Согласно официальным данным, на проведенном месяц назад референдуме почти 99% 138-тысячного населения Нагорного Карабаха проголосовало за проект первой в истории этой непризнанной республики конституции, которая определяет ее как суверенное государство. Данным мероприятием была отмечена 15-я годовщина другого референдума, прошедшего в тот же самый день 1991 года, когда еще больше — 99,9% жителей Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО) высказалось за независимость от Азербайджана.
«На основе ленинско-сталинской национальной политики был успешно разрешен национальный вопрос. 7 июля 1923 года по воле народа нагорная часть Карабаха была провозглашена автономной областью в составе Азербайджанской ССР. Это явилось важным шагом в укреплении дружбы азербайджанского и армянского народов» (Большая советская энциклопедия, 2 изд., 1954, т.29, с. 33). Увы, как показали последующие события, данный национальный вопрос разрешен отнюдь не был, вместо укрепления дружбы произошло обострение антипатии, и в итоге за регион, на который с предъявлением исторических обоснований претендуют и Азербайджан и Армения, разгорелась кровопролитная борьба. Кстати, в переводе с азербайджанского «Карабах» означает «черный сад».
Как и все прочие аналогичные проблемы, вопрос о Нагорном Карабахе встал на повестку дня с началом распада Советского Союза, то есть в конце 1980-х — начале 1990-х гг. Жалуясь на «насильственную азербайджанизацию», составлявшее большинство армянское население НКАО при идеологической и материальной поддержке со стороны Армении начало движение за передачу Карабаха в ее состав.
Стремительно нараставший конфликт привел как к погромам армянского населения в Азербайджане (Сумгаит, Баку и др.), так и к насилию в отношении азербайджанцев, проживавших в Армении (Варденис, Масис, Гугарк и др.). В результате огромное число азербайджанцев из Армении и армян из Азербайджана (за исключением НКАО) были вынуждены покинуть места своего постоянного проживания. Предложения руководства СССР о предоставлении Нагорному Карабаху более широкой автономии в составе Азербайджанской ССР не удовлетворили ни одну из сторон.
В ноябре 1991 года карабахские армяне провозгласили отделение от Азербайджана. В ответ на это Верховный Совет Азербайджана ликвидировал автономный статус региона. Тогда-то в области и был проведен первый из упомянутых референдумов, причем азербайджанская община, составлявшая примерно четверть населения НКАО, его бойкотировала.
Дальнейшее развитие конфликта в условиях распада СССР и вакуума власти, возникшего на постсоветском пространстве, привело к вооруженным действиям между Арменией и Азербайджаном за контроль над Нагорным Карабахом и прилегающими территориями. В результате карабахской войны (1991-1994) азербайджанские войска были вынуждены покинуть Нагорный Карабах, а также территории, прилегающие к нему.
К моменту заключения перемирия там погибло около 30 тысяч человек и свыше миллиона, в том числе порядка 800 000 азербайджанцев, подверглись насильственному переселению. Поддерживаемые Арменией вооруженные формирования Нагорного Карабаха до сих пор удерживают семь азербайджанских районов — около 20% территории собственно Азербайджана. Азербайджанские власти, со своей стороны, изгнали многотысячное армянское население из Шаумяновского района, прилегающего к НКАО, население которого в 1991 году присоединилось к самопровозглашенной Нагорно-Карабахской Республике (НКР). В итоге район остался под контролем Азербайджана.
12 мая 1994 года при посредничестве России было достигнуто неофициальное соглашение о прекращении огня, сохраняющееся до сих пор, однако формально стороны остаются в состоянии войны друг с другом. Армянские силы продолжают контролировать территорию, в основном совпадающую с территорией НКАО, а также так называемую «зону безопасности» — высоты вдоль границ региона, которые использовались азербайджанской артиллерией для обстрела армянской территории.
Несмотря на упомянутое соглашение, по всей линии соприкосновения постоянно вспыхивают перестрелки, в том числе с использованием тяжелой техники. Только в феврале–марте 2005 года погибли 30 азербайджанских военнослужащих, 40 были ранены, а трое оказались в плену. По сведениям независимых военных источников, были убиты и 20 армянских военнослужащих. В прессе обеих стран, особенно в первой половине минувшего года, постоянно обсуждалась возможность начала полномасштабных боевых действий.
В настоящее время Нагорный Карабах является де-факто независимым государством. Он поддерживает тесные связи с Республикой Армения, использует ее национальную валюту, у них действует единая таможенная зона. Ереван постоянно подвергается давлению со стороны внутренних сил, призывающих к аннексии Нагорного Карабаха. Армения, однако, не идет на это, опасаясь реакции Баку и международного сообщества. Политическая жизнь Армении и Нагорного Карабаха тесно взаимосвязаны, например, бывший президент Нагорно-Карабахской Республики Роберт Кочарян в 1997 году возглавил правительство Армении, а с 1998-го по настоящее время является ее президентом.
