«Когда император Цинь Ши-хуан умрет, земля будет разделена»
(надпись на камне)
В Империи Цинь, высокоцентрализованном государстве, объединившем в III веке до Р.Х. весь Китай, важными считались два дела — земледелие и война. Они настолько считались важными, что для их обозначения применялся особый термин — «средоточение в Едином» или «Унификация».
От «Единого» зависело будущее страны.
Исследователи считают, что империя Цинь была государством социалистическим, потому методы конституционного её устройства, её экономическое устройство, методы управления ею были чем-то то похожими на современные белорусские реалии. Общим можно считать и то, что Империя Цинь возникла и добилась процветания в эпоху «до научного социализма», а Республика Беларусь избрала для себя социалистическую ориентацию в эпоху «уже после научного социализма».
Поэтому между двумя государствами существуют различия, определяемые национальной и временной спецификой. Так, циньской службе госбезопасности не удалось найти автора процитированной выше надписи. Но сам камень был стерт в порошок, а все окрестные жители (могли видеть, знать, но не донесли, а если и не знали, то для профилактики) были казнены. У нас же и находят, и доносят. А если нет, то могут, например, не подписать документ, подтверждающий, допустим, право театру и впредь именоваться Национальным. Что, как показала практика, для отдельных современных театральных деятелей равносильно казни китайской.
Император Цинь Ши-хуан не смог вытравить из сознания своих подданных идею раздела земли в частную собственность, президенту Лукашенко не удалось (уже можно сказать с уверенностью) избежать спекуляций земельными участками, барыши от которой минуют государственную казну и попадают в карманы людей предприимчивых, никакого права на это главное экономическое благо страны не имеющих. «Унификация» подданных в Республике Беларусь осуществляется на принципах Империи Цинь, отличие в том, что Беларусь ни с кем не воевала, скорее всего — не будет, хоть ее и смущают разговорами о возможности «лечь под танки».
Прежний порядок
В общем понятно, почему в Беларуси каждый в любой момент может быть мобилизован, а крестьянам права иметь землю в собственности не доверяют. Но в жизни обычно бывает так: в юридических документах правила и нормы регулирующие отношения легко и четко прописываются, а в жизни эта четкость отсутствует. Укажем на несколько фактов, характерных для земельных отношений существовавших в Советской Белоруссии, и существующих сейчас. Колхознику в пользование (при хорошем поведении) выделяли земельный участок, размер которого определялся по принципу: чтобы с голоду не помер, но сверх того не имел. Иначе не пойдет же в колхоз на работу. Вот потому колхозник все лето высматривал, как бы ему на «неудобицах», не используемых в большом колхозном хозяйстве, откосить сенца, чтобы корове и овцам на зиму хватило.
Ежели по закону (по правилам) это было посягательством на колхозное добро, но поскольку оно колхозом не могло быть использовано, то любой здравый председатель закрывал на «хищения» глаза. А в результате устанавливалось то, что теперь называют порядком на земле.
В законе была интересная формулировка — собственность колхозного двора. Это не что иное, как хата колхозника с хозяйственными постройками и «сотками». После смерти хозяев их наследники — дети не-колхозники — вступить в наследство не могли. «Сотки» автоматически отходили к колхозу, а если нет (чаще всего нет, потому что как их запахать в деревне), то воспрещалось кому бы то ни было. Соседям — тоже, дабы не разбогатели и не потеряли рвения к колхозной работе. Потому такие сотки попросту зарастали. А дом купить могли колхоз или сельсовет. Но по цене дров. Так впервые в истории в белорусской деревне появились зарастающие участки и заколоченные дома в деревнях. Хотя 20 лет назад, не говоря о более ранних временах, жизнь в них еще кипела. Теперь же стал оформляться «непорядок». Наследники не хотели отцовские дома, на строительство которых «горбатились» поколения, с тех времен, когда выходили из землянок уцелевшие после оккупации люди, «продавать» таким образом. Потому порой под нож бульдозера попадали не только развалюхи, но и добротные дома. О бесчеловечности такой политики «по крестьянскому вопросу» вслух даже говорить не полагалось. Лишь в период гласности появились публикации. Вспоминаются проникновенные на сей счет материалы Анатолия Козловича.
Либерализация — до гектара
В общем, все ждали перемен и были даже готовы к ним. По-крайней мере, либерализация законодательства (новый земельный кодекс выделял «сотки» в пожизненное наследуемое пользование, позволял увеличивать их до одного гектара, а после позволил и приватизировать) не встретила общественного осуждения. Получалось довольно интересно. Вопреки утверждениям политиков о том, что колхозное крестьянство вытравило в себе всякий интерес к единоличному труду, эти прирезки (до одного гектара) разбирали с удовольствием.
