я присоединился к тем трактовкам, которые высказывает Объединенная гражданская партия, на сайте которой я и прочел твое гневное письмо. Неужели это тебя так возмутило?
Ты пишешь: «Я не уверен, в здравом ли уме Федута писал: „Выжидая, он спокойно шел на контакт с властью, демонстрируя свою сговорчивость“». В здравом, смею тебя уверить. Потому что Геннадий Карпенко был одним из немногих РЕАЛЬНЫХ политиков, который выступал и против бойкота местных выборов, и против «выборов президента» по модели Гончара, кто последовательно выступал за диалог с властью. Если я не вполне корректно сформулировал свою мысль в книге — прости. Но и это — не ЛОЖЬ. Это ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА, причем ничуть не оскорбительная для Геннадия Дмитриевича.
Ты пишешь: «Вы обвиняете Карпенко в том, что он не принял участие в авантюре» Гончара. Он был мудрым политиком, а не азартным игроком. Вы же сами пишите: «у Карпенко хватило терпения не сделать фальстарта», выборы вы признаете виртуальными». Так в чем вопрос? В чем претензии к Карпенко?» Прости, но я как раз ПРИЗНАЮ ПРАВОТУ Карпенко в этой ситуации. Я признавал ее и в 1999 году, и сейчас. Зачем же, безосновательно обвиняя меня во лжи, ты сегодня опускаешься до ПОДТАСОВКИ? Есть и моя статья в «БДГ», появившаяся тогда, в которой я поддержал позицию Карпенко, и свидетель нашей встречи на лестнице «БДГ», когда незадолго до его смерти мы столкнулись лицом к лицу. Геннадий Дмитриевич тогда сказал: «Смотрите-ка, в сегодняшнем номере Федута меня похвалил!». Я ответил: «Глупостей не делаете — потому и похвалил!». В оценке авантюры Гончара мы как раз с Карпенко совпадали и совпадаем.
Ты пишешь, характеризуя «выборы» 1999 года: «Подведем итог этой игры. С политической арены ушли навсегда Карпенко, Захаренко и сам Гончар. Сотни активистов оппозиции осуждены и оштрафованы. Никто никакой помощи им не оказал. Списки активистов оппозиции, которые входили в состав всевозможных избирательных комиссий, официально переданы в органы местной власти. Все они подверглись воспитательной профилактике. Многие уехали за границу. Кто-то лишился работы, учебы. Кто-то ушел из политики. Втянули в эту авантюру и подставили З. Позняка. Очередной раз подставили М.Чигиря. Лидеров нет. Политические окопы оппозиции выжжены. Результат прямо противоположный». Прости, но любой человек, общавшийся в этот период не только с пчелами, подтвердит: то, о чем ты пишешь только СЕГОДНЯ, я писал уже в 1999 году, причем еще до того, как эта авантюра подошла к своему трагическому финалу. И именно за то, что я писал об этом и кричал об этом где только мог, меня предавали анафеме даже мои коллеги. А сегодня об этом кричат даже отставные пасечники, причем едва ли не сознательно ФАЛЬСИФИЦИРУЯ мою позицию.
Ты пишешь: «Еще об азартных играх? Ради Бога. 1996 год. В стране политический кризис. Гончар — Председатель Центризбиркома. Референдум проводится с многочисленными и грубыми нарушениями. Задокументированных фактов более чем достаточно. Прояви Гончар выдержку и не выступай с заявлениями до 24 ноября, а затем подпиши Постановления Центризбиркома о признании недействительности результатов референдума — и ВСЕ. Верховный Совет сохранен». Прости, но об этом же пишу и я. Прочти стр. 308 — 311. Только внимательно, пожалуйста.
Теперь о том пассаже, с которого ты начал свое послание. Приведу его полностью. «Читая книгу А. И. Федуты, меня все время не покидал вопрос: что хочет донести до читателей автор, какую идею, кто герой его романа? По логике и в свете названия книги, казалось бы, роль героя должна принадлежать А. Г. Лукашенко. Ничего удивительного. А. И. Федута — активный член предвыборной команды А. Г. Лукашенко, с приходом своего шефа к власти удостоен высокой должности в правительстве, несмотря на то, что, по его собственной оценке, чиновником был неопытным, да и политиком никаким. Активно претворяя в жизнь свое понимание свободы слова, дабы понравиться шефу и оправдать его доверие, параллельно изучал сильные и слабые стороны его характера, набирал фактуру для написания биографии, надо полагать, с положительным образом своего героя. Но ни положительный, ни отрицательный образ А. Г. Лукашенко не дотягивает до главной роли в книге. Значит, тогда главная роль отведена оппозиции? Но, как ни странно, З. С. Позняк, Г. Д. Карпенко, С. С. Шушкевич и др., кто никогда не принадлежали к команде А. Г. Лукашенко, измазаны „грязью“ еще больше».
