Феминизм — это в первую очередь критика патриархата, как системы гендерного неравенства. И одним из столпов этой системы является поддержание мифа о материнстве как природном предназначении женщины. Феминистские исследовательницы подвергли критике данное утверждение, отмечая, что социальный институт материнства предоставляет единственный социально легитимный вариант идентичности для женщины в западном обществе, контролируя и регулируя их жизни посредством дискурсивно сконструированных наборов моральных императивов.Религия, язык, образование и культура настраивают на определенное ценностное восприятие обществом женщин и мужчин и усиливают его. В результате складываются определенные моральные нормы, основанные на гендерных различиях.
Американская писательница и философ Адриен Рич убеждена, что в большинстве культур материнство как институт является формой рабства и угнетения женщин, способом деградации женских возможностей, ограничения существования женщины одним нормативным вариантом. Это ограничение осуществляется техническими или юридическими средствами контроля над репродуктивной сферой (контрацепция, аборты, акушерство, гинекология и т. д.). А. Рич отмечает, что идеологии репродукции определяют женщину в терминах материнства, таким образом, регулируя жизни всех женщин:
«Когда я стараюсь вернуться в тело молодой женщины 26 лет, беременной первый раз, я осознаю, что я была совершенно отчуждена от моего реального тела и духа институтом — не фактом — материнства. Этот институт разрешал мне только определенное видение себя, воплощенное в специальных буклетах, в романах, которые я читала, в суждениях моей свекрови, в памяти моей собственной матери, Сикстинской мадонне или микельанджелевской Пиете» [2].
Соответственно установки в отношении материнства как «главной миссии женщины» транслируются нам разнообразными средствами — через учебники, СМИ, в разговорах и т. п. В рамках данной статьи я бы хотела остановиться на одном интересном аспекте конструирования данной установки. Идеологемы, с которыми мы сталкиваемся, часто сопряжены с апеллированием к морали и нравственности, а также к чувствам и эмоциями человека. Именно использование эмоционального компонента становится стратегией манипулирования сознанием.
В статье я буду опираться на исследование, проведенное мной в 2011 году, а именно на данные анализа статей государственной газеты «Советская Белоруссия» за период с 1991 по 2010 годы. Данное исследование впервые было представлено в статье «„Обязательное материнство“: репродуктивное тело женщины как объект государственного регулирования» [3].
Эмоции являются неотъемлемой частью человеческого поведения, и неотъемлемым атрибутом социального взаимодействия. Социология эмоций акцентирует внимание на социальной и культурной детерминированности наших эмоций и способов их выражения.
Е. Хошильд отмечает, что наши эмоциональные реакции на события фактически являются реализацией усвоенных «эмоциональных правил», которые нам диктуют форму и интенсивность переживаний. Например, культура предписывает необходимость переживания грусти в случае утраты и радости, например, в ситуации рождения ребенка. Если индивид не испытывает необходимых эмоций, он чувствует дискомфорт и пытается изменить собственные переживания. Кроме того, человек пытается ввести окружающих в определенное эмоциональное состояние, если, на его взгляд, другие люди не испытывают соответствующих данной ситуации эмоций [4].
В публичном пространстве мы чаще всего видим явно романтизированные образы, которые выполняют функцию создания позитивного образа материнства. Так в журналах, видео-рекламе часто используются «красивые» образы материнства. На таких «гламурных» изображениях мы видим красивых счастливых мам и таких же красивых детей, все улыбаются, светлая цветовая гамма. Данные репрезентации апеллируют к нашим эмоциям и чувствам, и призваны вызывать лишь позитивные эмоции, улыбку «умиление» и т. п.
Другими словами, конструируется установка, в соответствии с которой материнство и рождение детей — это то, что, безусловно, должно вызывать позитивную реакцию. Транслируется данная установка и посредство прямых заявлений в самих текстах, например, статей газеты.
Примета весны — мамы с колясками в городских дворах и скверах. Из зимних квартир они «вывозят в свет» своих младенцев. И малыши улыбаются, радуясь первому в своей жизни майскому солнышку.И мамы улыбаются, радуясь весне своего материнства. И мы все радуемся: жизнь — продолжается![5]
Данные высказывания призваны оказывать влияние на репродуктивные установки женщин. Так в частности в Беларуси постоянно подымается вопрос о демографическом кризисе, необходимости повышения рождаемости. Рост численности населения воспринимается как основа существования государства и нации. И соответственно женское тело, и способность к воспроизводству становится основным объектом особенно пристального внимания.
