Еще раз о мордобое по правилам

Еще раз о мордобое по правилам

В самый что ни на есть неподходящий момент «Наше мнение» произвело на свет Янова Полесского. Сейчас этот реально существующий персонаж отбился от рук и записал меня в белорусские кантианцы .

Жаль, под рукой нет пистолета. Ответил бы.

Как справедливо отметил вышеупомянутый персонаж, я действительно считаю демократию мордобоем, осуществляемым в строгом соответствии с правилами. В современной Белоруссии демократия отсутствует именно потому, что власть не соблюдает правил.

Сейчас правила перестает — на глазах — соблюдать и экспертное сообщество. Именно потому, что вновь, в сто двадцать пятый раз наступая на одни и те же грабли, эксперты пытаются разыгрывать роль политиков.

Политолог, призывающий к бойкоту радиостанции, — политик.

И профессор-социолог, собирающий подписи в поддержку радиостанции, — тоже политик.

Оба — плохие политики.

Нужно соблюдать дистанцию между собственными ипостасями. Я пытаюсь это делать.

За что же обзывать меня кантианцем?

Собственно говоря, не за Канта я обиделся. Обиделся за прямой удар со спины.

Цитирую: «К активистам второй формы наставничества — „толерантной“ — можно отнести упомянутого А. Дынько, который, согласно некоторым отзывам, склонен к поощрениям: и так можно, и это допустимо, и так приемлемо. Но и в этом случае притязания на господство лежат, что называется, на поверхности: коль скоро я являюсь блюстителем языковых правил, то я могу сделать для вас некоторые поблажки; если вы будете усердствовать, то вскоре я признаю вас культурным человеком и, возможно даже, позволю поучаствовать в „дыскурсе“ (положим, напечататься в газета „Наша Нiва“)».

Это — обо мне. Принял и расписываюсь. Это я печатаюсь в газете «Наша Нiва».

Теперь, думается, доказывать, что я — не Янов Полесский, мне не нужно.

Зато нужно сформулировать правила, по которым ведется мордобой в цивилизованном экспертном сообществе. По крайней мере, первое из них — признавай сильные стороны оппонента своего и не выдавай их за слабые.

Андрей Дынько — сильный оппонент. И хороший редактор, делающий хорошую газету. Я считаю за честь для себя в ней печататься. Был момент — разошлись (после «Норд-Оста»). Но далее газета доказала, что с ней можно иметь дело.

Можно — и нужно — хотя бы потому, что площадок, с которых можно — и не стыдно приличному человеку — выражать свое мнение, осталось не так уж много. Так почему г-н Полесский, защищая идею появления еще одной русскоязычной площадки (Дойче Велле), запрещает мне (судя по не вполне обоснованным насмешкам) пользоваться площадкой белорусскоязычной? Не потому ли, что сам он еще меньше меня — и наших белорусскоязычных оппонентов — верит в возможность создания как раз того общего — белорусско-русскоязычного — национального демократического контекста, за который он формально ратует?

Кант, напомню, был верноподданным Российской Империи — некоторое время.

Я в империи жить не хочу. В любой империи. Посему попросил бы всех участников дискуссии соблюдать правила демократического мордобоя, пусть даже они еще относятся к числу неписаных.

Александр Федута