Но не зря говорят: одна ласточка весны не делает. Даже один гектар земли, не имея техники или лошади, трудно обработать. А ни того, ни другого у колхозников не могло быть. Сначала прямо запрещали, а когда стало можно, не стало денег. Одновременно хирели колхозы, относительно которых не было принято никаких внятных решений. Вроде бы власть обещала не допустить их развала, но, с другой стороны, ради собственного спокойствия, стала жать из крестьян последние соки. Делала она это с завидной методичностью. Может быть потому, что в основном и состояла из «крестьянских парней».
Земля стала окончательно терять хозяина. Сельчане первым делом отказались от тех прирезков, которые им было позволено иметь по новому земельному кодексу. Затем началась катастрофическая депопуляция, появились первые пустующие деревни. Стали сводить скот, ненужными оказались сенокосы. А вслед за личным, сокращалось и колхозное поголовье. Причем с фермами поступали точно также, как с сельскими школами. Коров сконцентрировали на фермах центральных усадеб, а детей закрывающихся в глубинке (хотя какая в Беларуси может быть глубинка) школ стали возить на занятия автобусами.
Поэтому в качестве нормы имеем во многих деревнях заросшие огороды, вокруг — настоящие угодья чертополоха, поля, зарастающие кустарником, которые каждую весну поджигают неуловимые лихие люди, напрягая МЧС. С середины марта по середину мая в стране по этой причине случается около 60 пожаров. Иногда горят даже здания, бывают человеческие жертвы. Социальная реклама, профилактическая работа, угроза наказания не действуют. Разумеется, жалко бывает поджигать сухую траву, тому, кто задумывается о судьбе кузнечиков, птичек и козявок. Но они считают, что по-другому нельзя. Если не избавится от «пустазелля», семена его разнесутся по всей округе. Ну, а люди праздные, таких сейчас везде полно, жгут все подряд не задумываясь.
Государству бы, если проводить субботники, то именно на этих заброшенных, бесхозных землях. Но это не лужи на асфальте вычерпывать (своими глазами наблюдал как это делали на последнем субботнике курсанты Академии МВД) — нужны серьезные работники и серьезные ресурсы. И субботниками уж точно не обойтись.
Не главный вопрос, но важный
Даже простая арифметика показывает, что в земельном вопросе сложилась совершенно новая ситуация. Помните, знаменитое: аграрный вопрос — главный вопрос русской революции? Последний раз на нем политический капитал нажила нынешняя власть, не допустившая формального признания права частной собственности на земли сельскохозяйственного назначения. Причем ее победа выглядит полной и окончательной, поскольку из имеющихся в распоряжении домохозяйств земельных участков только каждый восьмой оформлен в частную собственность, остальные или автоматически перешли в категорию пожизненно наследуемых, или арендуются. Если можно так сказать, картина безразличного отношения к земельной собственностью дополняется самовольным захватом — два участка из сотни, используемых домохозяйствами получены в результате «черного передела».
Беларусь является единственной европейской страной с переходной экономикой, в которой приватизация допускается только в отношении приусадебных участков. В какой-то мере безразличное отношение к этой земле объясняется исчезновением самих хозяйств. Каждый год их общее количество уменьшается на 8-10 процентов, опережающими темпами идет сброс поголовья скота в частном секторе, поэтому все больше земель остается бесхозными, пустующими, не вовлеченными в рыночный оборот. То есть не являющимися экономическим благом, и поэтому не имеющими цены. Поэтому к экономике Беларуси они имеют то же отношение, что пустыня Сахара или поверхность Луны. Даже меньшее, поскольку белорус может, если захочет, сможет оформить участок в Сахаре и на Луне в свою собственность (по нормам международного права), а вот этот участок (каля Цагельні, как герой мележевской трилогии) не может.
