Ученые считают, что в современном мире наблюдается тенденция падения престижности знания (см. напр.: «Как поднять престиж знания и образования». 23.08.06. www.svobodanews.ru). Снижается статус тех, кто занимается «чистой» наукой или преподаванием в университете. Студенты всё чаще ориентируются на получение знаний, которые можно непосредственно применить для получения денег (напр. финансовая математика). В Беларуси этот процесс имеет свои, обусловленные характером переживаемой ею «эпохи» особенности.
Снижение интереса студентов к учебе в нашей стране стало особенно проявляться по мере распространения платного образования. Именно оно открыло доступ в университеты тем, кто к этому не очень-то стремился или был совершенно не готов. Потребительское отношение студентов к учебе проявилось даже не столько в желании «заказывать музыку», сколько свести ее к минимуму («Чего вы от нас хотите? Мы ведь заплатили вам за обучение, и оставьте нас в покое»). Вместо «покупки» «знаний» платное образование стало своеобразной «покупкой» дипломов. Происходит она не на «черном рынке», а вполне легально — у официального «продавца» образовательных услуг. По негласной договоренности обучение в вузе стало взаимовыгодным «бизнесом», при котором одни делают вид, что учат, другие — что учатся. Каждый получает то, что ему нужно. Одни — достаточно высокую зарплату и спокойную работу, другие — диплом и проходные сессии.
«Продавец» и «покупатель»
Можно только удивляться тому, как за столь сомнительное качество «товара» вузы ухитряются брать такие приличные деньги. Трудно найти иной вид услуг, стоимость которого оценивалась бы столь произвольно. Можно назвать много причин, обуславливающих неудовлетворительное качество. Одна из них — «плодотворная» деятельность Министерства образования по насыщению учебных планов абсолютно бесполезными предметами. Они в обязательном порядке должны быть прослушаны всеми студентами университетов. Среди них и пресловутые «Основы идеологии белорусского государства», и незабываемая «Великая Отечественная война», и загадочные «Основы безопасности жизнедеятельности» (за точность названия курса не ручаюсь), нелепые «Основы энергосбережения», непонятно откуда взявшееся «Управление интеллектуальной собственностью» и пр.
Для современного высшего образования это своего рода «железобетон». Так в советское время называли ту часть научной работы, которая, в сущности, была не нужна, но должна была присутствовать. Благодаря этим предметам старательные первокурсники начинают усваивать азы «пофигизма», постепенно понимая, что ходить нужно не на все лекции, а слушать — не всякого лектора. О том, что обещанное им дорогое и престижное образование является мифом, они еще не знают.
Ладно бы речь шла только о «железобетоне». Но ведь и базовые для подготовки специалиста предметы преподаются далеко не на уровне современных требований. В рамках профессиональной подготовки, т. е. в преподавании самых важных для вуза дисциплин (определяющих компетентность специалиста), господствуют устаревшие подходы, используются неудачные (в содержательном и методическом отношении) учебники, непроверенные или устаревшие данные, полно излишней детализации. Бестолково составленные программы вынуждают студента тратить массу времени на то, что ему в будущем никогда не пригодится. Воспроизводится старая советская модель, при которой приходящему на работу специалисту сразу же предлагают забыть всё то, чему его учили в институте. В вузе об этом хорошо знают и воспринимают как норму. «Всё, что им будет нужно в работе, они освоят потом самостоятельно».
Пять лет обучения в университете отдаются так называемому «академическому образованию», в котором господствуют установка на многознание (о чем хорошо было сказано в статье Г. Котовой «Пути и дороги образования») и профессиональная схоластика. Ну зачем, скажите, практическому инженеру сложнейшая математика или учителю иностранного языка тонкости лингвистики? А вот современных методик преподавания, знаний в области возрастной психологии, технологий разрешения конфликтов и многого другого ему явно не хватает.
Низкое качество лекций и практических занятий нередко является результатом той сердобольной «социально ориентированной» политики, которую вузы проводят в отношении преподавателей старой школы. В итоге страдает студент. Вместо философии он вынужден выслушивать сентенции на тему нелюбви к американскому президенту или воспоминания о том, как хорошо было в 70-е годы, т. е. погружаться в проблемы, прямо скажем, имеющие к философии очень косвенное отношение. Достаточно посмотреть на возрастной состав тех, кто преподает сегодня в вузах, чтобы понять, о чем идет речь. Если подвергнуть независимой экспертизе уровень компетентности педагогов, качество читаемых лекций, уровень подготовки выпускников, от преимуществ нашего высшего образования останется только воспоминание.
