Интеграторы таможенной «тройки» пытаются активно форсировать подготовку договора о создании Евразийского экономического союза (ЕЭС), дабы не сорвать намеченные сроки. В мае документ должны подписать президенты «тройки», однако новый договор активизирует целый ворох старых неразрешенных проблем, которые могут стать неподъемным для нового союза. Если не снять хотя бы часть этих проблем сейчас, они могут если не похоронить сам проект, то во всяком случае испортить благостную картину финиша очередного интеграционного этапа.

С одной стороны, Беларусь, Казахстан и Россия вроде бы преуспел в интеграционном порыве — создала в новом региональном объединении и зону свободной торговли, и Таможенный союз и Единое экономическое пространство — и теперь находится на пороге кульминационного этапа — создания ЕЭС.

С другой стороны, «тройка» чересчур быстро торопится к финишу: предыдущие этапы процесса завершить так и не удалось. Незавершенное «наследство» очень тяжелое: перечень изъятий и ограничений исчисляется сотнями, отменить принцип резидентства не получилось, придать товарам Таможенного союза соответствующий статус — тоже. Партнеры не смогли урегулированы вопросы доступа к закупкам для нужд государственного оборонного заказа, господдержки сельхозпроизводителей и т. д. Поэтому премьер-министры «тройки» в канун подписания судьбоносного документа торопятся «очистить» интеграционное поле от проблемных вопросов. 15 апреля они встретятся в Москве, чтобы попробовать найти компромиссные подходы по спорным вопросам.

Ликвидацию существующих сейчас изъятий в «тройке» российские чиновники оценили в 30-40 млрд. USD российских бюджетных денег. Самый дорогостоящий вопрос в перечне изъятий — вероятно, «белорусский». В частности, ликвидация экспортной пошлины на нефтепродукты потребует от России 3-4 млрд. USD в год.

По имеющимся данным, на переговорах по этому вопросу белорусская сторона занимает жесткую позицию: в ЕЭС не должна быть изъятий и ограничений, это — аксиома, а значит весь объем экспортных пошлин теперь должен уходить в белорусский бюджет. Правда, белорусские функционеры сейчас обеспокоены тем, как бы на фоне обострения отношений с Украиной и возникших вслед за этим проблем для российской экономики Кремль не отложил это решение на потом. Посему на встрече с госсекретарем Союзного государства Григорием Рапотой 10 апреля белорусский премьер Михаил Мясникович вновь заговорил о наболевшем: «Белорусская сторона выражает большую озабоченность, чтобы не получилось так, что этот договор опять будет содержать массу изъятий, ограничений», — заявил М. Мясникович.

Руководитель сектора экономического департамента Института энергетики и финансов РФ Сергей Агибалов 8 апреля в ходе специализированной нефтяной конференции в Минске не стал скрывать, что сегодня перед Россией стоит дилемма: отменить для Беларуси перечисление экспортной пошлины в бюджет РФ и, таким образом, продолжить ее субсидировать (цена вопроса для российского бюджета, напоминаем, — 3-4 млрд. USD в год) или же в рамках создаваемого ЕЭС вообще отказаться от экспортных пошлин.

Последняя альтернатива Россию, мягко говоря, не устраивает. Отмена экспортной пошлины на нефтепродукты чревата серьезными проблемами для российского бюджета. В прошлом году, по словам С. Агибалова, за счет экспортных пошлин на нефтепродукты российский бюджет получил 14 млрд. USD. Если эти пошлины отменить, правительству РФ придется увеличить фискальный налог на нефтяников — НДПИ (налог на добычу полезных ископаемых), а это неизбежно скажется на цене нефти и рикошетом ударит по российским потребителям, поскольку неизбежно повлечет за собой сильный рост цен на автомобильное топливо на внутреннем рынке.

Указанный вариант решения нефтяной проблемы, конечно же, абсолютно неприемлем и для белорусской стороны. Достаточно лишь представить, по какой цене придется покупать российскую нефть белорусским нефтяникам. И смогут ли они продать с выгодой для себя нефтепродукты на мировом рынке — вот вопрос.