В белорусском руководстве «сложилось мнение» о том, что вопрос о форме собственности на землю не имеет определяющего значения для ведения аграрного производства. Так оно у нас и есть, поскольку даже в официальной концепции возрождения села приоритет отдается заимствованным технологиям. А «человеческий фактор» присутствует в ней, разве что, как элемент политического декорума. Хоть для людей (деревенских и тех, кто мог бы поучаствовать в их судьбе собственным интересом) он мог бы иметь очень большое значение. Например, ежегодно Минск, областные центры крупные и не очень крупные города для собственных нужд безвозвратно отчуждают огромное количество высокопродуктивных сельскохозяйственных земель. Это ведь тоже один из видов одностороннего и окончательного решения земельного вопроса. Но оно не может устроить ни работников хозяйств, ни местных жителей, ни органы местной власти. Ведь земля у нас хоть и государственная, ничья как бы, но в то же время всегда кому-то принадлежит на правах пользования. А это значит, что в землю вкладываются труд и ресурсы пользователя. А значит отдавать всякий раз приходится свое. В Минском районе в роли экспроприируемого часто выступает хозяйство Ждановичи, земли которого по кадастровой оценке имеют от 42 до 50 баллов. По мнению специалистов, чтобы до такого уровня поднять плодородие, необходимо за землей ухаживать не менее века. То есть еще коласовский «мужик-белорус» начинал здесь пестовать выкупленную у пана земельку, для того, оказывается, чтобы какой-то манкурт смог фактически бесплатно и с большой для себя выгодой удовлетворить свои материальные потребности. К слову, в нынешнем, юбилейном для дядьки Якуба году, государство не удосужилось переиздать, допечатать достаточным тиражом его знаменитую «Новую Землю».
Стратегический ресурс
Что касается экономики и всякой там национальной безопасности, то в цивилизованных, как это принято говорить, странах, такие земли вносятся в соответствующий реестр в качестве стратегического ресурса. У нас этот ресурс используется как площадки для выгула собак.
Оборотной стороной такой легкодоступности земельных участков является застой в технологии строительства. Минск остается малоэтажным городом и при том, что размеры квартир в нем намного меньше европейских, занимает он очень много места.
Как подсчитали специалисты (пример 2003 года), по сочетанию уровня плодородия, развития инфраструктуры, близости к рынку сбыта стоимость сотки земли в населенных пунктах Ждановичского сельисполкома составляет от 1 до 20 долларов. При средней стоимости в 5 долларов, общая стоимость отчуждаемых у хозяйства земель ежегодно далеко превышает миллион долларов. Эти деньги могли бы пойти для компенсации потерь хозяйства и населения, но не идут, потому что не выплачиваются. Согласно существующему порядку, при отводе земель под жилищное строительство потери хозяйства не компенсируются.
Итак, стоимость земли фактически существует, а юридически нет. Как нет на нее и рыночной цены в силу отсутствия в законодательстве механизма экономического регулирования земельных отношений. Но закон стоимости действует: все, что имеет стоимость, имеет цену и может быть выгодно продано. Только в данном случае продавцом выступает не государство, не хозяйство, не работники, трудом которых сохранялся и повышался потенциал отчуждаемых земель, а собственник квартиры. Получив ключи, он может тут же ее продать, «наварив» 2-3 тысячи долларов. Если это квартира в Шабанах, а если в районе проспекта Победителей, то намного больше, а если на «освобожденном» от частной застройки участке в центре города, то прибыль может измеряться в десятках тысяч долларов. А если при этом квартиру получил «льготник», она увеличится на сумму полученных льгот.
Как отмечают специалисты, на вторичный рынок через пять лет выставляется 1/6 часть построенного льготниками жилья.
Ситуация далека от нормальной. На наш взгляд, она просто абсурдна. Во всем мире в экономике действуют три главных фактора: земля, труд и капитал. От их взаимодействия и появляются на свет материальные блага. Сегодня в Беларуси капитал относительно свободен в своем движении, труд, поскольку работник не прикреплен к производству, тоже, а земля — нет. От этого страдает экономическая эффективность всей системы, а проявляется это в том, какие потери несут конкретные субъекты. Землю надо освободить, то есть включить ее в общий оборот экономических факторов. Только в этом случае земля может получить общественно признанную стоимость, что позволит использовать ее как предмет залога для получения долгосрочных (ипотечных) кредитов, главного источника инвестиций в сельское хозяйство в условиях нормальной экономики. Так, например, обстоят дела в Швейцарии, где залоговая стоимость земли оценивается в два годовых ВВП.
Новая реальность
Если встать на «цивилизованную точку зрения», если оформить ее должным образом юридически, то деньги сами по себе потекут в сельское хозяйство. Можно сказать, на деревни прольется золотой дождь, и не все деньги будут присвоены колхозами и местными вертикальщиками. Определенная и значительная часть попадет к живым пока еще сельчанам в качестве компенсации за бесстыдную и многолетнюю эксплуатацию крестьянского сословия любой властью, которая когда-либо здесь была, и какая есть.