Ну какая, скажите, молодая женщина не примеряет на себя роль мамы с коляской, которая греется с малышом на майском солнышке! Вот только сделать эту роль главной в своей жизни отваживаются все меньше женщин. Я не оговорилась: для материнства сегодня нужна отвага (…) нужно изменить вот эту самую моду, поднять престиж семьи и детей. Сделать статус Родителя достойным зависти! Не на словах — на деле. Рождение и воспитание ребенка приравнять к трудовому подвигу на самом высоком уровне (…)Так хочется объявить «весенний призыв»: милые женщины, давайте последуем примеру этих отважных мам! И как раз следующий май ознаменуем доброй приметой — сами будем гулять с колясками. И радоваться вместе со своим малышом весеннему солнышку![6]
Рождение детей представлено как непреложная ценность, которая увязывается с такими категориями, как «счастье», «радость» и т. п. Только выполнение своей репродуктивной функции может помочь женщине обрести истинное «счастье». Идеологическая система строится таким образом, что женщина должна ощущать транслируемый ей «долг» (рождение детей) как собственное желание обрести то, что является ценным для общества.
Моим основным страхом был вынужденный отказ от привычного образа жизни и… смертная тоска. Именно она сжимала мое сердце при одной мысли о том, что я буду слащавым голосом повторять «ути-пути» и трясти погремушкой над маленьким существом, которое в свою очередь будет открывать свой беззубый рот и требовать еды, воды и полного моего самопожертвования. И я честно бежала от главного женского предназначения многие годы (…) И вместе с первым криком этого маленького человечка, который так настойчиво сражался в течение долгих часов за свою жизнь, в нашу жизнь приходила великая радость. Моя жизнь изменилась навсегда. А я так этого боялась. Тотально изменилась. Я теперь, когда слышу песню про маленькие ножки, — улыбаюсь и плачу, моя лучшая беседа — это «агу-агу-гу», я хохочу от радости, когда беззубый рот расплывается в улыбке, пропадаю на форумах, где мамаши делятся друг с другом полезным опытом. Теперь все в моей жизни с утра до вечера банально. И вот я гуляю с коляской и вижу, как другие гуляют, целуются… Знаете — природа счастья банальна. Все счастливые — примитивные люди. Так что ж теперь, отказаться от счастья? Ни за что! [7]
При этом романтизируется как материнство вообще, так и физиологические процессы, сопровождающие, например, беременность и роды.Данная дискурсивная практика призвана сгладить возможные негативные размышления женщины в отношении тех, физиологических трудностей, которые могут возникнуть в процессе беременности и родов. Страх перед родовой болью является достаточно распространенным среди многих женщин. Романтический дискурс призван легитимировать представление о нормальности и желательности происходящих физиологических изменений с телом женщины, манипулируя опять же позитивными коннотативными значениями.
Произошло маленькое чудо, и под сердцем с каждым днем растет и изменяется частичка тебя самой — твой будущий малыш. Тебе предстоит нелегкий путь. Но поверь, что самое прекрасное время в жизни женщины — ожидание ребенка. [8]
(…)появление на свет малыша — это не только огромная радость, но и адский труд. [9]
Медики считают, что роды в абсолютном большинстве случаев омолаживают женский организм. Это, конечно, потрясение, но с положительным эффектом. [10]
Рождение ребенка, пожалуй, самый счастливый момент в жизни. [11]
При этом важно отметить, что этот «светлый» образ не включает те переживания, которые испытывает каждая женщина. Более того, создание образа «идеальной» матери не оставляет пространства для принятия и выражения негативных чувств, которые возникают у женщины в процессе беременности, ухода за ребенком и т. п. Также на страницах газеты мало говорится о том объеме работы, который выполняет женщина по уходу за ребенком. Картинки и тексты создают впечатление, что забота о ребенке всегда в радость женщине, не вызывает затруднений, а если и вызывает, то «разве сложно что-то сделать для любимого человека». Подобная риторика нивелирует вклад и затраты женщины, следуя логике: ребенок — это высшая ценность, забота о которой всегда приносить счастье, радость, удовлетворение и т. п. Другими словами, забота о ребенке — это «неоплачиваемый труд», который никогда не берется в расчет ни самими семьями (например, женщина, находящаяся в декретном отпуске, часто может услышать в свой адрес замечание со стороны мужчины: «сидишь дома, ничего не делаешь»), ни государством (об этом свидетельствует мизерный размер пособия на ребенка).
Подобное нивелирование роли труда женщины в уходе за ребенком и оперирование сугубо «романтической» риторикой особенно явно прослеживается в ситуации с многодетными семьями. Ни для кого не секрет, что наличие трех и более детей — это огромный пласт тяжелого труда и постоянной заботы. Однако, все статьи о многодетном материнстве, которые представлены в государственном издании, содержат исключительно идеализированные образы.