Признав, что России в этой ситуации, скорее всего, придется пойти навстречу белорусам, чтобы «не перепахивать все законодательное поле». В качестве компенсации с связанных с этим потерь С. Агибалов предположил возможность прихода российских компаний на белорусские НПЗ. Причем, не в целях давальческой переработки нефти, чем они сейчас занимаются, а в качестве стратегических партнеров. Правда, как было сказано, объявленная цена Мозырского НПЗ высоковата, если сравнить актив с похожими европейскими НПЗ: «Цена должна быть ниже, придется поторговаться».

Вряд ли на переговорах в Москве 15 апреля премьерам «тройки» смогут снять нефтяной вопрос, — слишком высока его цена, слишком расходятся позиции сторон. И уже понятно, что этот вопрос придется решать президентам.

В связи с этим важно отметить, что недавно белорусская сторона принципиально подкорректировала условия приватизации Мозырского НПЗ. Если еще в конце 2013 года правительство готово было продать по конкурсу в общей сложности 55,01% акций завода — весь госпакет в объеме 42,76% (еще 42,58% акциями владеет российская компания «Славнефть», владельцами которой, в свою очередь, являются «Роснефть» и «Газпром нефть»), плюс госдолю (98,9%) в ООО «МНПЗ-плюс» — одного из акционеров Мозырского НПЗ (в акционерном капитале которого этому обществу принадлежит 12,25%), то теперь планы изменились.

Согласно новому подходу, власти Беларуси планируют выставить на продажу 30,01% акций: 17,76% акций — напрямую и 12,25% — через выкуп 99,8% ООО «МНПЗ плюс». В результате, учитывая не подлежащие продаже доли «Славнефти» и физлиц, после совершения сделки по купле-продаже акций за государством остается пакет в размере 25%.

Часть условий конкурса, между тем, остались прежними. Инвестор должен реализовать предусмотренных программой развития Мозырский НПЗ на 2011–2015 годы с перспективой до 2020 года инвестпроекты стоимостью более 1 млрд. USD. Помимо этого, полностью обеспечить нефтью оба белорусские заводы (их мощность в скором времени достигнет 24 млн. тонн). А также сохранить персонал и уровень зарплаты не ниже «сложившейся по основному виду экономической деятельности, осуществляемой обществом». Инвестор должен полностью взять на себя обязательства по обеспечению внутреннего рынка всеми видами моторного топлива, а объемы поставок ежемесячно согласовывать с концерном «Белнефтехим».

И еще одно едва ли не фантастическое условие, которое появилось относительно недавно, — инвестор должен построить на площадке Мозырского НПЗ по сути новый нефтеперерабатывающий завод мощностью до 8 млн. тонн в год и довести таким образом к 2020 году общего объема переработки нефти в Мозыре до 20 млн. тонн.

В конце прошлого года руководство Беларуси, не дожидаясь самого конкурса и его результатов, уже назвало стратегического инвестора Мозырского НПЗ — компанию «Роснефть», руководитель которой Игорь Сечин фактически спас в конце прошлого года Беларусь от нефтяного секвестра. Вот тогда А. Лукашенко и предложил сделать «Роснефть» единственным поставщиком нефти в Беларусь и наделить ее статусом «специмпортера».

Правда, руководство РФ пока от такого шага воздержалось. Но, как можно предположить, если Кремль пойдет на «отступную» для Беларуси за комфортное подписание главного интеграционного документа, договора о создании ЕЭС, то переговоры по «компенсационному» варианту продолжатся.

Очевидно, что официальный Минск предварительно сильно «застраховал» эту сделку, обставив ее немыслимо тяжелыми условиями. Впрочем, последние могут стать предметом переговоров, если союзники договорятся по другим стратегически важным для Кремля вопросам, которые на фоне острейшего затяжного конфликта с Украиной приобретают для него особую цену.