На Витебщине в пустеющих районах пришедшие в негодность колхозные строения, а теперь уже часто и деревни целиком, подвергаются «санации». Проще говоря, пускаются под нож бульдозера. Но деревни умирают не сразу, а частями, спорадически. Чтобы замедлить этот процесс, Лукашенко специальным указом запустил механизм изъятия пустующих участков, пустующих строений (если не удается найти хозяев, или наследников) в пользу государства. Но процесс, что называется, не идет. Для наследников это никакой ценности уже не представляет, для сельсоветов — тем более. Как отметил недавно председатель Госкомимущества Георгий Кузнецов, проведена инвентаризация всех пустующих земельных участков, определено нецелевое их использование. Все материалы представлены местным органом власти для принятия решения по изъятию или для передачи дел в суды, если участки находятся в частной собственности. Однако этот процесс продвигается крайне медленно. Комитет планирует обратиться в органы прокуратуры с тем, чтобы ускорить его.
То есть прежде ускоряли всемерно коллективизацию, обратный процесс такой силы не имеет. В районных газетах «во исполнение» публикуют списки брошенных крестьянских хозяйств и своими размерами они просто пугают. Например Шкловский «Ударный фронт» (какая прелесть в этой советской непосредственности!) в номере от 21 апреля, случайно попавшим в руки автора, публикует продолжение такого списка, объявляя, что на этом он не заканчивается. Так вот, по Словенскому сельсовету брошено 153 дома, по Старосельскому — 123.
Словно Мамай прошел. И это уже совершенно отличная от прежней реальность, которую надо воспринимать всерьез и реагировать адекватно. По меньшей мере, надо отдавать себе отчет, что непосредственно «от земли» кормится не абсолютное большинство населения, а лишь малая его часть. Даже по официальным данным в сельском хозяйстве сейчас работает только 13 процентов от числа занятого населения. Причем большинство не по призванию, не из-под палки, а по причине отсутствия экономических альтернатив, которые, впрочем, с каждым днем появляются. Строительство агрогродков в тех местах, которые выбрало начальство, планируя привязать людей к малооплачиваемоой работе за счет дешевого жилья — это что суперфантастичное. Классики социальной утопии, придумывая все эти свои «города Солнца», кажется, были более прагматичными экономистами, чем наши политики «от косы и сохи». Вполне, например, очевидно, что значительные территории, целые районы будут в ближайшее время обезлюжены, тамошние земли для людей потеряют даже ту слабую экономическую привлекательность, которую имеют.
И когда придет время подсчитывать барыши от капвложений в агрогородки, бюджету придется в очередной раз «прослезиться». Может быть в последний раз, если все-таки сохранится такая страна — Беларусь.
Если же земля не включена в рыночный оборот, то теряет смысл и определение кадастровой стоимости земельных участков. Хотя эта работа и необходима для создания полноценного земельного рынка. Как отправная точка начала продажи земель местными органами власти, а затем и остальными субъектами складывающегося земельного рынка, в которой роль этих органов должна быть сведена в основном к регистрирующей.
Как бы то ни было, указом президента от 8 мая эта подготовительная работа (проведенная кадастровая оценка всех земельных участков во всех населенных пунктах) стала официально признанной их стоимостью.
В современном мире все продается и все покупается. Поэтому свою цену имеет и то, что никогда не может быть продано. Например, говорят, если продать «участок», который занимает Токио, то можно купить все Соединенные Штаты. Для нас этот пример может быть показателем того, как растет богатство тех стран, в которых земельные отношения не подвергаются разного рода сомнительным экспериментам, где созданное одним поколением, наследуется пришедшим ему на смену.
Поэтому США и Япония богаты, а о Беларуси можно сказать только то, что она имеет определенные возможности если не разбогатеть, то стать состоятельной.
И, как видим, Лукашенко еще в полном физическом и политическом здравии, а земля уже подготовлена к разделу и рыночному переделу. А значит, в скором времени обычным явлением станут земельные сделки, не свободные, как и любые прочие, от спекуляций.
То есть Лукашенко ошибся, когда утверждал, что будучи президентом, земельных спекуляций он не допустит. Эти спекуляции были до него, существуют при нем, но теперь, вероятно, приобретут законные формы.
А там, Бог даст, и войны с НАТО не будет. Вполне можно сэкономить не только на агрогородках, но и на вооруженных силах.