Я не оспариваю, как правило, читательских МНЕНИЙ. Но ты не привел НИ ОДНОГО примера «ГРЯЗИ». И многие другие читатели книги, активно участвующие в политике, а не мирно торгующие медом, отмечали прямо противоположное: полное отсутствие РЕЗКОСТИ в оценках. Читателю предоставляется право делать свои выводы на основании фактов и версий. Я не романист — и не писал ни «положительных», ни «отрицательных» портретов Лукашенко, Шушкевича, Позняка, Карпенко и т. д. Я писал политическую биографию Лукашенко и сопряженную с этим хронику нашего смутного времени. При этом положительные качества даже своих вечных оппонентов — скажем, Анатолия Лебедько или Зенона Позняка — я старался не скрывать, но даже подчеркивать. А уж какие выводы делал читатель — вопросы к читателю.
Теперь о сравнении Карпенко с Гончаром, которое делаешь ты. Не надо. Упрекая меня в том, что я причинил боль тем, кто любил Карпенко, ты одновременно — достаточно грубо, на мой взгляд — ударил по тем, кто любил Гончара. В момент их трагического ухода я был в конфликте с обоими — причем с Гончаром в гораздо большей степени. И потому сегодня позволь сказать тебе: если ты обиделся за то, что Гончару в книге уделено гораздо большее внимание, чем Карпенко, то это связано с его деятельностью, а вовсе не с личными симпатиями. Я не сравнивал и не собираюсь сравнивать их. Скажу лишь: Людмиле Филипповне Карпенко известно хотя бы, где могила ее мужа. И моя сдержанность в характеристике Гончара обусловлена не только симпатией к нему, но и тем, что мы не знаем всей правды о его судьбе. Если ты знаешь (только не ВЕРСИЮ, а ПРАВДУ) — напиши свою книгу. Я прочту ее и буду критиковать тебя на всех интернет-перекрестках.
Теперь о моем ЧИТАТЕЛЬСКОМ впечатлении от твоего текста. В процитированном выше абзаце меня слегка задела следующая фраза: «И тогда я понял замысел автора — почти как в анекдоте: Зал — в дерьме, оркестр — в дерьме, и тут появляется Федута в голубом смокинге со своей командой».
Валерий Иванович, ты не прав. Я-то — в отличие от тебя — признаю своей книгой, что ВСЕ МЫ В ДЕРЬМЕ — все, кто занимается политикой. В белорусской политике нет святых. Есть МУЧЕНИКИ — те, о судьбе кого мы до сих пор не знаем. Но и они далеко не святые.
Тем более, не святые и мы с тобой. Именно так — ОБА. Я, например, примчавшись из Аксаковщины, нервно искал в твоем тексте слово «Клевета», которое произнес мой друг, оповестивший о «проснувшемся Костке». Не нашел. И даже понял, почему. Писал ты, как могло бы показаться стороннему человеку, не с перепою и даже не будучи покусанным бешеными пчелами. Писал ты абсолютно трезво, понимая, что подать в суд я смогу лишь в том случае, если ты обвинишь меня — НЕПРАВОМЕРНО — в совершении уголовно наказуемого преступления. Ты меня в клевете не обвинил. Значит, подполковник Костко писал свой текст в трезвом уме и твердой памяти.
Но тогда — зачем? Процитирую тебя еще раз: «Зал — в дерьме, оркестр — в дерьме, и тут появляется Федута в голубом смокинге со своей командой». Думается, дело в другом. Просто нужен был повод для появления «в голубом смокинге» самому Валерию Костко. И поводом — достаточно громким, а потому привлекающим внимание читателя — стала книга о Лукашенко.
Это — всего лишь версия. Такая же, как и те, о которых я говорил выше. Но основанная на твоем собственном тексте. Поскольку о Валерии Костко в нем говорится едва ли не больше, чем о Геннадии Карпенко. Тут и соученичество с нынешним российским министром Нургалиевым, и о своих познаниях в области добывания разведданных, и т. д. Ваше право, Валерий Иванович.
Но! Ты пишешь: «Я долго думал над вопросом: зачем нужно Федуте запускать грязные щупальца в могилу к Карпенко, и пришел к выводу: все должно быть вымазано в черные тона, для того, чтобы на черном фоне серый цвет невзрачной команды Федуты казался белым, а народ на выборах поверил в их кристальную чистоту». Неужели ты считаешь, что я намерен баллотироваться в президенты?! Господи, глупости какие! Пожалуйста, больше никому не говори — особенно Коноплеву. Мало ли что…
В любом случае, спасибо, что ты прочел эту книгу. Даже, если тебя попросили написать такой отзыв, все равно — спасибо, кто бы ни просил (хотя кто может попросить подполковника КГБ? Никто). Просто попытка скомпрометировать ее именно сейчас, когда ее начали читать в регионах, когда мне звонят и пишут, и благодарят, и просят помочь раздобыть ее, даже такое письмо, как твое, — очень хорошая реклама. Причем не только для тебя, но и для меня.
Захочешь выпить чайку — можем встретиться. Мед с тебя.