Продавец образовательных услуг на белорусском рынке обладает некоторыми достаточно характерными особенностями.
• Во-первых, он не интересуется мнением «покупателя» о своей работе. Где-то он даже его боится, будучи не уверенным в качестве производимого продукта. Считается, что студент по определению не способен к объективной оценке преподаваемых предметов. «Он всегда предпочтет либерального (пусть и малокомпетентного) педагога требовательному. Даже если он (педагог) очень знающий и способный эти знания преподнести. „Рыба ищет, где глубже, человек — где лучше“. Лучше для студентов значит „легче“. Подобно малому дитяти, студент якобы мыслит лишь в категориях „доброго“ или „злого“ учителя.
• Во-вторых, он не выносит конкуренции и очень любит монополию. Вот почему в глубине души он не против тех (несправедливых по своей сути) гонений, которые государство периодически устраивает на негосударственные вузы.* Хотя, по большому счету, разница между государственным и негосударственным вузом в последние годы стала несущественной. И там и там преподаются «идеологические» предметы, и те и другие боятся министерских проверок и страдают от отчетности и планирования. Про зарплату и говорить нечего. В государственных вузах она, как правило, даже выше.
• В-третьих, он боится объективной, беспристрастной оценки. Избавление от конкурентов в числе прочего обеспечивает полную «свободу» некомпетентности. Внутри вуза всегда можно обеспечить атмосферу взаимной комплиментарности. «Вы проголосуете за меня, я — за вас» («кукушка хвалит петуха»). Сфера образования представляет собой редкий пример практически полного отсутствия независимой экспертизы. Производитель «товара» оценивает себя сам. Преподаватели на юбилеях и собраниях заверяют друг друга в том, какие они талантливые и каких толковых студентов они выращивают. В вузах культивируются мифы о «ведущей» роли вуза, традициях подготовки «первоклассных» специалистов и пр. Каково на самом деле качество производимой «продукции», не знает никто. Об этом можно было бы спросить у потребителя «товара», но … (см. дальше).
• В-третьих, в своей деятельности он не ориентируется на рынок труда. Понятно, что мировые стандарты нам не указ.** Но и внутри страны потребности рынка не являются определяющими. Оправдывается это нежеланием быть «конъюнктурщиками» и стремлением давать «академическое» (читай — полностью оторванное от практики) образование. Не беда, что этот академизм на поверку оказывается набором случайных, ни к чему не пригодных знаний. Ценится многознание как таковое. Хоть ты наизусть зубри статьи из всемирной энциклопедии. Не удивительно, что многие преподаватели поддерживают политику изоляционизма как во внешнем (в отношении к другим вузам), так и во внутреннем (между преподавателями одного вуза) плане. Классический пример — когда наиболее «продвинутые» университеты могут позволить себе преподавание «крутых» предметов на иностранном языке. Казалось бы, можно сразу убить двух зайцев. Однако практика показывает, что не убивают ни одного. Специалисты, в равной степени хорошо владеющие иностранным языком и специальной дисциплиной, встречаются нечасто.
Получается, что «крутые» спецкурсы — это всего лишь возможность спрятаться от объективной оценки. Кто там определит, что вы рассказываете об «аксиологических аспектах политического дискурса»? А если еще и на иностранном? Со студентами же всегда можно договориться о «мирном сосуществовании».
В отличие от западных налогоплательщиков, белорусы никогда не спрашивают у государства, куда идут их налоги, насколько эффективно используются собранные в казну общественные средства. Не знает об этом и «покупатель» образовательных услуг. Да что там покупатель, сам продавец не очень хорошо себе представляет, какова себестоимость производимого им «товара». Средства поступают из бюджета и внебюджета, а зарплата преподавателей далеко не единственная весомая часть расходов. Вузы Беларуси пытаются на полную катушку использовать текущий момент (демографическая ситуация, благоприятная экономическая конъюнктура, высокая плата за обучение) для решения долгосрочных задач. По отзывам очевидцев, средний университет в Польше выглядит далеко не так презентабельно, как в Беларуси. Ведь у нас и евроремонт, и мультимедийные установки… Чисто по-человечески руководство вузов можно понять. Кто его знает, как оно будет завтра? При всей оптимистичности идейно-пропагандистских отчетов БТ уверенности в завтрашнем дне (в то, что завтра будет так же) нет ни у кого. Предусмотрительный хозяйственник решает завтрашние проблемы сегодня.