С 1994 года встречи между представителями Азербайджана и Армении как в двустороннем формате, в том числе на высшем уровне, так и при посредничестве так называемой Минской группы ОБСЕ, в которую входят Франция, Соединенные Штаты и Россия, происходят достаточно регулярно. Однако за прошедшее время противоборствующим сторонам не удалось подписать ни одного соглашения, которое приблизило бы политическое урегулирование. Вершиной многолетних усилий посредников стали две встречи между Робертом Кочаряном и Ильхамом Алиевым, которые удалось организовать в первой половине минувшего года. Но и они, несмотря на интенсивные обсуждения, не позволили сделать конкретных шагов к достижению устойчивого мира. Позиции сторон остались прежними.
Основные компоненты потенциального урегулирования хорошо известны. Они были обозначены в двух докладах Международной кризисной группы (МКГ), опубликованных в 2005 году. Эти положения включают следующие условия: все стороны должны отказаться от применения силы; армянские войска должны покинуть территорию Азербайджана, окружающую Нагорный Карабах; стороны должны обязаться провести референдум об окончательном статусе Нагорного Карабаха в обстановке без применения «насильственных мер»; на этот период данное территориальное образование должно получить временный статус, и международное сообщество должно предоставить существенную помощь, включая направление миротворческого контингента, тем более что это единственный «замороженный конфликт» в Европе, где отсутствуют международные наблюдатели.
Баку видит залог разрешения карабахской проблемы в собственном экономическом усилении. По словам Алиева, Азербайджан должен укреплять экономику и армию, быть активным на дипломатическом фронте, должен стать — и уже становится — более важной страной, чем Армения, чтобы перевесить на чаше весов армянское лобби. «Азербайджан никогда не согласится на предоставление суверенитета Нагорному Карабаху», — заявил президент, подтвердив готовность бороться за этот район «в том числе военной силой». Он сообщил, что в 2007 году только военный бюджет Азербайджана будет равен государственному бюджету Армении (Независимая газета, 25.12.2006).
Армения же утверждает, что поскольку регион провозгласил свою независимость одновременно с Азербайджаном, то оба они являются государствами-правопреемниками бывшего СССР. Армянские власти настаивают, чтобы правительство НКР принимало участие в любых обсуждениях, касающихся будущего этого региона, и отказываются от возвращения оккупированных территорий или предоставления беженцам возможности вернуться домой до начала переговоров о статусе региона. Ереван твердо стоит на том, что Карабах должен иметь наземную связь с Арменией (что практически означает сохранение контроля над Лачинским коридором) и что безопасность армянского населения в регионе должна быть гарантирована.
Однако до сих пор Нагорно-Карабахская Республика официально не признается международными структурами и государствами мира стороной конфликта, таковыми считаются лишь Азербайджанская Республика и Республика Армения. В конце 2005 года Роберт Кочарян заявил, что официальный Ереван признает самопровозглашенную Нагорно-Карабахскую Республику, если переговоры с Баку зайдут в тупик: «Если переговоры с Азербайджаном исчерпают себя, не дав какого-либо результата, то я не исключаю возможности признания Ереваном Нагорно-Карабахской Республики или присоединения Нагорно-Карабахской Республики к Армении» (www.strana.ru, 24.11.2005). В ответ министр обороны Азербайджана Сафар Абиев пригрозил возобновлением военных действий (www.newsru.com, 7.12.2005).
Еще одним чрезвычайно серьезным тормозящим урегулирование фактором является неготовность к какому-либо компромиссу жителей обеих республик. Например, свыше 70% населения Армении выражают готовность принять участие в обороне Нагорного Карабаха в случае возобновления военных действий. При этом лишь 3,3% видят возможность существования НКР в составе Азербайджана в статусе автономной области или же в варианте единого государства, то есть на федеративной основе. Примерно такая же статистика, разумеется, с противоположным знаком, фиксируется и в Азербайджане.
Более того, глубокая взаимная неприязнь, нередко переходящая в ненависть, широко распространена и на бытовом уровне. Так, 19 февраля 2004 года в учебном заведении НАТО в Будапеште лейтенант ВС Азербайджана Рамиль Сафаров зарубил топором спящего армянского военнослужащего — лейтенанта Гургена Маркаряна. Оба офицера изучали английский язык в рамках программы НАТО «Партнерство во имя мира». А в прошлом году футболисты ереванского клуба «Пюник» отказались играть с бакинским «Нефтчи» в полуфинале Кубка Содружества в Москве.
