Я, собственно говоря, не люблю полемизировать с главной газетой страны — просто потому, что дорожу хорошими человеческими отношениями с ее редактором. Однако бывают минуты, когда высказаться просто необходимо.
В номере от 3 октября сего года «Советской Белоруссии» под рубрикой «Актуально» я прочел статью «Комментарии свободны, но факты священны». Статья — о нашем, о профессиональном. Короче, о новой редакции закона о СМИ. Автор считает, что «слишком наивно звучат сентенции известных в общем-то в журналистском кругу людей о том, что якобы предпринимается попытка наступления на неприкосновенную свободу слова». «Для себя лично — говорит он, — я определил давно: свобода слова — это свобода осознанного выбора журналиста».
Последний тезис — абсолютно правомерен. Я даже готов под ним подписаться — с небольшой корректировкой: свобода слова — это свобода осознанного политического и нравственного выбора журналиста. (Вернее, конечно, нравственного и политического). И дальше я уже явственно вижу, как автор, этот умудренный жизненным и творческим опытом человек, в рамках заявленного заглавия — это к вопросу о священности фактов — развернет перед нами полотно, свидетельствующее о том, как именно будет усовершенствован этот самый закон. Действительно, «информационное поле порой напоминает поле боя, а чаще — территории, где сорняки „забивают“ культурные растения». Действительно, существуют различные стандарты в подходе к однотипным прегрешениям прессы даже у юристов: помнится, судился со мной и «БДГ» известный полковник Кужель, фамилию которого некстати помянула в своем интервью Тамара Винникова. У нас на руках были лично ею правленые и завизированные страницы распечатки интервью, диктофонная пленка, свидетельствовавшие, что мы ничего не выдумали и передали текст Тамары Дмитриевны абсолютно адекватно. Но суды двух инстанций сочли, что мы должны были бы проверить распространенную информацию (хотя распространяла ее г-жа Винникова), и влепили нам с газетой штраф. А вот за статью «Операция „белый аист“», опубликованную двумя годами позже на страницах «Советской Белоруссии», Татьяна Протько, председатель Белорусского Хельсинкского комитета, удовлетворения так и не дождалась, хотя газета даже не стала проверять, действительно ли г-жа Протько столь опасна для белорусского общества, как трактовалось в этой публикации… Господи, неужели двойные стандарты действительно отменят?
Но тогда, на второй газетной полосе я, как заинтересованный читатель, вправе ожидать, что автор публикации расскажет мне, как текст закона — в соответствии с публичными обещаниями тогдашнего министра информации Михаила Подгайного — проходил экспертизу в международных организациях (например, в Совете Европы). Я вправе ждать, что мне продемонстрируют мнение экспертов — хотя бы, министра юстиции доктора наук Виктора Голованова и доктора тех же наук Михаила Пастухова, директора Центра правовой защиты СМИ! Я надеюсь, что мне — в государственной, а не в прихватизированной одним отдельно взятым лицом газете — покажут, чем именно, какими статьями новая редакция закона будет выгодно отличаться от старой! И тогда я скажу: да, ребята, кончаем инсинуировать, начинаем работать. Пусть Людмила Николаевна Маслюкова протянет мне свою узкую тонкую руку и проведет меня в белоснежные апартаменты, где мы будем совместно трудиться на благо родного государства. Лед тронулся, господа присяжные защитники свободы слова, Закон стоит на страже моих прав и моих обязанностей журналиста.
Однако, продвигаясь по мере скорости чтения к финалу, я лишь увидел сакраментальную фразу: «Проект полностью соответствует нормам и принципам международного законодательства, всевозможным конвенциям и соглашениям — это объективно». Где критерии, правда, автор не указывает. Мне остается лишь доверять его мнению. В той же степени, в какой я доверяю его подписи: Дмитрий Крят.
И вот тут передо мной встал вопрос: а почему я должен доверять Дмитрию Кряту? Я и Александру-то Федуте не всегда готов поверить до конца, а тут — Дмитрий Крят! И в какой именно степени, если он опирается на собственное чутье, а не на факты, и предлагает мне не факты, а именно комментарии, я могу ему доверять — если вдруг рискну.
Я не буду оскорблять Дмитрия Крята, отказываясь от знакомства с ним. Познакомились мы, дай Бог памяти, в 1992 году, и Дмитрий всегда производил на меня благоприятное впечатление. Но закон о СМИ — тема скользкая. Не в газете Администрации президента говорить о свободе слова. То есть, конечно, можно и в ней, но менторский тон («я для себя давно определил») следовало бы оставить. Ибо вначале решили для газеты, а затем журналист осуществил выбор. Хорош ли, плох ли этот выбор, но поскольку на страже этого журналиста стоят все те нормы закона, которые почему-то не охраняют его коллег из негосударственных СМИ (ну, не били г-на Крята дубинками, не таскали по прокуратурам, выясняя, намеревался он или не намеревался оскорбить президента, а также всю правоохранительную систему и т. д., и на химии он не пилил дров и не разносил почту), возникает несколько неприятный осадок, не растворяющийся после прочтения даже в бокале пива. И вот с чем этот осадок связан.
Министерство связи распространяет государственные газеты по иным тарифам, нежели негосударственные — по более низким. Экспедирование государственных газет осуществляется по иным тарифам, нежели негосударственных — по более низким. Министерство информации (или Госконтроль? Забыл!), объявляющее предупреждение негосударственной газете за то, что фамилия редактора стоит не там, где следует, указана не та периодичность или за какой-то подобный пустяк (не говорю о статьях за клевету и т. д. — тут пусть суд разобрался бы, но — с равными критериями!), не объявляет за адекватный проступок предупреждение и государственной газете. Есть ли равенство, Дмитрий? И если есть — в чем оно? Ведь следуя букве закона, перед Татьяной Сергеевной Протько следовало бы извиниться за «белого аиста» и уплатить серьезный штраф: худо-бедно, обвинили женщину чуть ли не в шпионаже! Но — нет! Нет этого. Есть совсем другое отношение между властью и теми, кто ее обслуживает. И я даже не прошу журналистов, обслуживающих власть, критиковать главу государства. Ибо, как совершенно справедливо пишет несколько выше г-н Крят, «даже самая „независимая“ газета …никогда не напишет о том, что ее хозяин — человек плохой. Иначе завтра все — редакторы и репортеры получат под зад». О другом прошу — и Дмитрий об этом тоже в статье говорит: о Боге помнить. Ибо свобода слова, как я говорил выше, выбор не только политический (а в случае с государственными газетами — и экономический), но и нравственный. А то ведь, неровен час, спутаешь анархию с гласностью, а демократию (простите, Дима, я человек злой на язык, Вы это знаете) — с димо-крятией.
Последнего не хотелось бы. Выбор ведь — штука тонкая: совершил — и потом нужно иметь мужество, чтобы признать собственную ошибку. Я это знаю по себе.
Посему, г-н Крят, лучше не высказывайтесь на столь щекотливые темы. Ибо для этого даже в вашей газете есть люди несколько более высокой квалификации, в чьих устах столь менторский тон не вызывает раздражения. Лгать ведь о «соответствии мировым стандартам» тоже следует умело, а у Вас это получается пока крайне плохо. И, надеюсь, Вы этому все-таки не научитесь.
Искренне Ваш,