В субботу глава белорусского государства принял председателя Центробанка России Сергея Игнатьева и первого вице-премьера российского правительства, министра финансов России Алексея Кудрина. Речь шла о введении на территории белорусского государства российского рубля в качестве единого платежного средства.
Ранее же, по доброй и не за один день сложившейся традиции, Александр Григорьевич соблаговолил принять председателя Национального Банка Республики Беларусь Петра Прокоповича. Петру Петровичу — и это также вошло уже не в традицию, а в привычку — было рекомендовано в ходе переговоров тщательно отстаивать национальные интересы Республики Беларусь.
О том, что камнем преткновения стал вопрос о закреплении права эмиссии единого платежного средства также и за белорусским Нацбанком, не говорит только крайне далекий от финансово-политической проблематики человек. Все вокруг, от «красных» до «бело-красно-белых», от сторонников союза с Россией до ее противников, единогласно твердят, что Лукашенко таким образом защищает не столько белорусские интересы и белорусский суверенитет, сколько свой собственный интерес и свое собственное суверенное право влиять на деятельность печатного станка Республики Беларусь. Как говорится, не победим, так хоть согреемся: не удастся получить право допечатывать небольшой, но ощутимый тираж российских дензнаков, так хоть сохраним возможность бесконечно тиражировать отечественных «зайцев», «кроликов» и прочую отечественную живность, замаскировавшуюся под архитектурные достопримечательности суверенной Беларуси. В любом случае, бесконтрольное тиражирование дензнаков какой бы то ни было страны — своей ли, чужой ли — есть фальшивомонетничество со всеми предусмотренными последствиями не только для фальшивомонетчика, но и для экономики страны, в которой это безобразие происходит.
И здесь мы сталкиваемся с еще одним парадоксальным сюжетом. Если Лукашенко защищает свое право на эту самую бесконтрольную эмиссию, а мы при этом поддерживаем его, означает ли сие, что мы встали на сторону фальшивомонетчика? Означает ли это, что мы де-факто выступаем против нормальной белорусской экономики? Ведь, подчеркну особо, Александра Григорьевича волнует не экономика, а контроль над ней, не рынок, а оковы на его субъектах. И, противостоя введению российского рубля, мы тем самым не только содействуем укреплению суверенитета страны, но и укреплению права Александра Григорьевича до бесконечности тиражировать рубль белорусский.
Хорошо ли это? Не следует ли передать печатный станок в руки более рассудительного хозяина, раз уж наш всенародно избранный хозяин не желает стать хоть сколько-нибудь рассудительнее? Это, конечно, вопрос вполне схоластический. Схоластический потому, что задает его не человек, занимающийся практической политикой, а аналитик, которому по долгу службы приходится задавать самые различные, в том числе и столь парадоксальные вопросы. Задайся им вслух, скажем, г-н Гончарик, нет сомнения, что определенную степень поддержки со стороны России в 2001 году он, возможно, и получил бы, но вот подписи под выдвижением его в качестве кандидата в президенты стали бы весьма проблематичными. В президенты не избирают человека, изначально стремящегося к ограничению суверенитета собственного государства. Но это вовсе не означает, что уже состоявшийся президент не может разумно ограничить этот самый суверенитет — разумеется, в интересах государства.
Конечно, следует повториться, что это — не более, нежели теоретические рассуждения аналитика. Достаточно циничные рассуждения. Но политика — сочетание желаемого с возможным, то есть сплошной цинизм посреди лихорадки буден. И если рассуждать логически, то совершенно непонятно, почему так мечтая заручиться поддержкой России, никто из представителей нашего оппозиционного мейнстрима (не говорю о маргиналах вроде г-на Ярошука) не говорит вслух о самой возможности введения единой валюты. Единственное возможное объяснение этому — нежелание публично лгать и давать обещания, которые не намерен исполнять. Роль «лгуна» опять отдана Лукашенко. Но это означает, что Александр Григорьевич играет в нашем театре практически все выигрышные роли, а оппозиция добровольно остается в роли резонера, честно говорящего умные и правильные вещи, которые все равно не удастся реализовать на практике, поскольку резонеры, как известно, к власти не приходят. То есть никогда не приходят — если речь идет о нормальной классической драматургии.
Время работает не только против Лукашенко. Время откровенно работает против белорусской экономики, то есть — против белорусского суверенитета и будущего белорусского народа. Еще полгода, год, два года — и стоимость наших промышленных гигантов уменьшится, объем требуемых инвестиций будет увеличиваться и увеличиваться. И — куда мы с ними? Кому будет нужна наша газовая труба без российского газа, сколько она тогда будет стоить? Гроши — если не придется еще приплачивать, чтобы г-н Миллер соблаговолил взять на свой баланс эту старую рухлядь. Ведь даже в сказках нет вечных двигателей и вечных предприятий. Все стареет. Наше государство становится все менее и менее ликвидным в экономическом смысле, и потому — а не вопреки — все более и более ликвидируемым, то бишь уязвимым в смысле политическом.
Вынужден еще раз заявить всем, кто уже готовится бросить в меня камень: был и являюсь сторонником государственной независимости рыночной и демократической Беларуси. Но вначале нам нужно стать рыночными и демократическими, и только вследствие этого у нас будет шанс стать независимыми. Такова последовательность, а не наоборот: рынок, демократия, суверенитет. Я не верю в чудеса в условиях постиндустриального общества. То есть, конечно, Бог есть, но все остальное — в руках Лукавого. А Лукавый, как известно, слишком прагматичен, чтобы помогать романтикам.
Вопрос о контроле за печатным станком, таким образом, автоматически переходит из сферы экономической в сферу политическую. Причем вопрос этот адресуется сегодня как раз не господину Лукашенко, с которым России уже все ясно, а всем остальным. Кремль ждет, кто первый заявит свое право на наследование престола в Беларуси. А что касается того, что этот человек неизбежно будет обманывать Россию в вопросе единой валюты столь же последовательно, как это делает Александр Григорьевич, так еще Пушкин писал: Ах, обмануть меня не трудно! Я сам обманываться рад.
В России же, как известно, Пушкин — это всё! Или Путин — это всё?! Не знаю. Память подводит, простите…