Приходящие со всех концов нашей страны сообщения показывают, что кризис у нас не стабилизировался, как утверждают официальные лица, а продолжает усугубляться. Примеров сотни, но приведем лишь один. Большинство резидентов СЭЗ «Брест» переживают, пожалуй, самый глубокий кризис за всю 18-летнюю историю ее существования. Одни прибегают к сокращению рабочих мест, другие отправляют сотрудников в отпуск за свой счет, третьи переводят их на неполный рабочий день или неполную рабочую неделю. На одном из «атлантов» СЭЗ — «ИНКО-ФУД» сокращения коснутся сотен человек, сообщает «Вечерний Брест». А ведь СЭЗ считалась — и заслуженно считалось — флагманом нашей экономики и в плане внедрения рыночных отношений, и по технической оснащенности производств, и по конкурентоспособности товаров. Что же можно сказать о предприятиях, которые еще не вышли из советского прошлого?
Таким образом, по глубине и размаху белорусский кризис 2009–2015 годов уже можно сравнивать с кризисом «лихих 90-х». Мы как вошли в кризисное состояние в 2009 году, так из него и не выходили — промежутки времени между девальвациями и прочими обвалами реальным выходом из кризиса считать нельзя. Тем более что практически никаких действенных мер по преодолению кризиса и не предпринималось. В свое время я уже поднимал эту тему в материале «Почему в 90-е было легче?», но там рассматривались в основном психологические аспекты кризиса, здесь мы постараемся сделать упор на экономические различиях этих периодов.
В то время было ясно, что нужно делать, и те, кто необходимые реформы вовремя провел — Чехия или Польша — довольно быстро достигли среднеевропейского уровня жизни и в настоящий момент даже от последнего мирового кризиса не очень пострадали. Однако теперь рыночные экономические реформы может уже и не помочь. Реформы остаются необходимым условием, но его может оказаться недостаточно, ибо время простых решений, вероятно, уже ушло. К примеру, Украину простые рыночные реформы по стандартным рецептам МВФ уже вряд ли спасут. Не те времена. И даже Болгарию и Грецию, наверное. Вполне вероятно, что благоприятное время для реформ упустили и белорусские власти. Поскольку теперь реформироваться придется — а придется так или иначе — в условиях нарастания неблагоприятных внешних и внутренних факторов — возможно даже в условиях фактического коллапса экономики.
Как в «90-е»? Действительно, много похожего в тогдашней и нынешней ситуации можно увидеть. Но просматриваются и принципиальные отличия. В то время очень важно было наладить производство, причем зачастую достаточно было не создать нечто новое, а просто восстановить старое, «запустить заводы» так сказать. Ведь и наш рынок, и российский, и вообще постсоветский характеризовался острым дефицитом практически всего. Даже куриные окорочка приходилось возить из-за океана, потому что своих не было. Что ни выпускай — потребитель будет.
Наша власть и сегодня пытается решать проблемы со сбытом старыми методами — за счет монтажа новых станков или заменой старых. Дескать, был бы товар, а потребитель никуда не денется. Однако сейчас ситуация сильно отличается от «90-х». Тоже кризис, но уже другого рода. «Кризис перепроизводства», как пишут в учебниках. Сейчас на фоне кризиса снижается не предложение, с соответствующим нарастанием дефицита, — сейчас сжимается спрос, что вызывает переизбыток товаров, даже если реального изобилия в домах у людей и не наблюдается. При этом первыми вылетают с рынка низкоконкурентные товары, а белорусские товары зачастую таковыми и являются.
Бизнес на постсоветском пространстве с «90-х» тоже сильно поменялся. Тогда покупатель искал товар, и активно искал, а сегодня продавец ищет покупателя. Хотя у нас многие до сих пор живут советскими представлениями. Ждут пока покупатель их найдет. Но могут ведь и не дождаться.
Рекомендации МВФ тоже уже не срабатывают в полной мере. Одна из стандартных рекомендаций касается вопросов свободного ценообразования. Рекомендация, в общем, правильная, и в 1990-е годы она в подавляющем большинстве случаев срабатывала: после «отпуска» цены на большинство товаров росли, зато товарного дефицита не было. Оживала торговля — а за ней и производство. Это, в свою очередь, приводило к росту доходов. В результате и «рыночные цены» переставали казаться запредельными. А отсутствие дефицита и рост конкуренции в конечном итоге приводили к постепенному снижению цен. Сегодня эта рекомендация уже не является гарантией лечения. Дефицита как такового нет, спрос снижается за счет снижения жизненного уровня населения. Повышение цен приведет к дальнейшему снижению спроса и еще более сильному затовариванию складов продавцов и производителей. Вроде бы надо снижать цены — но и тут есть предел. Снизить цены ниже себестоимости невозможно, во всяком случае надолго, — разоришься. А большинство наших производителей и поставщиков услуг и так уверяет, что работают себе в убыток.
При этом директивное, «ручное» регулирование цен бьет по экономике еще сильнее. Это приводит и к дефициту — и к дороговизне, и к черному рынку одновременно. Предельным и очень ярким примером аналогичной ситуации является Венесуэла, но и мы стараемся не отставать. Цены у нас «ограничиваются», но при этом гораздо выше чем, к примеру, в Польше. По некоторым позициям в выше в несколько раз. Начал формироваться черный рынок, да и про появление дефицита стали приходить сообщения, пока, правда, в основном из провинции. Так что «ручное» регулирование — это зло, но и свободное ценообразование уже не панацея. Для успеха этого уже мало, нужно что-то еще.
Что у нас осталось стабильным и незыблемым с 1990-х — так это самая верхушка власти, но и тут можно найти отличия, если присмотреться. Власть все та же, но отношение к ней и у народа и у спонсоров меняется, причем не в лучшую сторону. «Лукашенко ничего не хочет. Он хочет, чтобы была вечно независимая Беларусь, и кормить их, содержать, вот тогда хорошо все. То есть им всем выгодно доить Россию, а русская корова устала кормить двоюродных братьев и сестер, пасынков и падчериц. Нам это не нужно, живите как хотите, мы никому не угрожаем, но не надо доить русскую матку, надоело все это, пусть живут, как хотят, денег у них нет, и пускай рассчитаются с долгами», — заявил Владимир Жириновский в интервью российскому «Коммерсанту». Владимир Вольфович хоть и в своем эпатажном стиле, но выражает не только свое личное мнение. Во многом — этом общее мнение российской элиты. И белорусский народ уже не готов безоглядно и с энтузиазмом следовать за властью, как это бывало в 1990-е, — слишком часто за эти годы она заводила людей в болото или в тупик.
Не зря говорят, что время — самый важный ресурс. Наша власть 20 с лишним лет уже упустила. Наверстать их будет невероятно трудно, если вообще возможно. А поскольку наши власти не умеют и не хотят работать и в стандартных рыночных условиях, то, вполне вероятно, что в нестандартных условиях, в условиях перманентного кризиса они тем более не справятся. То есть кризис у нас может перейти в необратимую фазу. Не зря говорят: «Любая нерешенная проблема рано или поздно превращается в неразрешимую».