До определенного момента СНГ де-факто не рассматривалась официальным Минском (равно как и многими другими столицами Содружества) как серьезная площадка для решения «серьезных» вопросов, которые, как правило, утрясались в режиме двусторонних российско-белорусских отношений включая такие форматы как СГ, позже — ТС и ЕАЭС. И Александр Лукашенко традиционно не жаловал формальные и неформальные мероприятия СНГ. В 2001 г. он, помнится, отсутствовал на саммите — в виде физического объекта, но был в виде факсимиле — тогда под петицией глав СНГ в адрес ОБСЕ оказалась его подпись. В 2009 г. он также не прибыл на неформальную встречу лидеров стран Содружества, предпочтя московскому ипподрому езду на мотоцикле (с Колей). Кажется, ситуация меняется, и официальный Минск, похоже намерен пересмотреть свое отношение к этой структуре. Мотоциклы в сторону.

Справедливости ради отметим, что при непосредственном участии Беларуси полезная функция Содружества была обнаружена во время июньского саммита 2001 г. (в том году было два саммита) глав государств СНГ — за три месяца до президентских выборов в РБ) — и была тут же единодушно ими одобрена. Эта была строго «гуманитарная» функция — утверждать выборы на всем пространстве СНГ в противовес заключениям ОБСЕ. Со временем, однако, миссии CIS/EMO несколько утратили свое значение — в связи с выходом из СНГ нескольких государств, в связи с критикой, которую позволила России в отношении белорусского избирательного процесса, а также в связи с тем, что Беларусь не осмелилась ратифицировала даже те избирательные стандарты, которые предлагалось взять за основу для постсоветских стран.

Но все же значение «гуманитарной корзины» никогда нельзя недооценивать. И особенно — в связи с неожиданным перераспределением ролей в регионе, которое начало происходить после весенних событий в Крыму. Мы не можем не принять во внимание не всегда очевидное, но все же заметное перемещение Минска в трехсторонних отношениях Запад — Россия — Беларусь на ту позицию, которую ранее занимала Россия. Назовем ее позицией «меньшего зла». До украинских событий эту во многих отношениях почетную и приятную цивилизационную миссию осуществляла Москва, параллельно представляя интересы (и адвокатируя интересы) своих менее разумных и цивилизованных «меньших братьев» на международных площадках. Но по мере того, как Россия все глубже погружается в «русский мир», Беларусь все более стремится к «открытому диалогу».

А диалог этот лучше всего вести в «гуманитарных» терминах. В связи с этим можно вспомнить, что в ходе предыдущего поворота лицом к Западу (часто ассоциируемого СМИ с именем В. Макея) официальный Минск уже предлагал себя в качестве «донора безопасности» регионального значения — правда, без заметных результатов. Теперь же ситуация изменилась, и в дополнении к анонсированным 17 протоколам СНГ (торговля людьми, незаконная миграция, образование и пр.) Минск имеет опыт ссылок на свою миротворческую функцию применительно к российско-украинскому конфликту. Председательство в СНГ, которое досталось белорусскому руководству в наследство от сгинувшего в кутерьме В. Януковича, как бы дополнительно к этому подталкивает. Посему предстоящий саммит СНГ в Минске может рассматриваться А. Лукашенко как мероприятие, не менее значимое, чем, скажем, ЧМ-20124 по хоккею (с шайбой).

Помимо собственно «гуманитарного» аспекта в настоящем контексте важен и собственно аспект СНГ как площадки, на которой можно тусоваться. Почему? Потому что эта площадка располагает большим количеством участников, нежели формирующееся ЕАЭС, и по этой чисто количественной причине может рассматриваться Минском как значимый противовес российскому влиянию. Особенно если, например, к упомянутым гуманитарным вопросам добавить вопросы информационной безопасности — и вещать в постсоветикуме не столько о «русском мире», сколько просто о мире.