В образовании, как в капле воды, отражаются проблемы современного белорусского государства. Если в обществе строится «фасадная» (показушная) демократия, то и вузы занимаются тем же. Всё делается так, чтобы это можно было «показать» и «увидеть». Глубоко копать не рекомендуется, иначе рискуешь обнаружить нелицеприятные вещи — поверхностное и неупорядоченное изложение материала, отсутствие методического обеспечения, нехватку аудиторного фонда, бесправие преподавателя и студента, нехватку пунктов питания, скрытые конфликты и пр.
В советское время, когда научные исследования и учебный процесс загонялись в прокрустово ложе марксистско-ленинской догматики, творческий порыв педагога реализовывался в поиске и использовании новых методик. Сегодня высшая школа пошла еще дальше и озабочена даже не формой занятий, а зданиями, аудиториями, туалетами. Приходящие на День открытых дверей родители оценивают вуз «по одежке».
Университет в Польше выглядит простенько отнюдь не потому, что не имеет средств. Просто появившиеся деньги он в первую очередь направит на приглашение известного зарубежного (или отечественного) светила. В конце концов, с комфортом в аудитории можно повременить. А вот отсутствие толковой профессуры, низкое (посредственное) качество преподаваемых дисциплин — недостаток весьма существенный. По крайней мере, для вузов, ставящих содержание выше формы. Наши университеты этой проблемой не слишком озабочены. Государство избавляет их от конкуренции со стороны негосударственных образовательных учреждений, а заодно и от критики со стороны гражданского общества. Даже если бы вузы захотели что-то менять в своих программах и планах, они не могут себе этого позволить без санкций Министерства образования. В патерналистском государстве профессора такие же опекаемые «сверху», как и студенты-первокурсники.
Согласно советской традиции, «покупатель» в сфере образования, так же как и в других сферах общественной жизни, чаще всего не прав. Уже хотя бы потому, что его «много». Он мечется в поисках наиболее благоприятных условий «покупки» диплома. Сфера возможного выбора в последние годы заметно сузилась. Стало меньше негосударственных вузов, по ряду специальностей почти невозможно поступление на бесплатное обучение. Благоприятная демографическая ситуация вкупе с проводимой государством образовательной политикой позволяют «продавцу» не церемониться с «покупателем». «Куда он, собственно, денется?» Сфера образования имеет специфику, которая заведомо лишает «покупателя» права голоса. «Что он, собственно, в этом понимает?» Особенно когда речь идет о самых «модных» специальностях типа «компьютерного дизайна», «public relations» или «межкультурной коммуникации». В них-то и сам «продавец» не до конца разобрался.
«Потребитель» спокойно воспринимает («хавает») сложившуюся ситуацию, довольствуясь тем, что дают. В других отраслях «народного хозяйства» происходит то же самое. Дело не только в пресловутой белорусской толерантности (читай — неприхотливости и невзыскательности). Изменилось отношение людей к знанию. «Покупатель» действительно не всегда знает, что ему нужно, и идет наугад. При выборе места учебы он, как правило, уже не руководствуется «высокими преставлениями» о призвании, таланте, способностях. Определяющими факторами стали «мода», «где дешевле», а еще чаще — «где легче» (поступить).
Всё чаще потребителя интересует диплом как таковой и лишь в незначительной степени — знания. Причем, в отличие от Запада, падение их престижности у нас проявляется в «чистом» виде. То есть не просто прагматизация и ориентация на «денежные» специальности, а девальвация ценности знаний как таковых. Народ видит, что назначение на руководящие должности происходит по совершенно иным критериям. Руководство страной осуществляется не на научной основе (с привлечением экспертов, специалистов), а по «прихоти» или «интуиции». В строительстве библиотек и поддержке производителя, выстраивании внешнеэкономических связей и создании «технопарков» господствуют не научный расчет и голос разума, а волюнтаризм, стереотипы прошлого, просто случайный выбор.
Падение престижа знаний при одновременном сохранении престижности диплома*** превращает учебный процесс в обычную «куплю-продажу». Вузы активно пользуются символическим капиталом (правом наделять статусом дипломированного специалиста), конвертируя его в финансовый.
* Правда, некоторые преподаватели имеют на этот счет особое мнение, уже хотя бы потому, что в этих вузах подрабатывают.
** Проводимая в государстве внешняя политика вызывает отклик в сердцах многих профессоров. Ксенофобия и поиск врагов избавляют от критики в некомпетентности, объективной оценки, общепризнанных критериев качества.
*** Явление, вызывающее удивление и достойное того, чтобы его проанализировать отдельно.