Отсюда следует, что карабахская проблема является стержнем внутренней политики в обоих государствах. Практически вся постсоветская армянская элита вышла из комитета «Карабах» и Армянского общенационального движения. Даже незначительный отход от генеральной линии в отношении Карабаха стал причиной отставки первого президента страны Левона Тер-Петросяна. Уступок Азербайджану не простят и Кочаряну. Также поражения азербайджанских сил в 1992 году привели к поражению первого президента Азербайджана Аяза Муталибова. Та же участь постигла и его преемника Абульфаза Эльчибея, не выполнившего обещаний вернуть утраченные территории. Именно надежды на успешное разрешение конфликта вернули к власти Гейдара Алиева. То есть любой политик в каждой из этих стран, не проявляющий достаточного внимания к карабахской тематике, не имеет перспектив.
Что же касается внешнего воздействия, то в последнее время значение Южного Кавказа существенно возросло вследствие строительства крупных нефте- и газопроводов, участия стран региона в антитеррористической борьбе и наличия их миротворцев в Ираке, Косово и Афганистане, новых крупных программ взаимодействия с Евросоюзом и НАТО, двустороннего военно-технического сотрудничества с Соединенными Штатами. В результате поиск путей урегулирования заметно интенсифицировался. Однако переговоры в рамках Минской группы не дают результатов, в чем признался американский посредник Мэтью Брайза. Он отметил, что сопредседатели предложили конфликтующим сторонам набор базовых принципов, но ни одна из сторон с ними не согласилась (Независимая газета, 19.09.2006).
В отличие от остальных конфликтов на постсоветском пространстве, здесь менее заметна роль России. Это не означает, однако, что ее влияние отсутствует. В частности, есть сведения, что существенную роль в эскалации вооруженных столкновений между Арменией и Азербайджаном сыграла российская армия, которая поощряла вражду между двумя соседними государствами, поставляя оружие обеим сторонам, для того чтобы держать их под контролем. Генерал Лев Рохлин, председатель комитета Государственной думы России по обороне, утверждал, что в 1992–1994 годах Армении было незаконно передано российское вооружение на сумму до 1 миллиарда долларов.
Кроме того, как известно, Армения входит в ОДКБ. В течение последних лет Москва старательно уверяла, что ее военное и военно-техническое сотрудничество с Ереваном никоим образом не направлено против Азербайджана, однако генеральный секретарь ОДКБ Николай Бордюжа заявил, что эта организация, главенствующая роль России в которой очевидна, может использовать свой военный потенциал, если Азербайджан нападет на Армению (Независимая газета, 13.01.2006).
По мнению экспертов, сегодня России намного выгоднее играть роль миротворца, выторговывая при этом для себя за счет Азербайджана и Армении какие-то преимущества. Например, как считает Марк Кац, профессор государственности и политологии американского университета Джорджа Мейсона, «совершенно ясно, что пока не будет решена проблема Нагорного Карабаха, Армения будет оставаться под влиянием России. Если конфликт будет решен мирным путем, это также приведет к улучшению армяно-турецких отношений. В таком случае зависимость Армении от России уменьшится. Опасаясь этого, Москва не хочет урегулирования» (www.iamik.ru, 28.08.2006).
Российский политолог Сергей Маркедонов предлагает искать выгодный Кремлю выход в виде «компромиссных формул, позволяющих дать ощущение того, что урегулирование сдвинуто с мертвой точки». Причем главным, по его мнению, является то, что «такие формулы должна предложить российская дипломатия. Иначе их поиском будут заниматься представители Госдепартамента США или европейских МИДов» (www.politcom.ru, 11.05.2006).
В США же в целом относятся к Азербайджану с симпатией, хотя и критикуют временами Баку за недостаточное продвижение к демократии. Однако наличие в Америке сильного армянского лобби не дает возможности Вашингтону оказывать давление на Ереван. Так, Конгресс США ежегодно выделяет 20-30 млн. долларов для оказания помощи НКР. Ее президент Аркадий Гукасян не раз выступал перед американской аудиторией, чем не могут похвастаться руководители остальных непризнанных постсоветских образований. К тому же в Америке понимают, что попытка военного решения приведет к разгоранию конфликта и подвергнет опасности экономические интересы США.
Наличие такого сложнейшего клубка противоречий позволяет сделать вывод, что разрешение конфликта, которое полностью удовлетворило бы обе стороны, на сегодняшний день невозможно в принципе. Пожалуй, единственным, но пока явно гипотетическим, вариантом видится достижение в регионе весьма высокого уровня демократического и экономического развития, что может привести к постепенному снятию напряженности. Поэтому процесс реального миротворчества продлится здесь, скорее всего, еще очень долго.