Из средств массовой информации все чаще можно узнать о фактах коррупции, выявленных контрольными органами Беларуси. В начале года — нашумевшее громкое дело крупного предпринимателя Юрия Чижа, тесно связанного с властью. В текущем месяце — дела в отношении чиновников, занимающих важные должности в государственном банке. Вчера– аресты в руководстве МТЗ, МАЗа, БелАЗа, Гомсельмаша. По многим параметрам силовое давление на белорусскую экономику в последние годы возрастает. Как свидетельствует бывший помощник президента Кирилл Рудый, количество дел по административным правонарушениям в экономической сфере увеличилось с 9792 в 2014 году до 13 361 в 2015 году.
Значимость силовых методов в хозяйственном управлении является следствием не только многочисленности силовых структур в данной сфере, но и того обстоятельства, что современная белорусская экономика имеет высокую коррупционную составляющую, т. е. субъекты хозяйствования широко используют коррупционные схемы, основанные на воровстве и мошенничестве.
Воровство и мошенничество — как в советские времена, так и сегодня — пронизывает хозяйственную деятельность государственных предприятий. Несмотря на то, что нынешние предприятия в гораздо меньшей степени зависят от вышестоящих органов (главным образом, финансово), суть отношений не изменилась. Хозяином предприятий остается обезличенное государство; директора — лишь временные распорядители ничейного имущества. Воровство на предприятиях и на всех уровнях управленческой иерархии — неотъемлемое внутренне свойство данной искусственной конструкции.
Хорошо известно, что с советских предприятий и складов «тащили» все что можно все кто мог — от рабочих до директоров. И не из-за несознательности кадров. А потому, что государство, экспроприировав чужую собственность, недоплачивало за труд. Соответственно, кадры компенсировали «недоданное» за счет вынесенного «налево». Воровство, таким образом, выполняло регулятивную функцию в трудовых отношениях между государством и работниками.
Воровство выполняло также регулятивную функцию в отношениях между предприятиями и вышестоящими органами, в обменных операциях между самими предприятиями. Запасы уворованных дефицитных товаров в системе иерархической экономики позволяли решать сложные хозяйственные проблемы. Без неучтенного дефицита ни директор, ни номенклатурный чиновник не обладали необходимым административным весом и почти ничего не стоили в иерархических и горизонтальных торгах (за исключением сталинского периода, когда такие полулегальные операции минимизировалось за счет массовых репрессий).
В советской и постсоветской реальности воровство — не ментальное отклонение несознательных элементов, а закономерное явление, порожденное государством, экспроприировавшим частную хозяйственную деятельность и создавшим искусственную иерархическую экономику. Парадоксально, но благодаря воровству и теневым отношениям, эта искусственная конструкция еще как-то работала и работает, правда, чрезвычайно неэффективно.
В такой экономике государственный бюджет, финансирующий предприятия, представляет собой решето с множеством мелких и крупных отверстий, куда могут вытекать не по назначению общенародные средства. Выявить нарушения и пресечь воровство не в состоянии ни Следственный комитет, ни прокуратура, ни другие контролирующие органы. Слишком много субъектов хозяйствования, руководители которых не работают по конкурентным рыночным законам, слишком велика доля бюджета, перераспределяемая в их пользу. Кроме того, сегодня чрезмерное силовое давление на руководителей государственных предприятий приводит к тому, что многие соответствующие должности остаются вакантными. По некоторой информации, именно такая ситуация в государственном секторе послужила причиной освобождения от должности руководителя администрации президента.
Пока Россия в той или иной форме обеспечивала Беларусь ресурсами и не требовала в полном объеме оплаты, традиционная вороватая государственная экономика еще могла держаться на плаву. Но когда внешняя подпитка заканчивается, дырявое решето создает множество угроз — как для собственно экономики, так и для суверенитета страны. Выход из данной ситуации — не столько в эффективной работе контролирующих органов, сколько в сокращении доли государственных предприятий при одновременном росте доли частных рыночных структур, то есть — в снижении коррупционной составляющей реформируемой экономики.