Утром просыпаюсь и вижу солнышко в окошке, а рядом со мной — еще пять, моих. Они — главное в этой жизни. [12]
Сейчас Валентина Степановна улыбается: «Один ребенок — это не ребенок, два — это пол ребенка, а вот три — уже дают ощущение семьи». Кстати, как она сама признается, трое детей — это и тот предел, до которого приходится туго. Дальше все происходит само собой: старшие уже начинают помогать по хозяйству, занимаются малышами. А младшие играют в куклы и робко заговаривают… о маленьком братике или сестричке (…) Полная ванна стирки, вечные сумки с продуктами, дача, где она руками перетерла 10 соток торфа с глиной и песком! А по выходным дети ждут праздника — чебуреков, беляшей и обязательно маминого десерта. В общем, жизнь как жизнь, только все заботы помножены в ней на пять, а потому ежедневно составляют длиннющий список (…) Свою судьбу Валентина Степановна считает самой обыкновенной (…) В свое время Валины жалобы на тяготы семейной жизни ее мудрая мать парировала одной и той же фразой: «Терпи, ты себе помощь гадуешь». Но ведь это, согласитесь, и помощь всему нашему демографически неблагополучному обществу. Лет через двадцать дети из нынешних больших семей будут кормить не только собственных героических родителей, но еще и многих из тех, кто сейчас бережет свое время, душу, деньги, фигуру и, не рожая своих детей, осуждает многодетных. Но тогда нам будет уже поздно платить по счетам…[13]
(…) я уверен, что в большой семье, как ни в какой другой, можно воспитать человечных, добрых и заботливых детей. Они — наша гордость. [14]
Люди разный смысл вкладывают в слова. Например, счастье… Для одних — это квартира и машина, для нас — дети. — Вы знаете, мы живем в постоянном празднике. Буквально, — вступает в разговор Евгений. — От дня рождения до дня рождения. Отпразднуем один, как уже другой на носу… Накрываем стол, напоемся песен (…) Я попросила супругов показать фото отсутствующих сейчас мальчиков. Со снимка на меня глядели беспредельно счастливые мальчишечьи лица. Эмоции их, казалось, переливались через край фотографии. И вдруг впервые в жизни я пожалела, что выросла в семье одна. [15]
В сообществе Мама.Ру появилась достаточно интересная картинка, которая наглядно демонстрирует разделение ролей в семье, где основные обязанности по уходу и воспитанию детей осуществляет женщина.
Итак, материнство — это не просто практика повседневности. В официальной риторике в первую очередь это идеология и институт, которые направлены на закрепление за женщиной обязанности по уходу за ребенком. С этой целью используются разнообразные дискурсивные средства. В статье был отмечен один компонент конструирования материнства как основного предназначения женщины, а именно апеллирование к эмоциям и чувствам. Подобный процесс устраняет возможность сомнения в желании иметь или не иметь детей, подменяя эту дилемму на другую — быть счастливой или не быть. Счастье и позитивные эмоции это то, что в обществе маркируется как важная ценность и цель, для каждого человека. При этом четко и обозначаются те объекты, процессы, предметы, которые могут способствовать возникновению таких чувств и эмоций.
[1] Лукашенко, А.Г. Наполните каждый день миром и радостью // Советская Белоруссия. 13.10.2007. http://www.sb.by/post/61459
[2] Rich A. Of woman born. Motherhood as experience and institution. NewYork, London, 1995. P.39.
[3] Щурко Т. «Обязательное материнство»: репродуктивное тело женщины как объект государственного регулирования (на материале газеты «Советская Белоруссия») // Laboratorium. 2012. № 2: 69-90. http://soclabo.org/UserFiles/Journal/2012.02/Art_pdf/Shchurko_ART.pdf
[4]Hochschild A. Emotion Work, Feeling Rules, and Social Structure // American Journal of Sociology. № 85, 1979. Р.551-575.
[5]Кусливая Л. Добрая примета. СБ, № 121-122, 05.05.2001. С. 13.
[6]Кусливая Л. Добрая примета. СБ, № 121-122, 05.05.2001. С. 13.
[7]Сулимова Т. Банальность. СБ, № 2, 09.01.2009. С. 8.
[8] Пересада О. А. Подготовка к беременности. СБ, № 37, 27.02.2009. С. 23-24.
[9]Кучерова М. Таблица умножения. СБ, № 66, 08.04.2006. С. 15.
[10] Габасова Л. Как не остаться у разбитого корыта. СБ, № 296-297, 13.10.2001. С. 5.
[11] Денисенко Е. Как родить здорового ребенка. СБ, № 1-2, 03.01.1998. С. 5.
[12] Анисовец Л. Старые песни о главном: крепка семья — оплот государства. СБ, № 87, 16.05.1997. С. 1.
[13] Габасова Л. Ковчег Валентины Галка. СБ, № 296-297, 13.10.2001. С. 5.
[14] Денисенко Е. Большая семья. СБ, № 13, 22.01.2005. С. 1,3.
[15] Гринкевич Т. Ломайте стереотипы! СБ, № 134, 15.07.2005. С. 7.